НЕИЗВЕСТНОМУ ПОЭТУ
Возводишь ты алтарь, что был в твоих мечтах.
Не призрачен ли он? Не разлетится ль в прах?
В тот миг, как тормошить ты души словом стал,
Навеки клятвой той судьбу свою связал.
Велишь ты звездам петь, людей возносишь ввысь,
Тщеславье позабудь и дара не страшись.
Нельзя шутить с огнем, коль стал писать стихи:
Пусть много в книге слов – не меньше шелухи.
Им красок новизну и свежесть подари,
По-новому они заблещут изнутри.
Проклятье над тобой век будет нависать.
Пока строитель ты, все волен выбирать.
Но чтоб алтарь стоял у бездны на краю,
В фундамент заложи свой дух и жизнь свою.
ДОБРОЕ УТРО, ВЕСНА!
Весна! Ты с моею родимой страною
Встречаешься, будто с сестрицей-весною.
Ты – юная вечно, она – молодеет,
В своих перекрестках зеленых свежеет.
Погодою тихой, безмолвным приветом
Встречает тебя, озаренная светом,
Встречает тебя по-иному, чем прежде,-
В почти паутинной, тончайшей одежде,
Расшитой колосьями, маком снотворным,
Расшитой плющом молодым и проворным,
В душистых цветах, в васильковых узорах
Встречает тебя на зеленых просторах…
У ней на плече для сестры ненаглядной
Кувшин с ключевою водою прохладной.
Она угощает сестру дорогую
Водицей, что сладостнее поцелуя.
Минувшие годы тебя здесь поили
Слезами и кровью, отравой бессилья.
Был мечен твой памятный путь не цветами -
Он мечен могилами был и крестами.
Весна вечно юная, дай же навечно
Сестре своей руку в день встречи сердечной.
В преддверье надежды, в канун возрожденья
Встречаетесь вы – две весны, два цветенья.
ГРЯДУЩИМ ПОКОЛЕНИЯМ
А дружба остается, когда ты сам уже исчез,
и нет тебя, но, исчезая, ты начал вдруг расти, как лес.
Не упусти же часа,
чтобы от праха твоего земля не отреклася.
Пусть из того, чем ты владел – будь это речь иль камень,
останется хоть уголек, когда погаснет пламень.
Искусство! Я, дружа с тобой, испытывал мученья.
Ну что же, не щадить певца – твое предназначенье.
И потому, искусство, в любом хорошем деле
твоя душа и имя себя запечатлели.
И в память дел подобных
пусть люди помянут тебя в своих молитвах добрых.
Ведь без святого рвенья, и жалости, и пыла
ты б доброй памяти людской себе не заслужило.
Но если твой огонь обманно был зажжен,
то все равно погаснуть должен он.
ДЖОРДЖЕ БАКОВИЯ
ПАСТЕЛЬ
Осенние стоны
Из глуби земли…
Летят, исчезая
Вдали, журавли.
Дождь сеет и сеет
Над шляхом пустым.
Лишь выйди, задушит
На улице дым.
На поле спускаясь,
Вороны кружат;
Коровы в загоне
Протяжно мычат.
Бубенчиков хриплых
Печален призыв…
Совсем уже поздно,
А я еще жив…
СЛЯКОТЬ
И зиму и осень
Мешая в насмешку,
Снег валит и валит
С дождем вперемежку.
Спускаются сумерки,
Грязны и голы;
Больные детишки
Плетутся из школы.
Средь стен отсыревших
Продрогнув, застыли
Мы с думой невольно
О спящих в могиле.
И зиму и осень
Мешая в насмешку,
Снег валит и валит
С дождем вперемежку.
ВЕСЕННИЕ НЕРВЫ
Опять пора весны…
Сиреневые блики как будто на картине,
И нового поэта стихи стоят в витрине.
Далеко звуки вальса над городом слышны.
Весна – все расцветает надеждой и мечтой.
Повсюду пробужденье, идет весна, звеня,
Все – только свет и солнце.
Украдкою глядит в фабричное оконце
Работница худая на синий облик дня.
Весна – опять цветенье тоски моей больной…,
Вот и земля проснулась, вновь силою играя,
Вновь за крестьянским плугом змеится борозда,
Но вновь все будет так же, как было и всегда,
Теорией пребудет, как прежде, жизнь иная.
Когда ж раздастся песня весны совсем иной?!
СЕРЕНАДА РАБОЧЕГО
С тоской по новым временам
Чудовищем кажусь я вам.
Меня понять вам просто лень…
Но он придет, мой грозный день.
Буржуй, в виденьях золотых
Почил, не ведая конца.
Воздвиг я стены для дворца,
Там легче мне разрушить их.
Топор подымет голос свой,
И будут им оглушены,-
Кто гимны пел любви гнилой,
Кто был любовником луны.
В сон бесконечный погружен,
Ты спи, буржуй самовлюбленный,
Доисторический дракон,
Слегка рассудком позлащенный.
Ты милосердье не зови.
Я возмущенье призываю.
Для жертв, утопленных в крови,
Я песнь последнюю слагаю.
Я к солнцу устремлюсь вперед
Крутым путем аэроплана…
Ты спи… На голову тирана
Грозой обрушится восход.