ВАРШАВА
Кочевал я по странам,
по морям, океанам,
всех земель мне милее
по праву
та, что ночью приснится,
тихо тронет ресницы -
и, как в детстве, ты вскрикнешь:
Варшава!
Подмигнут нам, приятель,
звезды на Марьенштате,
лист в аллеях закружится
ржавый,
с Вислы ласковый ветер
пролетит – и навеки
ты пленен красотою
Варшавы.
Вот наш город,- взгляни ты,-
щит в бою не пробитый,
озаренный лучами
и славой.
К ней летят наши мысли,
сердце тянется к Висле,
сердце рвется к тебе -
Варшава!
ЭДВАРД ШИМАНСКИЙ
ГРЯДУЩЕЕ
Мы движемся, неудержимы, как завтрашний день,
нас тысячи тысяч, мы мир привлекаем к ответу.
Нам, славным, простым и разумным, неведома лень!
Мы движемся к свету!
Мы грудью раздвинем дома городских площадей,
не будет насилья, и самое слово забудут,
не будет на свете ни каст, ни границ, ни царей,
и строить кресты, и орудья, и плахи не будут.
Нам силу свою приходилось обидой кормить,
и солнце, взойдя, заходило кровавым пожаром.
Вот ясное утро - ну что ж, нам пора поспешить
и вышибить двери небес беспощадным ударом.
РАПОРТ
Изменив прежних лет многословью,
тишину и покой позабыв,
барабанной я выкрикнул дробью
речь пред воинством классовых битв.
Чтобы стал закаленней и старше
рядовых его новый отряд,
я играл лишь походные марши,
мелодичность в пути растеряв.
Не для славы и не для выгод
стих, прошедший сквозь сердце, – в крови
прорывался он к вам, в нем был выход
моей ненависти и любви.
КШИШТОФ КАМИЛ БАЧИНСКИЙ
ЭЛЕГИЯ О ПОЛЬСКОМ ПАРНЕ
Отняли тебя, сыночек, от мальчишечьего сна,
полили тебе, сыночек, очи кровью, что красна,
рисовали все пейзажи кистями пожаров,
вышивали море листьев виселиц кошмаром.
Землю выучить на память – так тебе сказали,
ты прокладывал тропинки тяжкими слезами.
Прятали тебя, кормили хлебом каменным тревог,
шел на ощупь ты, на ощупь вдоль стыдливейших дорог.
И с оружием, сыночек, выйти в ночь тебе пришлось,
и услышать, как таится в шепоте мгновений – зло.
Прежде, чем упасть, рукою землю ты перекрестил.
Пуля так тебя настигла, сердце ли разорвалось?
ТАДЕУШ РУЖЕВИЧ
ОЧИЩЕНИЕ
Не стыдитесь слез,
не стыдитесь слез, молодые поэты.
Восторгайтесь луной,
лунной ночью,
соловьиным пеньем
и чистой любовью.
Не боитесь забраться на небо,
тянитесь к звездам,
со звездами сравнивайте глаза.
Восторгайтесь подснежником,
оранжевой бабочкой,
восходом солнца, закатом.
Сыпьте зерно голубям,
смотрите с улыбкой
на собак, цветы, носорогов и паровозы.
Спорьте об идеалах,
декламируйте «Оду к юности»,
доверяйтесь людям.
Наивные, поверите вы в красоту,
взволнованные, поверите в человека.
Не стыдитесь слез,
не стыдитесь слез, молодые поэты.
ЕСЛИ Б КТО УВИДЕЛ
Если б кто увидел мою мать -
в синем халате, в белой палате,
когда она дрожит, когда она каменеет
с застывшей улыбкой,
с побелевшими деснами.
Она верила в бога лет пятьдесят,
а сейчас со слезами бормочет:
– Не знаю… не знаю…
Лицо ее – мутная большая слеза.
Ручки желтые складывает,
как перепуганный ребенок,
а губы у нее синие.
Если б кто увидел мою мать -
затравленного зверька
с выпученными глазами,-
тот…
Ах, если б я мог носить ее на сердце
и баловать сластями!
ПРИЗНАНИЕ
Вместо стольких голов
хотел им приделать
одну, но красивую, как башня собора.
Серой массе,
которая блестит
от обильного пота,
хотел я придать
единый облик.
Шел я, писал я,
чтоб заселить
белые пятна на карте
воображенья. И вот я столкнулся
с живыми людьми,
их глаза иногда наполнялись слезами,
а в груди
сжималось и разрывалось сердце,
лишь голова была немая
и обнаженная, как молот.
Общий язык мы не нашли.
Сейчас я учусь говорить
сначала.