Это была белокурая Ева Браун. Ее гибкое, как лозинка, тело, точеные икры ног и большие глаза, в которых угадывалась похотливая податливость, сразу покорили Адольфа. Покосившись на портьеру, будто кого–то боясь, Браун доверчиво уставилась на посетителя и затем сказала:

— Прошу вас, господин, заходите к нам… — и медленно подала снимок.

Гитлер захаживал частенько. Пауль Гофман догадывался, что это неспроста. Адольфу явно нравилась лаборантка Ева. Правда, Гофман сам преуспевал в любовных связях с Евой, иначе бы какой смысл держать ее в лаборатории. Но изворотливый Гофман мудро порешил: когда судьба сулит превосходную карьеру, — не теряйся, заводи знакомство с сильными мира сего. И Гофман ловко свел Еву с Адольфом Гитлером.

Время показало, что сделка блестяще удалась. Гитлер стал рейхсканцлером, а он, мелкий мюнхенский фотограф, благодаря своей бывшей любовнице вошел в доверие к фюреру.

— Ну–ну, Пауль, ступай, — сказал Гитлер, дав себя еще раз снять на вершине "Орлиного гнезда".

Оставшись один, фюрер снова, как бы в последний раз, поглядел на остроугольный выступ скалы. Оттуда стремглав сорвался вниз орел–стервятник. Лег на крыло, долго парил над долиной и, выследив добычу, камнем кинулся вниз. Гитлер проследил за тем, как могучая хищная птица тяжело поднималась в горы, в свое гнездовье, неся в лохматых когтях жертву…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Дел у генерала Франца Гальдера, занимающего пост начальника генерального штаба сухопутных войск, было невпроворот. Давно ли завершился разгром Франции и немецкие войска, выйдя к побережью Ла—Манша, со дня на день ждали приказа, чтобы начать вторжение в Англию, а перед генеральным штабом уже стояла задача куда более масштабная и заманчивая: разработать оперативный план похода на Восток.

День ото дня Гальдер все больше погружался в работу, находя в ней истинное удовлетворение и зная, что это сулит ему завидную карьеру и почести от самого фюрера. Уже теперь рейхсканцлер Гитлер благоволит к нему, доверительно приглашает на самые секретные совещания, и это особенно приятно сознавать Гальдеру, бывшему артиллерийскому офицеру, который наконец–то приобщился к большим государственным и военным делам. Ради этого он жертвовал покоем, отдыхом, по нескольку суток напролет проводил в кабинете за планами и картами.

Генеральный штаб помещался в Цоссене — типичном баварском городке с широкими улицами, просторными серыми домами и низко подстриженными кустарниками, похожими на зеленые топчаны. Мало кто знал, что под черепицей укрывались вторые, железобетонные крыши, а островерхие башни, напоминавшие минареты и разбросанные там и сям по всему поселку, были бомбоубежищами. Они уходили глубоко под землю, куда вели узкие бетонные коридоры с лесенками. Под штабными зданиями Цоссена года два назад были сооружены многоэтажные казематы, могущие выдержать удары бомб самого крупного калибра. Правда, генералу Гальдеру еще не приходилось спускаться в подземелье. Рейхсмаршал Геринг заверял, что ни одной неприятельской бомбы не упадет на Германию. "Уже падают", — озлился Гальдер, зная о налетах англичан.

Порой он и собой был недоволен; нести ношу, которую взвалил ему на плечи фюрер, было трудно, просто не под силу одному. Разработка плана восточной операции велась медленно. А ведь не из вторых рук, а из уст самого фюрера получил Гальдер указание, что надо торопиться; поход на Восток должен быть продолжением уже ведущейся войны. Правда, в том, что еще нет окончательного варианта оперативного плана, виноват генерал–майор Маркс. Этого начальника штаба 18–й армии специально вызвали в Цоссен, но, как видно, не по его силам оказалась столь грандиозная операция. "Вот Паулюс — этот потянет. В нем ум стратега", — подумал Гальдер, довольный тем, что фюрер лично назначил этого образованного, прошедшего истинно прусскую школу генерала обер–квартирмейстером.

С часу на час Франц нетерпеливо ждал приезда Паулюса, который отныне становился его первым заместителем в генеральном штабе сухопутных войск. Желая сразу, как говорят, с места в карьер пустить Паулюса по нужному пути, Гальдер готовился к разговору с ним. Чтобы не упустить что–то важное, имеющее прямое отношение к восточной проблеме, Гальдер достал из тяжелого сейфа свой служебный дневник и начал перечитывать записи:

"30.6.1940 г. (Берлин)… 11.00 Беседа с Вейцзекером:

а) мы можем успехи этой кампании (имеется в виду кампания против Франции. — В. С.) закрепить только теми средствами, которыми они были завоеваны, т. е. военной силой;

б) для устройства мира еще нет никаких реальных предпосылок;

в) взоры обращены на Восток;

г) Англия нуждается, по всей вероятности, еще в одном доказательстве нашей военной мощи, прежде чем она уступит и даст нам тем самым возможность устремиться на Восток, не беспокоясь за тыл…"

Вспомнил Гальдер, с каким упоением он записал тогда эти хлесткие, как бич, слова. И все–таки сейчас они выглядели неполными, немножко устаревшими. Полистав дневник, Гальдер остановился на одной пространной записи. В тот день он удостоился высокой чести быть приглашенным в личный замок фюрера. И все, о чем там говорилось, Гальдер записал со скрупулезной точностью, втайне надеясь, что его дневник станет историческим, будет оставлен для потомков.

Сосредоточенно, стараясь как можно реже дышать, он читал:

"31.7.1940 г. (Берхоф)… Фюрер:

…Россия является фактором, на который особенно рассчитывает Англия. В Лондоне что–то произошло. Англичане совсем было пали духом, теперь они снова воспрянули. Подслушанные разговоры. Россия недовольна быстрым развитием событий в Западной Европе. России нужно только сказать Англии, что она не хочет видеть Германию слишком великой. Этого достаточно, чтобы англичане уцепились за это заявление, как утопающий за соломинку, и начали надеяться, что через 6 – 8 месяцев дела обернутся совсем по–другому.

Если Россия будет разбита, у Англии исчезнет последняя надежда. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия.

Вывод: на основании этого заключения Россия должна быть ликвидирована. Срок — весна 1941 года.

Чем скорее мы разобьем Россию, тем лучше. Операция только тогда будет иметь смысл, если мы одним ударом разгромим государство. Одного захвата известной территории недостаточно. Остановка зимой опасна. Поэтому лучше подождать, но потом, подготовившись, принять твердое решение уничтожить Россию. Это необходимо также сделать, учитывая положение на Балтийском море. Существование второй великой державы на Балтийском море нетерпимо. Начало — май 1941 года. Срок для проведения операции — пять месяцев. Лучше всего было бы уже в этом году, однако это не даст возможности провести операцию слаженно.

Цель — уничтожение жизненной силы России…" — Гальдер на этих словах прервал чтение, откинулся на спинку кресла, задумался.

Вошел адъютант и доложил, что генерал Паулюс ждет приема.

Гальдер взглянул на часы: прибыл точно — минута в минуту.

— Поздравляю вас, мой дорогой коллега, с высоким назначением, — после взаимных приветствий сказал Гальдер, улыбаясь тонкими губами. — Я искренне рад иметь в вашем лице своего ближайшего помощника. Фюрером на нас возложена почетная миссия, и я надеюсь, что мы достойно выполним ее.

— Благодарю, господин генерал, за оказанную честь, — ответил Паулюс, слегка сгибая высокое, тощее тело и выражая на красивом остром лице учтивую улыбку.

Гальдер, в ком легко уживались деловитость и сухость, присущие многим военным, счел удобным сразу повести разговор о службе. Вначале Паулюс даже огорчился, узнав, что круг его обязанностей весьма ограничен; в сущности, полновластно замещать начальника генерального штаба придется лишь в то время, когда Гальдер будет находиться в поездке, а в обычные дни выполнять отдельные оперативные задания. Заметив на лице Паулюса некоторое разочарование, Гальдер вышел из–за стола, подозвал его к приколотой на стене карте Восточной Польши и пограничных областей России.