Но успехи в обществе, почет и уважение, которыми пользовалась семья, не удовлетворяли Грацию Мендес. Ее еврейство было для нее дороже богатств и уважения королей. Она всей душой стремилась поселиться в государстве, где она могла бы открыто быть еврейкой, сняв с себя маску. Это было возможно только в Турции, могущество которой достигло тогда апогея. Турция была далека от фанатизма, а евреям особенно покровительствовала, считая, что, преследуемые христианами, они являются естественными союзниками мусульман, воевавших с христианами.
Переехать в Турцию хотел и ее зять Диего Мендес. Однако, начав ликвидацию дел и подготовку к отъезду, он внезапно умер, оставив молодую вдову — сестру Грации Мендес и маленькую сироту — молодую Грацию. Зная, с одной стороны, деловитость своей свояченицы, а с друг ой — легкомыслие своей жены, Диего Мендес назначил Грацию опекуншей всего своего имущества. Грация решила воспользоваться этим и уехать в Турцию, чтобы по-настоящему вернуться к еврейству.
Тут явилась новая беда. Карлу V пришло на ум, что вместо уплаты долга этой семье марранов лучше конфисковать все их имущество. И вот королевский прокурор обвинил умершего Диего Мендеса, пытаясь доказать, что при жизни он тайно исповедовал иудаизм, а по закону капитал таких "преступных” марранов подлежал конфискации в пользу королевской казны. Карл наложил арест на имущество Диего и на его бухгалтерские книги.
Грация не успокоилась до тех пор, пока после долгих хлопот, больших усилий и значительных расходов ей не удалось добиться того, чтобы правительство перестало посягать на имущество Диего и, более того, погасило свой долг, но при условии, что Грация снова даст взаймы государству определенную сумму сроком на два года. Таким образом, Грация не могла оставить Антверпен, не потеряв данной ею ссуды.
Как только этот государственный долг был погашен, Грация Мендес стала искать возможность уехать из Антверпена вместе со вдовой Диего и ее дочерью, молодой Грацией, но боялась, что о ее подготовке к отъезду из Фландрии узнают и правильно расценят этот шаг как стремление возвратиться к своей родной вере. Фландрия была под властью Испании, а Грация и так была заподозрена правительством в тайной приверженности еврейству, и власти уже собирались конфисковать ее имущество. Поэтому она разработала хитроумный план, инсценировав побег Рейны с ”любовником” — Жоано Микесом, племянником ее мужа. Ей ничего не оставалось, как отправиться на поиски беглянки. Таким образом она прибыла в Венецию (1547) .
Но и в Венеции Грация Мендес не обрела покоя. Приключилась новая непредвиденная беда. Диего Мендес, как мы уже сказали, назначил донью Грацию опекуншей своей вдовы и дочери. Эта женщина была противоположностью своей сестры, она не отличалась ни благоразумием, ни хорошим поведением. Она потребовала деньги, составлявшие долю ее и ее дочери в общем деле, которое оставил ее муж. Грация Мендес не хотела дробить капитал семьи Мендес-Наси и, отлично зная, что ее легкомысленная сестра быстро растратит деньги, она не считала нужным отдавать сестре капитал, опекуншей которого ее назначил умерший зять. Тогда вдова решилась на чудовищный поступок: она донесла властям, что ее сестра стремится перевести все свое имущество в Турцию и там вернуться в лоно еврейства. Сенат Венеции тотчас арестовал Грацию Мендес и наложил арест на ее имущество.
Безжалостная сестра не удовлетворилась и этим.
Она отправила специального посланца, христианина-
10дофоба, во Францию, чтобы наложить арест на деньги филиалов банка Мендес-Наси в Лионе и других городах. Он успешно выполнил свою миссию, а сверх того сообщил властям, что и пославшая его вдова — тайная еврейка. Анри II, король Франции, поспешил воспользоваться подвернувшимся удобным случаем, чтобы не отдать долга семье Мендес-Наси. Он даже собирался конфисковать их имущество, ссылаясь на то, что евреям нельзя было заниматься во Франции ссудными операциями. Убедившись, что она оплошала и сама осталась без всего, вдова Диего раскаялась и просила прощения у сестры. Честная и добрая Грация простила ей все. Главным было теперь спасти деньги от венецианского правительства и от французского короля.
Жоано Микес придумал комбинацию, при помощи которой ему удалось вырвать добычу прежде всего из зубов венецианцев. Он обратился к турецкому султану Сулейману I (Великолепному; 1520—1566) с уведомлением, что он собирается перевести в Турцию огромное имущество, а венецианское правительство препятствует этому. Придворный врач-еврей, рабби Моше Хамон, с мнением которого султан очень считался, уговорил султана категорически потребовать от правительства Венеции не задерживать капитал еврея, едущего через Венецию в Турцию. Когда султан отправил в Венецию специального посланника с настоятельным требованием не трогать капиталов иностранцев, направляющихся в Турцию, венецианские власти, к тому времени утратившие былую мощь и не выигравшие ни одной войны с Турцией, испугались и возвратили семейству Мендес-Наси все, что ранее задержали. Султан письменно потребовал и от французского короля погасить свой долг тем, кто намерен принять турецкое подданство, и в течение двух лет подряд Франция вела дипломатические переговоры с Турцией по этому поводу.
В Венеции Иосеф Наси подал прошение в Сенат продать ему соседний с Венецией остров, чтобы поселить на нем евреев, преследуемых за исповедание втайне иудейской веры. Иосеф Наси уже тогда имел в виду основание Национального очага” для евреев, хотя и не в Палестине. Венецианский сенат не удовлетворил его просьбу.
Между тем Грация Мендес выехала в Феррару, где она прожила четыре года (1549—1553) под покровительством просвещенного герцога Эрколе д’Эсти. Как видно, она еще не могла покинуть Европу окончательно из-за своих многочисленных и запутанных дел. В Ферраре она открыто вернулась в лоно иудаизма, назвав себя Ханной Наси (в Антверпене она еще называлась доньей Беатрисой де Луна), и сразу начала заботиться о своих братьях-марранах, возвращающихся, как и она, к родной вере.
Когда рабби Аврахам Уске, вернувшийся к иудейству марран, перевел Библию на испанский язык для марранов, не знавших иврита, он посвятил один экземпляр этого важного труда герцогу Феррары, а другой, предназначенный для еврейской общины, — донье Грации. А рабби Шломо Уске, замечательный поэт-марран, посвятил свою написанную на португальском языке книгу ”Утешение Израиля в несчастье” донье Грации, и там он говорит о ней, как об одной из наиболее выдающихся еврейских женщин: ”Как сердце, где обитают чувства всего тела, так она ощущает боль народа и спешит оказать ему помощь. Как праматерь Рахиль, оплакивающая своих детей в вавилонском пленении, так и она страдает вместе со своим народом”. В своей любви к народу Уске уподобляет донью Грацию пророчице Мирьям; разумом в управлении делами своих братьев — пророчице Деборе; в защите преследуемых единоверцев - царице Эстер, которая рисковала для этого своей жизнью, и убившей Олоферна Юдифи — тем, что она тоже спасает своих притесняемых и угнетаемых братьев. Известный р. Иехошуа Сончино, отличавшийся беспристрастностью и выступавший, когда считал нужным, против нее и дона Иосефа (см. ниже), отзывается о ней: ”Почтенная государыня, украшение знающих ее людей, краса и гордость общества, прикрывающая своими крыльями святую паству Божьего народа, озаряющая своим светом еврейскую общину пред лицом царей и вельмож; ее благочестие да пребудет вовек, ее упования да осуществятся при ее жизни, а память о ней да останется в будущих поколениях”. Простой смысл этих слов, освобожденных от риторических прикрас, в том, что донья Грация своим богатством, связями и влиянием сделала для пользы своего народа больше, чем какая-либо из известных нам еврейских женщин.
В Ферраре она привела в порядок все свои дела, помирилась со своей младшей сестрой, выдала замуж за родича, Шмуэля Наси, племянницу, молодую красавицу Грацию, и обручила свою дочь Рейну с Жоано Микесом (Иосеф Наси).
Теперь донья Грация и Жоано Микес решили осуществить давно задуманный план и переехать в Константинополь. Жоано Микес достал рекомендательные письма от французского посла в Константинополе, которые дали ему возможность быть представленным султану. Жоано Микес прибыл в Константинополь на специальном судне, предоставленном султаном в распоряжение доньи Грации, а с ним прибыла не только вся его семья, но и еще 500 марранов из Испании, Португалии и Италии — все служащие, агенты и управляющие его крупными делами. Таким образом он появился в Константинополе (1553) как важный вельможа, сопровождаемый большой свитой. Высокое положение, которое занимал Микес, его необыкновенное богатство, рекомендательные письма, знакомство с делами христианских государств — все это привело к тому, что султан приблизил его и почтил званием ”франкского князя” (ференк-бей-оглу).