О д и л л и я. Только учтите: на песнях Высоцкого выросло поколение романтиков, а на ваших – в лучшем случае – вырастет поколение менеджеров.

Б л о к. А чем тебе поколение менеджеров не угодило?

О д и л л и я. Примитивностью мышления. Хотя, я понимаю, что это твоя потенциальная аудитория.

Б л о к. И твоя тоже!

О д и л л и я. Возможно...

М а й к и н. Не нужно спорить! Пожалуйста!

Из-за кулис появляется четверка молодых людей в костюмах грибников. Они устремляются к будке с надписью «Касса».

О д и л л и я. О! Вот и посетители! Я же говорила – грибники! (Майкину). Вы тут их покатайте, а мы на пару слов, окей?

М а й к и н. Конечно! Может, вас проводить?

Б л о к. Нет-нет, мы сами! А вы работайте, работайте...

Блок и Одиллия удаляются в кулисы. Одиллия скачет на одной ноге, опираясь на плечо подруги. Майкин отрывает «грибникам» билеты, они садятся на карусель, начинают раскачиваться. Звучит ритмичная музыка, свет мигает в такт ритму. Карусель движется. Вдруг молодые люди срываются, подлетают к Майкину и начинают его избивать. Затем один из них залезает в кассу, вынимает деньги, и вся компания устремляется в лес... Майкин стонет от боли. Затемнение.

Второе действие

На сцену выбегает Одетта Блок.

Б л о к. Господи, Майк! Вам больно?! Что это? Кровь?! Ой, мамочки! Что же делать?

Из-за кулис, опираясь на палку, ковыляет Одиллия.

О д и л л и я. Закрой рот и звони в клинику!

М а й к и н (как бы очнувшись). Нет, умоляю вас! Только не клиника! Я останусь здесь!

О д и л л и я. Но мы же не знаем, что с вами! Может, повреждены какие-то важные органы, может, у вас внутреннее кровотечение!

М а й к и н. Наплевать! Я отказываюсь! Я не хочу! Мне страшно... Люди в белых одеждах, шприцы, таблетки... Я не могу там! Лучше умереть!

Б л о к (Одиллии). Ну, чего ты стоишь? Медсестра хренова! Видишь, человек помирает! Сделай же что-нибудь!

Одиллия идет в будку, приносит бутыль с водой, таз, йод, полотенце. Затем отрывает ткань от своего платья и перевязывает рану. Блок достает из сумочки шприц, Одиллия колет снотворное...

О д и л л и я. Все равно оставлять его здесь опасно. Это не простое хулиганство ради забавы, они забрали все деньги. Могут вернуться за новой добычей.

Б л о к. Но если мы сейчас отправим его в клинику, весь план – коту под хвост!

О д и л л и я. Хорошо. Что ты предлагаешь? Отвезти его прямо домой?

Б л о к. Не знаю. Единственный выход – отловить эту шайку, и упечь за ограбление кассы. Во всяком случае, одной проблемой станет меньше.

О д и л л и я. И как ты собираешься это осуществить? Поставишь капкан?

Б л о к. Зачем? Позвоню ментам. Благо знакомых полгорода!

О д и л л и я. Попробуй! (пауза). А, черт! Все не кстати! Сначала я с каруселей долбанулась, теперь вот он...

Б л о к. Ладно, не переживай! Во всяком случае, за себя. Теперь, по крайней мере, тебе не придется перед ним вытанцовывать. Всегда можешь сослаться на больное колено. А то ведь ты балетных тапок отродясь не видела! (достает из сумки пуанты).

О д и л л и я. Зато я видела другие тапки. Белые! В больших количествах.

Б л о к. Очень смешно! Мерить будешь?

О д и л л и я. Делать мне больше нечего!

Б л о к. А какого лешего я их покупала?

О д и л л и я (берет балетную туфлю, вертит в руках, потом отдает). Оставь себе. Они мне малы.

Б л о к. Можно растянуть...

О д и л л и я. Растянуть, моя прелесть, можно удовольствие.

Б л о к. Давай! Я готова.

О д и л л и я. К чему?

Б л о к. К удовольствию.

О д и л л и я. Лопнешь!

Б л о к. От удовольствия?

О д и л л и я. От удивления.

Б л о к. Какая ты сегодня... ядовитая!

О д и л л и я. Кажется, ты собиралась звонить?

Б л о к (набирая номер). Да, собиралась... Связь тут хреновая! Пойду на горку. Половлю...

О д и л л и я. Давай-давай! А я пока что-нибудь пожрать приготовлю. Там, кажется, продукты были... Если эти сволочи их не унесли.

Б л о к. Слушай, а, может, перенесем его в будку?

О д и л л и я. Как? За ноги? Ну, рискни. Я – пас. И потом: лучше, все-таки, на воздухе.

Б л о к. Ну, если медицина настаивает...

О д и л л и я. Медицина размышляет.

Б л о к. Главное, чтобы она не оказалась бессильной!

Девушки расходятся. Звучит музыка. Майкин лежит. Из-за кулис появляется четверка молодых людей. На них концертные фраки, в руках музыкальные инструменты – флейта, гитара, скрипка, перкуссия. Они как бы «вливаются» в звучащую музыку. Майкин медленно поднимается и начинает дирижировать оркестром. Номер длится 2-3 минуты, затем «оркестр» исчезает, Майкин опять ложится. Появляется Блок. Идет, разговаривая по телефону.

Б л о к. Ну, какие приметы, какие?! Я их видела мельком, понимаешь? Алло! Мельком, говорю, видела! С корзинками. Откуда я знаю! Молодые, ватники на них были. Слушай, майор, вообще-то, это твоя работа – преступников ловить. Да какая мне разница! Ну, что, Иван Иванычу звонить? Ах, не надо! Тогда разберись. Все, у меня батарейка садится. Давай. Пока!

Блок подходит к Майкину, наклоняется, гладит его по голове... Из будки выходит Одиллия, тащит большое одеяло и подушку.

О д и л л и я. Как дела?

Б л о к. Спит!

О д и л л и я (подкладывает подушку под голову Майкина, усаживается рядом). Вижу! Я про майора твоего. Грибников ловят?

Б л о к. Да, вроде... В соседней деревне какие-то отморозки с корзинками магазин обчистили. Приметы как будто совпадают... Остается уповать на бдительность нашей милиции... (кутается в палантин). Прохладно стало, ты заметила?

О д и л л и я (накрывает одеялом Майкина, себя и подругу). Так ведь это лес, а не концертный зал с паровым отоплением.

Б л о к. Да... (вздыхает). Ну, и что ты намерена делать дальше?

О д и л л и я. Буду дежурить здесь, пока он не оклемается.

Б л о к. А я?

О д и л л и я. А ты поезжай домой.

Б л о к. Интересно, почему?

О д и л л и я. Ты же любишь комфорт. А здесь душа нет. И удобства – за ближайшей елкой.

Б л о к. А ты у ручья умываться будешь!

О д и л л и я. Хорошо! Ты поедешь домой, потому что в будке троим слишком тесно. Ты же не собираешься спать в кустах?

Б л о к. А, понимаю... Лишняя... Мешаю! Так бы сразу и сказала. Я, значит, домой, а ты в своем бесстыже-муаровом платье соблазнять его будешь!

О д и л л и я. Ну, ты совсем рехнулась!

Майкин начинает просыпаться.

Б л о к. О, кажется, очнулся!

О д и л л и я. Слава Богу!

Б л о к. Может, принести ему поесть?

О д и л л и я. Пожалуй... Посиди, я сама. (уходит).

Б л о к (трогает лоб Майкина). Как вы, Майк?

М а й к и н. Спасибо, мне уже лучше.

Б л о к. Да какое там лучше! У вас температура!

М а й к и н. Правда? Но я не чувствую.

Б л о к. А что вы чувствуете?

М а й к и н. Легкость. Необыкновенную легкость...

Б л о к. Это от голода. Сейчас Одиллия принесет вам поесть.

М а й к и н. Одиллия? Это кто?

Б л о к. Как? Вы ее не помните?

М а й к и н. Что-то знакомое...

Б л о к. Знакомое?! (пауза). Хороши дела! А меня вы помните?

М а й к и н. Вас? Да. Вы жена карусельщика. Ну, того самого, у которого мне надо выкупить карусель. Вы еще просили мужа сбросить цену, потому что карусель старая, и гидроподъем не работает.

Б л о к. Что не работает?!

М а й к и н. Гидроподъем.

Б л о к (в полном недоумении). Это я так сказала?!

М а й к и н. Вы! А потом так мило улыбнулись и добавили: «Карусель нужна ему, как ветряная мельница Дон Кихоту». Забыли?

Б л о к. Даже не знаю, что вам сказать...

Появляется Одиллия с манной кашей в тарелке. Садится рядом с Майкиным.

О д и л л и я. Вот и я. Сейчас будем кушать...