М а й к и н. Здравствуйте!
Б л о к. Здравствуйте.
О д и л л и я. А это – Одетта Блок, великий продюсер. Единственное, чего она не может – это устроить гастроли на Марсе. И то: пока там не обнаружится жизнь. Как только ученые наладят контакт с космосом, Одетта будет первой по культурному обмену. Можете мне верить.
Б л о к. Ой, как смешно! Лучше расскажи, как тебя угораздило ногу сломать?
О д и л л и я. Да не ломала я, успокойся! У меня вывих. Сильный вывих. Три дня постельного режима – и буду опять фуэте крутить.
Б л о к. Ну, ты не расслабляйся. Для начала надо рентген сделать. А вдруг что-то серьезное?
О д и л л и я. Перестань!
Б л о к. У тебя нездоровый вид!
О д и л л и я. У меня нормальный вид!
Б л о к (Майкину). Вы тоже так считаете?
М а й к и н. Не знаю... Я не специалист... Но... температуры нет, значит, все в порядке.
Б л о к. Все такие умные! Профессора! Ну, и фиг с вами. Тогда сменим тему. (Майкину). Позвольте узнать: откуда здесь это безобразие? (показывает на карусель).
М а й к и н. Почему безобразие?! Это карусель!
Б л о к. Но это неисправная карусель! (подходит к карусели). Во-первых, вы не соблюдаете правила эксплуатации – здесь нет ремня безопасности. А во-вторых, карусель, стоящая в лесу, предприятие явно убыточное. Отсюда вопрос: на какие средства вы существуете?
М а й к и н. Ремни безопасности у нас были... Видимо, это кто-то из местных сорвал... А насчет убытков... Уверяю вас, это временно, пока нет рекламы...
Б л о к. Хорошо, пойдем дальше! Где вы живете? Здесь? (подходит к будке).
М а й к и н. А можно встречный вопрос: Одиллия представила вас, как продюсера, но у меня такое ощущение, что вы из налоговой полиции... Так вот, я намерен сообщить, что эта земля, а так же постройки, стоящие на ней, являются частной собственностью. Следовательно, вы и вы (показывает на девушек) у меня в гостях. А поскольку я вас не приглашал, возникает вопрос, что вы здесь делаете?
Б л о к. Объясняю: наш балетный коллектив принимал участие в съемках многосерийного фильма.
О д и л л и я. Сериала про ментов.
Б л о к. Совершенно верно. В перерыве одна барышня решила прогуляться – подышать, так сказать, лесным воздухом. Никого не предупредив, она отправилась... м-м-м...
О д и л л и я. На поиски клюквы.
Б л о к. Да! И заблудилась. Потом увидела вашу карусель и захотела прокатиться. Ну, а чем это все закончилось – вы видите.
М а й к и н. Сказка про двенадцать месяцев. Девочка зашла на огонек...
Б л о к. Вы что, мне не верите?
М а й к и н. Почему не верю? Верю. И что, много клюквы нынче?
О д и л л и я. В том-то и дело, что мало!
Б л о к. Не урожай.
О д и л л и я. Мы лучше потом, на рынке...
М а й к и н. Это правильно. На рынке собирать клюкву легче. (Одетте). А, правда, что вы продюсер?
Б л о к. Конечно. Не похожа?
М а й к и н. Не знаю. Мне казалось, что это мужская профессия... Да и сравнивать пока не с чем...
Б л о к. Ну, начинается!
О д и л л и я (вполголоса). Твой феминизм абсолютно не к месту.
М а й к и н. Я не хотел вас обидеть, честное слово! Не сердитесь.
О д и л л и я. Она не сердится. Не так ли?
Б л о к. Проехали. (Майкину). У вас такой странный взгляд... Не пойму, на кого вы смотрите: на меня или на Одиллию?
М а й к и н (смущаясь). Это... с детства... Я немного...
О д и л л и я. Ну, чего ты пристала? Это устройство глаз. Глаза такие.
М а й к и н. Да, раскосые. Можете не извиняться, я привык.
Б л о к. Нет, я не про то хотела сказать... Взгляд у вас какой-то нерешительный. И, в тоже время, заинтересованный. Как будто вы хотите о чем-то просить, и не знаете, с чего начать. Угадала?
М а й к и н. Не совсем. Хотя, близко... Если вы настоящий продюсер, я хочу показать вам кое-что.
Б л о к. Что именно?
М а й к и н. Музыку.
Б л о к. Вы сочиняете музыку?
М а й к и н. Да.
Б л о к. Для кого? Для посетителей? Чтоб им было веселее вращаться?
М а й к и н. Нет, карусель – это другое, это совсем другое, мне сложно объяснить. Потом, хорошо?
Б л о к. Хорошо. Так, где же ваша музыка?
М а й к и н. Она там, в будке. Вы послушаете?
Б л о к. С удовольствием.
М а й к и н. Я сейчас! (убегает в будку).
О д и л л и я. Очень интересно.
Б л о к. Ты уже слышала?
О д и л л и я. К счастью, нет.
Б л о к. Почему к счастью?
О д и л л и я. Потому что не ожидаю ничего сверхъестественного.
Б л о к. Может, не стоит торопиться с выводами? Ты же понимаешь: талант не зависит от степени образования.
О д и л л и я. Может, и не стоит. Может, и не зависит... Главное разобраться, есть ли талант... У нас в подъезде жила кошка Чекушка. Это алкаши ее так прозвали. Грязная, дикая... Но за кусок колбасы такие чудеса вытворяла – Куклачев отдыхает!
Б л о к. Вот-вот... В любом случае, надо понять, как реагировать.
О д и л л и я. Восторженно, разумеется, как еще! И не срывай, пожалуйста, мой эксперимент.
Б л о к. Я и не думала ничего срывать. Наоборот – помогаю, чем могу.
О д и л л и я. Помощница... А на фига ты к его глазам прицепилась?
Б л о к. Это случайно. Ну, честное слово!
О д и л л и я. Ладно... И не будь такой резкой, договорились?
Б л о к. Попробую...
Из будки вылетает Майкин, в руках у него целый ворох магнитной пленки. Эту пленку он швыряет на головы обалдевших девушек. Одновременно с этим звучит красивая мелодия. Четверо молодых людей в плавном танце снимают пленку с девушек и развешивают на ветки. Мелодия постепенно затихает и дальше, до конца монолога Одиллии, звучит фоном. Молодые люди так же медленно исчезают в кулисах.
Б л о к. Да, это, действительно... необычно.
М а й к и н. Вам понравилось?
Б л о к. Вы еще спрашиваете! (Одиллии). Откровенно говоря, я не думала, что вы настолько талантливы.
М а й к и н. Одиллия, а вам? Вам понравилось?
О д и л л и я. Очень. Кажется, это про меня... Ваша музыка... Ваша музыка светится. (пауза). Как влюбленные глаза Маргариты, как умытый дождями весенний трамвай из советских фильмов, как маленький лучик солнца за дверью родительской спальни... Ваша музыка – наваждение, под нее хорошо вспоминать, и бояться этих воспоминаний, уносящих далеко-далеко, где на Богом заснеженной станции торгуют последними электричками, и я еду – счастливая по уши – в самый лучший на свете дом... И вот там, на краю географии, где сугробы до подоконника, вдруг понимаю, что лучшая музыка – та, которая светится – рождается где-то очень далеко от человечества, но не из воздуха и зимы, а из простого человеческого счастья...
М а й к и н. А знаете, что! Я напишу для вас балет! Прекрасный балет для самой очаровательной балерины на свете! А вы станцуете в нем главную партию. Хотите?
О д и л л и я. Жаль, что у весов не бывает третьей чаши...
М а й к и н. Я вас не понимаю.
О д и л л и я. Я не могу согласиться, и не могу отказать.
М а й к и н. Почему?!
О д и л л и я. Я всего лишь кордебалет.
М а й к и н. Но разве вам не хочется вырваться из толпы? Выйти на авансцену, сказать людям то, о чем другие говорить не решались?
О д и л л и я. Все уже сказано, Майк! И ничего нового мы не изобретем.
М а й к и н. Неправда! Это вредная позиция. Это позиция равнодушного человека, но вы-то другая!
О д и л л и я. Да, я действительно другая... Я легкая и воздушная, как пористый пшиколад... Смайлик. Мне тут предложили в рекламе конфет сниматься. Соглашаться?
Б л о к. Обожрешься!
О д и л л и я. Вот и я так думаю... А знаете, о чем я мечтаю? Чтобы вообще никакой рекламы не было. Чтобы люди стали свободны и неприхотливы.
М а й к и н. А знаете, о чем я мечтаю? Чтобы у меня наконец-то появилась муза. (Одиллии). Я хочу, чтобы вы стали моей музой! Моей Мариной Влади!