Миша Агафонов, с которым мы долго и хорошо говорили, и он рассказывал много интересного, – упорно не советовал мне ничего отсюда писать, аргументируя в т.ч. и тем, что здесь я вне информационных потоков и не могу должным образом реагировать на происходящие события, питаюсь крохами информации. Да уж, теперь – точно вне... Но зато, подумал я уже после свидания, я здесь нахожусь в мощном потоке пропаганды, обеспечиваемом телевидением. Какие–то большие мировые события, которые никак не объедешь (типа независимости Косова или русской агрессии в Грузии), это ТВ все же не может не показать – и этого мне хватит, чтобы их комментировать, чтобы, в сущности, просто высказывать свое отношение к ним. Пришла опять, в который уж раз, и мысль подписаться на тот же “The New Times”, и вот это как раз то, чем очень реально и ощутимо могла бы помочь Е.С. (по словам Миши, она очень сожалеет, что между нами как бы “пробежала черная кошка”, и хотела бы примирения. М.б., с этим она и дозванивалась мне пару раз в последние дни, – правда, оба раза говорили мы всего лишь считанные минуты, – когда мне дозвониться из–за испорченного телефона было уже практически невозможно). Если только по подписке получать 4 номера журнала в месяц не надо будет тоже через Демина.
...Шел сейчас с ужина по нашему “продолу” мимо бараков, и навстречу мне попался мой алкаш–сосед с палкой. И от этой встречи почему–то вдруг так ясно всплыло в сознании: эта прямая дорога с утоптанным белым снегом в свете фонарей “запретки”; и заборы бараков с распахнутыми калитками; и выходящие на дорогу большими деревянными пристройками торцы бараков, отдаленно напоминающие избы; и этот зимний вечер, и, опять же, снег, и попадающиеся навстречу прохожие... Господи, да ведь это – деревенская улица, типично деревенская, сельская, эти деревянные 2–хэтажные пристройки, и калитки, и фонари, и снег... Уютная такая, добрая, мирная сельская улица!.. Пригрезится же такое... И кто бы мог, глядя на эту добрую новогоднюю картинку, представить, сколько за всем этим боли, и горя, и ненависти, и слез, – в частности, моих... И как будет потом оно вспоминаться, все это, и этот добрый вечерний пейзаж на заснеженной сельской улице? Вспоминается только Буковский: “Может ли быть ностальгия по сумасшедшему дому, тоска по тюрьме?”...
30.12.08. 15–55
Он тянется, тянется, тянется бесконечно, этот бесконечный, длинный, бессмысленный день. Предновогодний. Тоска на душе страшная, совершенно невыносимая, несовместимая с жизнью. Зачем я, в самом деле, и родился–то на свет?.. Как глупо все получилось... Сидеть вот теперь здесь еще 2 года с лишним, 810 дней... Зачем? Кому это нужно? “Не спрашивай, зачем, не спрашивай, когда. Сидишь – сиди, не предавайся горю...” Но тоска все усиливается, и с причинами, и без... Главная причина – это, конечно, полное отсутствие связи. Запасной вариант, сука, по утрам дрыхнет; зайти днем – шныряют постоянно “мусора” туда–сюда, вот как раз сейчас, когда шли на обед и обратно, а я после обеда как раз уже собирался зайти. Попробую сейчас, после ужина. Хотя это большой риск, и очень неприятно и глупо будет влипнуть тут опять из–за этого, как в сентябре... Но выхода нет, делать нечего, – попробую. А тут, в самом бараке, все настолько безнадежно и глухо, – некого и не о чем даже спрашивать. Эта новая тварь, с которой я, дурак, поторопился связаться, кормит только одними обещаниями при редких разговорах, а подходить и что–то просить я даже не хочу – и противно до тошноты, и ответ известен заранее. Сижу тут как на телефонном узле, посреди кучи подонков, болтающих круглосуточно со своими бабами, без возможности хоть на 10 минут позвонить матери. Грустная (или злая?) ирония судьбы... Что ж, видимо, я это заслужил. Не то, что вся жизнь была цепью сплошных ошибок, но главной, изначальной ошибкой было само рождение. Трагическая ошибка природы, исправить которую мне, увы, до сих пор не хватает духу...
31.12.08. 9–51
Вчера после долгой тоски и затишья к вечеру события опять понеслись вскачь. :) Пришли открытки “С Новым годом!” от Эделева и Люзакова – из разных городов, но абсолютно одинаковые! – и письмо от матери, тоже с открыткой и проспектом теплоходной компании. Эх, были времена!.. Потом вдруг “общественник” передал, что вызывает к себе на 8–1 барак отрядник 8–го, который на время отпуска замещает нашего. И хорошо – хоть от глаз шимпанзе и прочей сволочи подальше. Пошел. Оказалось – пришло письмо от Айдара Халима, обещанное матери Миначевым, и книжечка Халима. Но не просто так – с меня требуется написать расписку, что я все это получил и претензий к администрации не имею. Я как последний идиот, пробежал письмо Халима, написал расписку – и только уже у себя в бараке, прочтя письмо еще раз внимательнее, обнаружил, что тот пишет о ДВУХ книжках, посланных мне! ЧтО стоило прочесть письмо внимательнее сразу?! Хотел было идти назад и спросить его, где вторая книжка, уже стал надевать ботинки, но понял, что бесполезно, она в любом случае у него не при себе, да и раз не пропустили сразу, да еще теперь у них есть моя расписка об отсутствии претензий, – теперь вообще не отдадут! Придется публиковать этот факт в таком вот виде, с моей дурацкой ошибкой – невнимательным первым чтением письма.
Тут приходит другой “общественник” и зовет идти в посылочную – еще за обедом мне сказали, что на мое имя пришла посылка. От кого? Кроме опять ФЕОРа, мне ничего в голову не пришло, хотя не должны бы – они ведь не отмечают Новый год. Что ж, пошел. Хорошо, что было не холодно, всего несколько градусов мороза (сколько точно, узнать тут негде) и народу у посылочной было немного – а обычно там стоят перед Новым годом бешеные толпы и посылки выдают аж с 2–х окон сразу – и со стороны посылочной, и с окна, выходящего внутрь ларька, как было в конце декабря 2007 года. В общем, оказалось, что это Эделев додумался послать мне еще одну открытку, но уже ценным письмом стоимостью 10 рублей, и это письмо пошло через посылочную. Сама открытка оказалась лучше, чем посланная простой почтой, и было мне, нет слов, очень приятно, что обо мне помнят, но все же – если бы пришлось стоять за ней 2 часа на сильном морозе?..
Все это мне удалось–таки в тот же вечер передать матери, прозвонившись ей аж 2 раза. Перед походом к отряднику как раз дозвонилась Е.С. – коротко, как всегда теперь, и я хотел сам позвонить ей тоже, т.к. проблемой неотдачи мне почты она озабочена сильнее всего, но уже не успел. Со связью, по самой последней информации, полный швах – новые “трубы”, которыми можно будет постоянно пользоваться, смогут не то что “затянуть”, а просто привезти из Нижнего не раньше конца месяца, 20–х чисел. Разговор 2–х заинтересованных лиц об этом мне удалось краем уха услышать вчера вечером, после отбоя. Остается только запасной вариант, но и то не с утра, как мне удобнее всего, а только днем и вечером, когда то и дело шляются по баракам “мусора”.
Ну что ж, пришло время подводить итоги года. Долго я обдумывал, собирался, представлял себе, как буду это делать, и что именно напишу в этот последний день года в дневнике. Увы, итогов этих немного и в основном они грустные. Еще один год прошел в неволе, еще один оказался потерян в этой жизни навсегда. Год ненависти, омерзения и тоски... Следующий, увы, пройдет тоже весь здесь, так что особо радоваться Н.г. нет оснований.
В этом году мне 2 раза отказали в УДО, что, впрочем, отнюдь не стало для меня ни неожиданностью, ни разочарованием. Правда, я ни разу не попал и в ШИЗО, но это, без всяких сомнений, ждет меня в следующем году. Полностью и окончательно, видимо, распались отношения с моей Ленкой, – опять 6 лет впустую... Удалось опубликовать за год несколько текстов, а точнее – 7, кажется (точно уже не вспомню), – вот, собственно, и все положительные итоги года. Ах да, еще стихов некоторое количество написалось...
Не о чем писать, не о чем думать, скука и тоска. Лечь бы – но заснуть я не смогу, да и времени до проверки осталось не так много. Ночью уснуть бы на время подольше – пока эти твари будут там колобродить, отмечая “праздничек”. Тоска, усталость и пустота в душе. Написал вчера письмо с благодарностью Халиму, сегодня, последний раз идя в ларек до конца “каникул”, надо будет не забыть его опустить. И все. Год закончен. Праздники. Пустота и бессмыслица всей жизни, во всем мире, и тоска, тоска, тоска... Всё ни к чему, ни о чем, неопределенность и ненужность какая–то во всем. Расслаблено и пусто внутри (хотя, конечно, тут нельзя расслабляться). Дурацкая история со связью, – надо же было, чтобы вдруг сломался телефон, да еще так, что не починишь... В общем, никаких итогов года нет. Ах да, еще один итог я забыл: в этом году практически заглохла кампания в мою защиту, еще с весны. Е.С. встала в позу, а точнее – на дыбы, отказалась делать книжку и вообще что–либо – и всё! Теперь, как говорит Миша Агафонов, ищет какого–то примирения, – ну–ну!..