Что еще? На улице по–прежнему холодно и ветер, небо в облаках, сквозь которые изредка проглядывает солнце. Дожди, слава богу, прекратились. Еще август, но я счел за лучшее надеть уже телогрейку, благо она есть. Еще, говорят, будет бабье лето, t° до +35; а пока – уже телага и шерстяные носки.
Последнее событие – с утра из каптерки велели забрать (!!) все вещи, – будут морить там крыс!! :)) Не верится прямо – то тащили всю жизнь только туда, а ту вдруг – потащили оттуда. И – у азербайджанской обезьяны пропали, оказалось, какие–то вещи, а у ее “семейника”, недавно переведенного сюда с 12–го – телогрейка. Вот они, плоды излишней покорности, готовности “убирать лишние вещи” ради любой комиссии и вообще – делать все, что прикажут...
Бесконечные чае/кофе/чифиропития продолжаются полным ходом, как и толкучка в проходняке. Многодетный даун не вылезает отсюда, а землячок–азер с 10–го не только ночует (“валетом” с обезьяной, положив ей – сегодня под утро – поджатую ногу прямо на спину), но вот явился только что снова и завалился на ее пустую шконку...
24.8.10. 8–04
День рождения, блин... Опять... Праздничек, мать его... :)) Все то же снова и снова: каждый год в этот день, подведя очередные итоги прожитого, ты понимаешь, что твое рождение и вся жизнь были лишь недоразумением, и сам ты – досадная ошибка природы. И ничего исправить уже нельзя, увы, – если и была смутная надежда, что все еще наладится, когда жизнь не складывалась уже и в 1–м классе...
Вечерняя проверка опять была вчера под проливным дождем. Никто, конечно, и не подумал вспомнить пункт из их же ПВР насчет проверок в ненастную погоду. Стадо рабов... Стояли кто на лестнице барака, под крышей (в т.ч. и я), кто – под грибками во дворе; но пришли “мусора” – надо спускаться и строиться. Не так и долго там простоял, под открытым небом, минут 5, м.б., или чуть дольше – но и “тепляк”, и роба, и казенная шапчонка сырые до сих пор...
Еще до этого, вчера вечером, ублюдки – азербайджанская обезьяна и многодетный даун, вместе пашущие “запретку”, вместе же пошли в ларек. (Не в “свой” день, разумеется, но кого волнуют такие мелочи?! Это меня не пустят ни за что, хоть сдохни, а быдлу типа многодетного дауна – везде дорога! “Помоечные шавки – хозяева земли.”) Зарплата за “пахоту” вся, на двоих, идет на счет дауну, т.к. у обезьяны висит большой иск, будут вычитать, если что. На двоих им, оказалось, начислили 600 рублей зарплаты, они купили себе курева (блоками), чая, кофе (2 банки, 110 руб. из 600–т), печенье (дрянное, нижегородского производства), шоколадных конфет, несколько пачек лапши б/п. Пришли – и пошла раздача, толчея, прибегающие клянчить выродки–недочеловеки, пошел пир горой! Жрать стали не после проверки, а прямо сразу же – хорошо, что я уже успел все себе приготовить и сидел ел, когда они приперлись. Кофе, потом – с другими соседями, из другого проходняка – еще раз кофе (из одной кружки всей толпой, тьфу!..), потом чай, потом ужин, потом опять кофе, чай, кофе... и так без конца. Как хотите, а я, глядя на них, поневоле, помимо сознания, инстинктивно воспринимаю как унижение и оскорбление, когда бессмысленный комок биомассы, сиволапый деревенский быдляк, там – тракторист, здесь – шнырь, и другие столь же бессмысленные выродки пьют кофе с шоколадными конфетами, да еще каждые полчаса. (Слава богу, ни кофе, ни конфет им такими темпами надолго не хватит, и – сосите палец, ребята! :) Слишком это роскошно для них (по здешним, правда, меркам). По нормальным человеческим представлениям, эти сверчки должны знать свой шесток, чего в данном случае нет и в помине – сиволапое быдло чувствует себя хозяевами жизни, господами... над такими, как я. “Если таким давать права, то понизится общий уровень человечества” (Новодворская). Сечку жрите, твари!..
После обеда вчера вдруг вызвал в 15–й кабинет Агроном – оказалось, у него сидит Овсов, тот самый старый прокурорский хрыч. Взял с меня объяснения по жалобе Глеба Эделева и его адвоката, что их тогда, 27–го мая, пустили ко мне всего на час, даже меньше. Я, разумеется, подтвердил, что времени поговорить о делах нам категорически не хватило. Жалоба по поводу ублюдка–“подложенца”, ударившего меня 13 июля, до него, видать, еще не дошла, хотя из Нижнего в их Сухобезводное была отправлена еще аж 6 августа – в прошлый понедельник, 16–го, мне пришла об этом официальная бумажка через спецчасть. Но толку от этих жалоб все равно нет.
А утром вчера из штаба, по красному телефону, стоящему на столе “дневальных”, звонил некий Алексеев – как он сказал, и.о. зама по кадрам, т.е. сейчас он вместо загадочно исчезнувшего Русинова. Спрашивал, смогу ли я завтра (т.е. уже сегодня) прийти побеседовать с ним. Надо же, они стали заранее осведомляться, удобно ли мне зайти, свободен ли я!.. :))) Время, правда, обещал уточнить уже сегодня новым звонком, а от моего предложения поговорить прямо в тот же день (вчера) отказался – типа, занят... Первая мысль – мать именно вчера, в понедельник, собиралась с утра звонить Демину, и.о. начальника на время отпуска “Макара”, по поводу выкидывания моих вещей, уничтоженного туалета и пр. М.б., этот Алексеев звонит и хочет со мной поговорить по поручению Демина? Тот мог бы, честно говоря, найти время и сам... Если же нет – это может быть какой–нибудь неприятный сюрприз – но, к счастью, не новый следователь с каким–нибудь новым (либо старым, нижегородским, от 6.6.2007) делом – иначе до завтра откладывать никто бы не стал.
Мерзость, гнусь, тупое быдло и рабы вокруг. Я ненавижу их, эту мразь, этих насекомых, так, что и сказать нельзя. Ненавижу и презираю. Просыпаясь в 5–м, а то и в 4–м часу утра, лежа подолгу без сна, готовясь вставать и идти на 6–й – я проклинаю их, про себя, как все эти годы, повторяю проклятия и желаю скорейшей мучительной смерти всему этому сброду – за ту скотскую, рабскую жизнь, которую они для меня создали, на которую они меня своим рабством обрекли – и здесь, и на воле. С покорным, туповатым остряком–быдляком, приехавшим с “девятки” в наш проходняк, я порой говорю об этом рабстве и скотстве – не специально, когда сам выруливает на это разговор. Он говорит мне в ответ, что, мол, большинству есть что терять, поэтому бунтовать они не склонны, и что ему лично жизнь его и его дочери, возможность вернуться и воспитывать ее – дороже. Дороже свобод?..
Кстати, насчет “девятки” этот тип порассказал вчера вечером кое–что интересное. В частности, что там точно так же, как и здесь, когда в марте по приказу Реймера упразднили СДиП, создали тотчас “секцию пожарной безопасности” с теми же точно функциями, и на всех СДиПовских будках, как и здесь, написали: “СПБ”. И что тамошний “по(д)ложенец”, точно так же, как и здешний, работает на администрацию зоны. А зам. по БиОР тамошний, как–то собрав к себе на прием завхозов (“старшин”, т.е. старших дневальных) и блатных со всех бараков, так прямо и говорил им: “Сперва заходят “красные” старшины” (завхозы) – а потом, поговорив с ними: “Теперь заходят “черные” старшины”...
25.8.10. 7–43
Опять безумные новости, опять вся жизнь моя здесь грозит полететь кувырком. Увы, в этой жуткой жизни, полной тягот и – хуже – унижений, любая мелочь воспринимается как событие, любая более–менее крупная неприятность – как катастрофа.
После ужина вчера пошел к “телефонисту”. Тот огорошил: пока он 3 дня был на свиданке, оказывается, его “труба”, оставленная им стремщикам, “пыхнула”! Он сам на оставшиеся до дома 4 месяца оказался без “трубы”, так что сам в шоке.
При мне пошел – к какому–то таинственному и могущественному типу из зэков, на кого якобы здесь оформлен весь ларек – пошел туда же, в ларек, к нему – узнавать, нет ли “труб” на продажу. Я тем временем рванул к “запасному варианту”. Он, оказалось, только что, пока я был у “телефониста”, “пробивал” меня к себе на 8–й через “дорогу” (“дорожников”), но те, естественно, меня в бараке не нашли. А “пробивал” потому, что звонила мать.
Мать сообщила еще одну, самую грандиозную новость. Она дозвонилась–таки Демину позавчера, в понедельник, и все ему рассказала, попутно еще и сгустив краски. Потрясла меня – с ее слов – реакция Демина: “Я его переведу на другой барак!”. На 13–й, вроде бы обещал он матери.