16–27

Еще картинки, зарисовки из этой “жизни”... Мой сосед – многодетный даун, пьяное, тупое, сиволапое деревенское быдло – сегодня снова ходил в ларек! Денег у него там, как я уже слышал, много – несколько тысяч, больше 4–х, потому что на 4 тыс. его уже кто–то пытался развести, но тот не поддался. Так вот, в магазин теперь – каждый день; и, выжрав за сутки практически целую банку кофе за 55 руб., это чмо сегодня уже купило новую, за 100 с лишним, и уже другие шоколадные конфеты – и опять блаженствует, хлебая это кофе, как я вчера уже убедился, по 20 раз в день, чуть ли не каждые полчаса...

25.6.10. 8–15

Пятница. Самое поразительное, что вчера, в банный день, с утра не было не только “генеральной уборки”, но и вообще никакой! По крайней мере, пока я, спокойно позавтракав, не ушел в баню к 8–30, пол никто не мел, да и пришел – следов подметания не было видно. Сейчас тоже пока никто не метет. Все ушли на “промку” – и прежний интерес к уборке, доходивший до паранойи, вдруг резко ослаб, что не может не радовать. :)) Вообще, после ухода 25 “человек” (насекомых) на “промку” из наиболее злобных недавних ревнителей уборки в бараке днем остаются только двое: “молотобоец” (но и он стал по утрам, до самой проверки, куда–то исчезать) и долговязая ехидна. Я уж опасался было, что полоумный “молотобоец”, проведав, что уборки не было утром, закатит ее вечером, как уже было не столь давно. Но нет – обошлось, а приходящим где–то в начале 6–го (увы, не в 7 и не в 9!..) вечера с “промки”, видимо, вообще не до этого. Они весь день колотят какие–то “поддоны” из досок, и их трудовой энтузиазм держится на том, что их “промку” кто–то (говорили, ГАЗ) выкупил, и работягам обещали “закрыть” зарплату (со всеми вычетами уже) за этот месяц – 5 тысяч руб., а за следующий – аж 11 тысяч!!! Но мне в такое их счастье верится очень слабо.

В бане на меня набросился тот мерзкий блатной сучонок 1990 г.р., глупый и неуравновешенный малолетка, что собирался недавно выселить меня из секции (еще из той, блатной), а я предупредил Палыча. Придя последним в баню, когда уже включили воду и все мылись, я поставил пакет на свободное место, как раз свое любимое, в уголке – и вдруг увидел, что рядом висит одежда с биркой этой твари. Я так и понял, что ничего хорошего от подобного соседства ждать не приходится – но такой отчаянной наглости все же не предполагал! Тот факт, что о ее планах я тогда сообщил Палычу, а тот высказал ей – дал теперь этой твари роскошную почву для обвинений и инсинуаций! Под крики: “Ты кумовка!” (почему не шумовка? :), “Кумовской!” и пр. – это существо потребовало, чтобы я – не больше не меньше – тотчас собрал все свои вещи и ушел одеваться куда–то на другую, дальнюю лавочку (а они еще и все заняты были). Мол, оно не хочет рядом со мной одеваться, т.к. я “всех сдаю” (или как–то так оно вопило), и т.д., а оно, типа, носитель секретов и, одеваясь, их тут с кем–то обсуждает. :))) Наглое, глупое, ничтожное отребье, нечисть, кусок дерьма, умеющий визжать и в ярости выпучивать глаза... :)) Все это сопровождалось истошным визгом по поводу меня, потоком ругательств (работа на публику в чистом виде, но публики было маловато и она не очень–то поддерживала), угрозами меня сейчас же ударить (как она там это называла, не помню...) и т.п. Но уйти с места я и не подумал. Когда в какой–то момент я, отложив все (еще даже не одевшись), выпрямился и предложил ей начинать бить – тварь, все так же визжа, не сделала, конечно же, как я и думал, никакой реальной попытки – и соотношение сил (комплекция + возраст) не равно, да и статус все–таки – пусть они меня ненавидят, совершенно не уважают и глумятся, но ударить в открытую все же подсознательно побаиваются – понимают еще не пропитыми остатками мозгов, что ударить меня – это не то что бить своих шнырей и “обиженных”, это чревато реальными неприятностями...

Вот подмели наконец–то пол, следом идет мойщик. Уборка все–таки есть. :)

Пошел в ларек – никто, разумеется, даже не подумал вернуть мне на счет 1000 руб., данные “в долг” “телефонисту”. Поэтому из всего большого списка, данного мне его дружком – что купить “телефонисту” на сегодняшний выход из ШИЗО – я купил только пачку чаю, да от себя добавил старую, из специально для него покупаемых, дешевую шоколадку – и то жалею, слишком жирно для этой наглой твари.

Самое неприятное – “подняли” вчера на барак 4–х человек с карантина, перевели одного или 2–х с 1–го барака, – в общем, опять начинают набивать! Блатная секция на ремонте, мест явно не хватает, и вчера весь вечер, особенно после отбоя уже, самозванные блатные “коменданты” и пр. шваль долго тасовали, раскладывали и перекладывали всех, меняли местами так и сяк; говорят, что еще сколько–то народу вскоре должны перевести опять с 1–го, да этап вчера приехал – 62 человека. Я видел этот этап, когда он весь, под охраной “мусоров”, сидел на корточках (или просто на земле?) возле бани – было очень похоже на то, как рассаживаются для групповых фотографий, – а я как раз выходил из столовки с обеда. Так что в секции становится все более тесно, как бывало в прежние времена на 13–м.

Да и в проходняке дела все хуже – давно такого не было. За зиму и весну я привык, что в проходняке я практически один, все прочие либо на работе, либо спят, а весной, до ремонта, оба верхних места были вообще пусты. Ничто не предвещало беды, когда сюда переселяли этого многодетного дауна–шныря, сиволапое тупорылое быдло с первого же взгляда. Но теперь у шныря завелись денежки в ларьке, и он стал ходить туда каждый день – вчера опять ходил, 3–й день подряд, и накупил еще больше, чем в первые дни. Забил в моей тумбочке пол–ящика, пол–верхнего отсека – коробка с чаем–кофе–печеньем–конфетами–рулетами и пр., в которую он лазит чуть не каждые 5 минут, по 150 раз в день – а вчера, накупив еще и жратвы (пакет с сухой картошкой, в частности), засунул его уже за тумбочку, благо она довольно прилично отодвинута от стены, а в самой тумбочке его лимит площади уже давно исчерпан. Да и кроме постоянных лазаний в тумбочку, эта тварь создает в проходняке изрядный напряг – многолюдство: к ней постоянно кто–то приходит, то блатные и пр. – послать что–то сделать, то друзья–шныри и всякая такого рода шваль – для коллективных чае– и кофепитий, то еще кто–нибудь зачем–нибудь – этот тупой, бессмысленный, но самодовольный прыщавый шнырь нужен всем. Зато вчера с довольным смехом и гордостью рассказывал мне вести из дома, полученные на недавней свиданке: без него там всё, буквально ВСЁ (!!) встало, не заводятся ни его трактор, ни машина, тесть уж на что опытный тракторист – и то не может трактор завести (тесть – тоже старый алкаш, из–за которого, когда он напился и не мог везти родственничков в Буреполом, у шныря один раз сорвалась эта недавняя свиданка, сперва предполагавшаяся в более ранний срок), и даже корову, чтобы подоить, теперь приходится привязывать за рога и задние копыта!.. :))) Что ж, да, я поверю, что это умственно отсталое быдло можно обучить даже ездить на тракторе и разбираться в нем. Но вот повторить четко и быстро, с лету, фразу из 4–5 слов оно, будучи стремщиком, не могло ну никак – неизменно запиналось максимум на 2–м слове. Речь затруднена, – сказывается дефицит интеллектуального развития...

Все вокруг омерзительно и постыло, с каждым днем все больше – а их остается уже только 268. С утра еще ничего, но после обеда начинается форменное пекло – и на улице, и особенно в бараке. Окна этой секции выходят на север, по–моему, – короче, солнце начинает прямо светить в них только ближе к вечеру, слепя меня с левой стороны, когда я лежу после вечернего чая, – так же точно было тем летом на 13–м. Но – в отличие от него – с вечерних проверок в секцию входишь буквально как в парную, – 2–й этаж нагревается заметно сильнее, видимо, из–за нагрева крыши. Поминутно обмахиваюсь журналом (ФСИН–овским :) – и все равно весь мокрый, пот так и льется по лицу. Придя с последней проверки, одеваю купленные весной за сигареты спортивные штаны и в одной футболке выхожу на улицу. Там в это время уже вечерняя свежесть, жара спадает, но одолевают комары, когда я сажусь во дворе, у забора с 6–м, на скамейку, смотрю на небо, на барак напротив и дышу этой вечерней прохладой. О, дивные летние эти вечера! Если бы не видеть проклятый барак – можно было бы и впрямь думать, что я на даче. Как чарующи и обольстительно–прекрасны эти свежие, прохладные июньские вечера... даже в неволе! Это тоже останется со мной навеки, в моей памяти, – мне не забыть эти июньские вечера, это лето 2010 года, последнее лето... Приходят цыгане, и я сижу, разговариваю с ними на этой лавочке, покуда у старшего хватает сил выдерживать комаров. Тогда они встают, но перед уходом младший еще поднимается ко мне за столовским хлебом. После этого еще, бывает, приходит любитель моих сигарет – за ними, конечно, но при этом и так просто поболтать со мной, рассказывает всякие полезные ухищрения из своего богатого лагерного опыта (вроде того, как глотать иголки, чтобы уехать на другую зону на больницу, без вреда для здоровья: иголка запаивается в кусок стержня от ручки, но этот прозрачный пластик при рентгене не виден, а видна только сама иголка в желудке) и т.д. Мы сидим, разговариваем, я с ужасом думаю, как же спать в этой духоте (но постепенно, помаленьку все же к ней привыкаю) и смотрю, как окончательно гаснет за окнами барака летний вечер...