Палыч таки докопался до меня перед 1–й вечерней проверкой – мол, убери сумку из–под шконки. (Весь разговор проходил в “фойе”, перед самым выходом на улицу.) Я сказал ему: Алексей Палыч, я продуктовые передачи из дома для чего получаю? Чтоб в каптерке валялись? – Продуктовую передачу сложите в тумбочку. – Она не помещается в тумбочку. Оставьте, пожалуйста, я Вас очень прошу. – В ответ он громко (на окружающую толпу, чтоб те слышали) сказал, что он, типа, не против, но Роман Адольфович ее выбросит. Я пообещал, что с Романом Адольфовичем, если что, я сам поговорю – и он, надеюсь, хотя бы на ближайшее время отвязался от меня с этой сумкой (а там ведь еще и 2–я стоит... :). Но – на самой проверке он объявил свои новые “навороты”, за 3 почти года на этой зоне мной еще не слыханные. Во–первых – убрать все “лишнее” из тумбочек, оставить там только зубную пасту, мыло, щетку, пачку сигарет, платок, и т.д. – короче, по минимуму. Хотя нигде, даже в их любимых (садистских) “ПВР”, ни словом не регламентировано, что должно и что не должно лежать в тумбочке. А во–вторых – еще круче – мол, сами уберите все “лишнее” из–под матрасов, не устраивайте там склад. А у меня как раз там склад и есть – 2 “телаги”, одеяло и кое–что из тряпья – чтобы хоть не вообще всего разом лишиться, если вдруг пропадет вещевой баул. Ну и книги–бумаги, конечно, эти вот тетради с дневниками в том числе. Ну и, конечно, нигде точно так же нет запрета что–то держать под матрасом.
Короче, общая линия этих подонков – и “мусоров”, и их подручных исполнителей –“козлов” – ясна. Под видом заботы о чистоте, гигиене, санитарии, постоянными безумными погромами–уборками, проветриваниями (в мороз!), выкидыванием всего и вся, от сумок под шконками до матрасов со свободных шконок, – не дать жить! Замучить, затравить, загнать в угол, оставить только в том, что на тебе, заставить простуживаться, болеть, а м.б., и подохнуть от этой болезни – не одного меня, нет, а всех мало–мальски нормальных людей, попадающих сюда, в эту психушку без уколов. В общем–то, это не новая выдумка – точно так же на воле в любую фирму, редакцию, телеканал, любую контору, которую надо прихлопнуть или хотя бы потрепать нервы – явится не ФСБ с обыском, упаси бог, даже не менты, а – СЭС! И закроет, опечатает помещение за “нарушения” своих санитарных норм, – а эти нарушения найти в любом углу любого рабочего помещения так же легко, как и просто выдумать из головы. А если офис с компьютерами, документами etc. опечатан, то, понятно, какая уж тут работа... Так и здесь: есть и чай пить будешь только в столовой, ходить – только в том, что на тебе; больше ничего – ни вещей, ни еды – тебе держать не дадут, сумки выбросят или забросят в каптерку, а там их разворуют; а в секции тебе не дадут не то что есть–пить, а просто зайти и сесть: там перманентная уборка!
Еще одно “грандиозное событие”: сменился завхоз 11–го! Того, прежнего, видимо, как–то подсидели, “ушли” какими–то интригами, – так, по крайней мере, я понял из слухов. “Козлы”, недовольные этим, вчера днем разгромили всю “козлодерку” – выволокли оттуда всю мебель, разломали оконные рамы, содрали занавески с окон и двери, даже обои частично ободрали – а клеили их, и делали все это новое оформление в “козлодерке” совсем недавно, к приходу этого, ныне снятого завхоза. Раз они несогласны, что его сняли – пусть, мол, новому достанется пустой, разгромленный кабинет с ободранными стенами.
Главная проблема – музыкальный центр с колонками, стоявший там, они вытащили в секцию и поставили в проходняке черножопой обезьяны, а колонки повесили под потолком на торцевую стену. Техника мощная – и вот уже 2–й день, с утра, глушат всех музыкой, врубаемой “на полную”, так, что стены трясутся, а я перестаю вообще что–либо соображать, – и под эту безумную музыку я как раз начинал все вот это, сегодняшнее, писать – пока они не сделали все же потише...
МАЙ 2010
2.5.10. 8–17
Все–таки они устроили мне вчера погром, эти мрази “козлы”, – то, чего я так боялся, все же случилось. И не только сами устроили, но и Палыча натравили; выволокли все тумбочки, шконки, едва не выбросили и мои вещи, – ублюдки...
Первое мая, да еще и суббота, выходной и праздник одновременно, – казалось бы, что не отдыхать, не сидеть спокойно дома, или с семьей поехать куда–нибудь на природу, на шашлыки? Но нет – начался май, и “мусора” носились по зоне туда–сюда, словно майские жуки. Агроном, Пименов, Окунь, Палыч, другие отрядники, – короче, вся эта свора, вся мразь. Палыч, вопреки моим ожиданиям, что хоть на “праздники” его не будет, шлялся туда–сюда, как обычно. После обеда начался традиционно принудительный “субботник” – прочищать дренажную канаву на “продоле”, вскапывать “локалку”, а в бараке поснимали в “фойе” все со стен и начали внепланово – не в четверг, а в субботу, но они в любой день рады этим заниматься – драить с мылом стены.
Этот урод Палыч все торчал и торчал, придя, где–то во дворе, руководил “работами” по вскопке и пр. А я, как только с того “продола” ушел дневной (послеобеденный) обход, хотел рвануть к “телефонисту” – но идти пришлось бы мимо этого урода Палыча, а он всегда интересуется, куда я и откуда. Ладно, пошел – типа, подышать воздухом, почитать газетку, вывешенную на стенде у входа, и т.д. Вышел – а он как раз мне навстречу, заходит в барак. Наконец–то!
Дошел до “телефониста” – того опять нет на месте. Думал, опять облом, но потом увидел – он в “фойе” гладит себе штаны. Говорил с матерью, стоя около него – ввиду быстробегающей “смены Окуня”.
Возвращаюсь на 11–й – а в калитке уже стоят “козлы”, самые мерзкие, и ехидно так говорят мне, что, мол, меня звал Палыч что–то там “у себя убирать”.
Поднимаюсь – в секции полный погром! Шконки по стене от середины секции до моей включительно отодвинуты от стены, тумбочки тоже, а “мои” две – так вообще вытащены в центральный проход. Палыч прется туда – и с возмущением мне показывает – мол, это что такое?! И мне ясно, что его возмущает не столько грязь за шконками или что–то еще, сколько склад пакетов с вещами за моей шконкой – они каким–то чудом не развалились, когда все двигали и волокли, и лежат аккуратненько, как я сложил.
Я высказываю большое недоумение, зачем вообще понадобилось все это двигать. Он: чтобы запах был приятный. Я: но запах не стоит того, чтобы тут все выворотить, устроить этот погром. Он: ах, погром?! Ну, я Вам устрою погром! (угроза!) Я: да Вы уже устроили! Да еще где–то по ходу этого разговора я сказал: мол, стоит на 5 минут выйти – и начинается... Он тут же ответил: ну, я бы и при Вас все равно выдвинул... Да уж, не сомневаюсь!...
В общем–то, очевидно, что его натравили эти мрази “козлы”, пользуясь моим отсутствием. М.б., разговор опять пошел о запахе в секции (которого нет) – они ж тут все любители принюхиваться, от этого даже майорские погоны не лечат. И тут же они, эти ублюдки, свалили все на меня – мол, грязно, не убрано, и т.д. Но Палыч – не знаю уж, сам ли он выдвигал шконки, или нет – больше ничего у меня трогать не стал и, приказав, чтобы сумки мои были убраны в каптерку – удалился наконец из барака.
И тут на меня напали всей сворой уже “козлы”! О, что началось, – не описать словами! Их как будто истерика охватила, и они орали на меня всем хором – 2 ублюдка–“козла” еще прежних, “коренных” на 11–м, долговязая ехидна–предСДиП, которая старалась больше всех, и основная часть моих дискуссий была персонально с ней; потом еще подключилась цыганская обезьяна, за ней – “молотобоец”, да еще все время тявкал и подвизгивал угрожающе какой–то малолетний злобный сучонок из СОПиТа (который теперь КОП :), работающий в ларьке и тоже перешедший сюда со 2–го барака той осенью.
Бой был хоть и словесный, но жестокий! Сперва они всей кодлой насели на меня, чтобы я лично взял швабру и начал убираться там, за выдвинутыми шконками. Я категорически отказался, и только сложил свои пакеты оттуда на шконарь. Сколько ехидна и прочие ни гавкали, ни приказывали, ни понукали (а наиболее злобный из старых “козлов” 11–го, хотевший в том году убить мою Маньку, как обычно, громко орал всем, чтобы у меня там никто не убирался, т.к. Палыч сказал, что убрать должен только я сам, – что было, естественно, ложью), – заставить меня словами они оказались не в силах, а бить не посмели! Под конец призвали все–таки самого забитого пацаненка из “обиженных” со шваброй и совком – и он там быстро все вымел.