С утра были разговоры, что опять отключат свет – видимо, на весь день, как вчера, – но до сих пор так и не отключили.
Перечитывал, переписывая, этот свой дневник за тот год, за начало этого. Когда–то мне казалось большой проблемой – не позвонить матери или если она не дозвонится хотя бы раз в день. А теперь – ей особо дозваниваться некуда (номер в бараке включают редко), а я – сознательно отказываюсь, даже когда есть возможность, пользоваться ею КАЖДЫЙ день. До завтра, до послезавтра, если нет ничего срочного, я всегда могу подождать...
Пока пишу, долговязый хмырь–наглец, мой бывший сосед по проходняку год назад, по телефону говорит матери: “Комиссия в лагере”.
18.8.09. 7–08
Зарядки с утра опять нет. Феномен разъяснился просто: один полублатной, встреченный мной в это время во дворе (и весьма недовольный, как выяснилось из приватного разговора, давлением местного блатного начальства и его тесным сотрудничеством с начальством официальным), сказал, что “там” нет проводов – поэтому зарядку просто нельзя включить, не работают, видимо, динамики, через которые ее крутят.
Мучительные размышления: стелить или нет красное одеяло. Тревога по “комиссии” вчера так и не была объявлена, но она носится в воздухе. Как бы сегодня перед проверкой не оказалось уже поздно все прятать...
Огромное, оглушительное, феерическое впечатление от вчерашних новостей по ТВ: в Назрани подогнанной “газелью” со взрывчаткой разнесено местное здание УВД, 20 “мусоров” погибли, больше 100 ранено, здание УВД полуразрушено. Да, пока я здесь сижу, национально–освободительная война кавказских народов продолжается! Браво! Браво! Браво! Смерть русским оккупантам и их прислужникам на Кавказе! И – почему трусливые русские рабы не могут так же у себя дома?..
19.8.09. 18–09
Центральное событие дня: 2 подонка подрались из–за третьего. Точнее, не подрались, конечно, – односторонний мордобой нельзя назвать дракой. А просто шимпанзе в припадке ярости, под бешеные вопли и матерщину, на глазах целой собравшейся в конце секции толпы несколько раз ударило по лицу этого дебильного долговязого лося – моего год назад соседа, хамски садившегося мне прямо на ноги. И тот мразь, и этот, обоих бы (как и весь этот барак) – прямо в топку крематория живьем, или в переработку на мыло... Долговязый лось был бит за то, что “не дает жизни старине” – старому хрычу, переехавшему месяца 2 назад в проходняк напротив долговязого, у окна, через главный проход секции. Лось, на самом деле, не одному этому хрычу, а всем своим соседям (как и мне когда–то) не давал жизни, круглосуточно собирая у себя в проходняке толпу из 4–5 земляков, из того же городишка, что и он, причем большинство земляков приходят с других бараков и торчат тут целые дни напролет. Жаловался ли хрыч обезьяне, или просто упомянул в разговоре (шимпанзе любит поговорить добродушно, покровительственно тут со старичками) – но лось был бит раз 5 по роже – и сдачи, разумеется, не дал, хотя мог бы, он достаточно рослый и здоровый.
А зато вчера ночью, когда около 12–ти или часу, не помню, я проснулся от громких, как в лесу, криков этой твари, подпевавшей магнитофону, просто разговаривавшей с кем–то, и т.д., но оравшей при этом как бешеная, – так вот, вчера ночью впервые за целый год безраздельного господства этой бесхвостой нечисти в бараке кто–то сказал ей громко на ее крики: “Да утухни ты там!”. Это чмо тут же начало спрашивать: почему, потому что “отдыхают”, да? А тебе не спится? – и пр., но вскоре действительно заткнулось, или ушло куда–то.
Из других событий дня, – только вышел из столовой, спустился со ступенек ее крыльца и хотел идти, – сзади, как чертик из табакерки, вдруг выскакивает обезьяний зам, главпровокатор. И этак деловито говорит: “Ну что, Борян, сто рублей выбьем?” Пришлось отбиваться еще и от этой твари, и когда я, сказав, что денег уже нет, пошел все же в ларек – тратить последние остатки, как я объяснил ему, – он язвительно сказал: “Последние 3 тысячи, ага!”. Дурачок, знал бы он... Слава богу, в ларьке его при мне не было, ЧТО я беру, он не видел, а когда, уже много позже меня, с другими блатными тоже пришел из ларька, через 5 минут “обиженный” пронес из того конца секции целую охапку пустых пачек из–под чая. Слава богу, нашли эти суки деньги на свой чай и без меня, обошлись!..
21.8.09. 17–20
4 дня возился бедолага Юра, “обиженный”, доделывая мне жилетку из телогрейки. Я забрал ее у этого старого подонка, моего соседа–алкаша, и отдал Юре. Кроме “только вшить подкладку”, как говорил алкаш, там было еще до фига работы, и несчастный Юра все эти дни как проклятый только шил и перешивал, проклиная старого алкаша, который то немногое, что успел сделать сам, сделал так безобразно, что пришлось многое распарывать и переделывать. Низ у телогрейки отрезал он тоже безобразно, кое–как. В результате “жилетка” получилась кургузой, кривобокой. Настолько кустарной, что смотреть противно. Как и всегда, подкладка оказалась короче, чем наружная ткань, и всю ее по бокам и низу тянет, края не висят свободно, как должны, а загибаются внутрь. Уродство... Но зато и мерзкий алкаш, и даже другой мой сосед, вшивый, уже задолго до конца работы одолели Юру: дал ли я ему уже за нее сигареты и если дал, то пусть он поделится с ними. Алкаш так и заявил мне: мол, я с Юрой договорился, ему дашь на пачку меньше, а эту пачку – мне. За какие заслуги – непонятно: недоделанная жилетка валялась у него аж с ноября, сделал он ее меньше чем наполовину, и то – безобразно. Дурачок Юра тоже – только я попросил его, в качестве последнего штриха, пришить петлю, чтобы вешать жилетку, но пришить не с самого верха, а пониже, – этот дурень тотчас же и пришил ее именно с самого верху, оденешь – а она торчит у тебя на затылке. Переделать эту петлю не соберется вот уже сутки. Зато сегодня таки выклянчил купить ему в ларьке пачку чаю. Вещи мои стирать после бани (пятница) тоже так и не взял – дай бог, чтобы завтра с утра...
А в остальном – пока все спокойно (кроме постоянно беснующегося и орущего шимпанзе, которому осталось 13 дней). В бане не только не вставили стекла, но и форточка – минимум 1 из 2–х – перестала вообще закрываться, я сегодня пробовал. Они обе и раньше не закрывались плотно, щель в 2 пальца шириной оставалась даже зимой. А тут – одна вообще никак, едва до половины. Зато на тех 2–х окнах, где нет части стекла, снаружи еще неделю с лишним назад приварили решетки. Очень символично, не правда ли? Стекол это государство может и не вставлять, – простуживайтесь, болейте, хоть сдохните, – а вот решетку оно наварит обязательно, чтобы, упаси бог, кто не сбежал (хотя там и до этого были решетки, но поменьше). Мох почти счистили с подоконников, но на стенках глубоченных оконных ниш он весь остался. А в предбаннике/раздевалке в одном окне, где был какой–то вентилятор с дверцей в форточном проеме, сегодня оказалась зияющая пустота. Если не сделают до холодов, то в этот выстуженный, ледяной предбанник придется выходить распаренным прямо из–под душа...
В ларьке ничего не вымогали, – просто чудо! (Позже сегодня притащили 2 посылки, вечером должны еще одну. Чай и курево на “общем” будут!.. :) Но – вместо обещанного вчерашнего вечера сегодня после проверки явился “телефонист” – и таки выклянчил, сука, еще одну пачку чая себе. Купил ему, купил Юре – вот уже 42 рубля вылетели махом, ни за что ни про что...
За работу сегодня, считай, не брался – переписал меньше 1–й странички между проверкой и обедом. Хочу взяться после 6 вечера, но надежды мало. А кругом уже вовсю бродит всякая погань и мешает.
23.8.09. 9–07
Пришел сегодня с завтрака довольно рано – а шимпанзе уже проснулось! Уже орет, вякает и квакает, сука, из своего угла... Сейчас вся блатная мразь с этой обезьяной во главе собралась в конце секции, расселись на табуретках и, по всему судя, курят анашу или что–то в этом духе. То и дело – взрывы отвратительного, визгливого хохота. Начали праздновать... У них тут череда дней рождения – у одного сегодня, у другого – долговязой вши, 4–го числа переведенной на 5–й, – 25–го, и, м.б., придет отмечать сюда; у третьего – 30–го. Про свой день рождения, будь он проклят, даже вспоминать мне не хочется. Само это рождение было нелепой ошибкой природы. Родился, чтобы мучиться всю жизнь...