Глава 10 Новые… а друзья ли?

Все краски мира как-то разом потускнели, и те джунгли, по которым я передвигался, стали совсем не зелёными, а какими-то серыми с каплей болотного цвета. Казалось, будто, когда я проходил мимо, цветы начинали увядать, а трава жухнуть, теряя свой сок, но так мне только казалось. Скорбь сменилась абсолютным безразличием, когда последняя горсть земли закрыла бездыханное тело Вадиса.

Все чувства заметно притупились, и теперь я не слышал пения птиц, если оно вообще было, я не чувствовал дуновения ветерка и не ощущал запахи цветов, серые очертания которых проплывали мимо меня. Лубой хищник сейчас способен был без особых усилий убить меня. Моя же кровь на руках уже давно, с наступлением дня, стала коричневой.

Не заметны мне были ни частые спотыкания о камешки в почве, ни корешки, которые высоко вылезли из под земли. Пару раз я даже падал лицом в землю, но затем вставал и шёл дальше, неизвестно чем влекомый.

В совсем глубоких дебрях я, наконец, понял, что совсем заблудился, и остановился. Силы окончательно покинули тело, и я еле балансировал на грани сна и яви. Первый победил, и сознание отключилось. Молниеносно, будто ударили чем-то тяжёлым. Мне необыкновенно повезло, что меня приняла мягкая земля, а не камень. Берег вместе с вымытыми булыжниками остался далеко позади.

Сон, тяжёлый и долгий. Больше суток я не смыкал глаз, и это сказалось. Голова с пробуждения раскалывалась, и я не решался вставать, чтобы она ещё сильнее не заболела. Кроме того, моё тело ныло, а особенно руки, которыми я недавно несколько часов без остановки грёб и копал могилу, чтобы достойно похоронить Вадиса. Сухость во рту казалась сейчас всего-лишь неприятным дополнением ко всему этому, и я просто лежал и смотрел на небо, по которому вяло плыли облака — куски водной пыли в воздухе.

Пролежав так два или три часа, я встал и пошёл дальше. Кроме этого мне больше нечего было делать.

Медленно я выходил из глубокого безразличия, которое могло ввести меня в полнейшее безумие, а после него оставалась только скорбь по другу. Цвета медленно восстанавливались в глазах, вокруг становилось шумно, и ветер теперь обдувал меня, неприятно холодя не только тело, но и душу. Наконец, я смог почувствовать жажду и голод. Стал осматриваться по сторонам в поисках каких-нибудь плодов на деревьях, ибо их росло в изобилии. Так, во всяком случае, мне в начале показалось.

Вот на дереве похожие на бананы… синие продолговатой формы цветы, а на другом — большие шары — гранаты, то есть, фрукты. Ближайшее их рассмотрение открыло мне, что это всего-лишь большие бутоны цветов, от которых, однако, смердило так, что весь мой аппетит разом пропал и не возвращался ещё очень и очень долго.

Вокруг с ветки на ветку перелетали и пели самые разные птицы самых разных расцветок. Одни испуганно вспархивали, лишь завидев меня, другие же безразлично провожали своими взглядами. Вдали я даже однажды увидел зайца, но погнавшись за ним, понял, что мне его не догнать. В ногах сил не нашлось, несмотря на продолжительный отдых и взяться им неоткуда. Уже осточертевшие мне цветы на деревьях, похожие на плоды разных растений, что водятся на Земле, перестали интересовать меня, и я проходил мимо. Уверен, продолжись оно дальше, сжёг бы этот лес. Трава под ногами не скрывала никаких ягод или грибов, только роса, которая быстро испарялась была мне сейчас наиболее полезна. Много раз я пытался зачерпывать её, сложив руки лодочкой и проводя ими по траве, чтобы она выходила наружу, а вода оставалась, но таким образом мне напиться не удалось. Не нашлось рядом и родников, а возвращаться и пить морскую воду я по понятным причинам не стал. Часть ритуала посвящения в моряки, о котором я здесь слышал, где нужно было выпить несколько полных глотков морской воды, здесь был неуместен, да и, боюсь, не оценит такой сюрприз желудок и сразу же вернёт его отправителю тем же путём.

Мои кроссовки медленно, но верно начинали расклеиваться после длительного нахождения в солёной, а затем и в обычной воде. Роса с травы, по которой я сейчас шёл, оседала на них и всё больше размачивала. Единственное, что ещё достойно держалось на мне — это штаны, в кармане которых ещё, что удивительно, лежал свёрточек с углём. Осматривать его я не стал, но судя по ощущениям, понял, что шарики не размокли и не рассыпались. Это меня радовало, но не так, как если бы я знал, куда идти.

Костёр разводить не из чего, да и незачем. В джунглях, по которым я сейчас передвигался, летал тёплый воздух, даже жаркий, ну а дичи, чтобы её пожарить, я пока не находил. Птицы позади не внушали надежды на объедение, хотя с каждой минутой мысль о них нет-нет, да проскакивала.

Так, в бесконечном движении, но уже более осмысленном, проплывали последние минуты дня, и с плавным наступлением сумерек, со мной случилось то, что, пожалуй, стоило упоминания, ибо без этого я бы и вовсе пропал в джунглях.

***

Когда я, наконец, увидел плоды дерева, очень похожие на гранаты и убедился, что они настоящие, я сразу попытался сорвать один такой, но не тут-то было. Веточка, за которую держался плод, хоть и прогибалась, но ломаться решительно не желала. Ножа при мне, к сожалению, не было, поэтому я решил поискать рядом какие-нибудь прочные палочки. Если уж с ветки мне не получится гранат снять, то попробую его прямо так, на весу вскрыть.

Когда мои руки "обагрились" красным липким соком фрукта и от него же взбухли, будто я снова в воду окунулся, мне, наконец, удалось раскрыть упрямый плод, но получилось это очень неловко, и на землю просыпалась добрая часть зёрен — семечек, покрытых красной прозрачной оболочкой.

Узнав в них "те самые" ягодки граната, я торопливо собрал их в раскрытую ладонь, а когда места новым зёрнам не осталось, и они начинали просыпаться, кинул эту горсть в рот. Моей, хоть и омрачнённой радости не было предела, ведь и местный гранат имел с детства мне знакомый и приятный вкус. Сию процедуру я повторял, пока не перестал находить на земле зёрна и теперь пришло время плода, который всё ещё висел на ветке.

С него большими каплями падал сок, который я стал ловить ртом, но мне это дело быстро надоело и, вскрыв его окончательно (потеряв при этом уже совсем немного ягод), я выпотрошил фрукт, как только что убитого на охоте кролика.

После того, как плод гранатового дерева был очищен, я перешёл к другому и вычистил все зёрна с него, а на третьем экземпляре у меня внезапно сломался инструмент. Красная от сока плодов, палочка, казавшаяся мне довольно прочной, переломилась как раз тогда, когда я пытался раскрыть плод. Так и оставив фрукт, изуродованным висеть на ветке, я с сожалением на него глянул и решил, что пока что достаточно.

Несмотря на начинающийся холодный и неприятный дождь, у меня всё-таки появились какие-то силы идти дальше, вглубь острова. Если мне не изменяла память, Вадис говорил, что эта вражеская граница, и здесь начиналось другое королевство. Враждебное. И всё-таки, чем чёрт не шутит? Вдруг мне удастся договориться с местным населением? Очень слабо я был похож даже на выходца из Норгдуса, потому что люди там значительно более загорелые, чем я, хотя их черты лица почти ничем не отличались от моих. Возможно, тёплый климат так повлиял, но ведь и другому варианту место: Пришёл я сюда, абсолютно "белый", потому что редко вылазил из квартиры, кроме того, мои прогулки по открытой местности не давали никакой возможности загореть, а тех непродолжительных прогулок под ясным солнцем не хватило бы даже на слабый, двухдневный загар.

В общем, я решил действовать по обстоятельствам, когда (или если) дойду до какого-нибудь здешнего города или деревни.

Вдруг мои раздумья прервались и причиной этому послужил один из довольно неприятных, а иногда и опасных факторов. Проще говоря, я попал в ловушку. А произошло сие происшествие так: Преодолевая очередное упавшее по непонятным причинам дерево, я увидел впереди пень. А ведь дерево, которое там когда-то росло, очевидно срубили, а не свалило непогодой. Конечно же, это меня крайне заинтересовало, и я прибавил шаг. Чуть дальше мне на глаза попалась довольно утоптанная тропинка, по которой я и пошёл и в итоге полностью убедился, что то место, куда я забрёл обитаемо разумными.

"Не может быть!" — Подумал я восторженно, и тут перед моими глазами возникла сетка, а ноги так быстро согнуло, что я больно ударил коленями себе в челюсть, причём, сразу двумя. Первые несколько секунд я барахтался и пытался вырваться, но когда сообразил, что к чему, перестал и начал сверху пытаться растянуть тот "бутон", который схватил меня. Нет, это оказался не цветок, а именно ловушка, сделанная руками. Без понятия, чьими руками, но ни одно животное не смогло бы её изготовить — только разумные, такие как люди, ялы или марны, с которыми я успел уже познакомиться в Давурионе.

Второй моей мыслью, уже после того, как я оставил попытки растянуть мокрую скользкую верхушку пришла:

"Превосходно!"

Во мне медленно просыпалось одно из "больших" чувств, как ирония, но как-то вяло, потому что скорбь по Вадису не угасала и даже не становилась слабее.

Просидев так, с поднятыми ногами кверху, что очень не удобно, я начал в деталях вспоминать всё то, что со мной произошло, с того самого момента, когда Вадиса не стало. Проще сон вспоминать, но я поднапрягся.

***

После долгого лежания на мокрой земле, в которой было множество камешков, больно впивающихся мне в спину, я решил, что лучше всего будет достойно похоронить Вадиса. Мои руки и ноги долго не могли двинуться, но я заставил себя силой воли встать хотя бы на четвереньки, а потом и вовсе на ноги. Долго я искал подходящее место, чтобы его со временем не размыло водой, и вот оно оказалось прямо передо мной. Мысленно отметив для себя границы, я начал рвать там траву. Раз за разом моя работа прерывалась, потому что чувства пересиливали, но потом я с неимоверным усилием воли продолжал, пока не очистил большой кусок земли от отравы. Без раздумий, я просто брал и кидал её, не заморачиваясь, куда попадёт очередная охапка таких слабых и хрупких стебельков.