Шторм не простил бы нам расслабления, поэтому я схватился за конец верёвки рядом с мачтой, перекинул её через бревно и наскоро обвязался. Каждое первое крепкое слово на Великом и Могучем подсказало Вадису, что что-то не так. Он что-то выкрикнул, и прямо над нами появилась яркая, но не слепящая звёздочка. Под светом я наконец привязался и сразу же занялся марном. С его узлом и помощью мы управились быстрее, и теперь оставалось только держаться и стараться экономить силы. Как бы нас не подбрасывало, бревно крутилось, но возвращалось в положение, когда наши головы над водой.

Корабля я больше не видел. Может, он уже затонул, а может, уплыл дальше. В любом случае, оставаться на нём было нельзя. Лучше рискнуть жизнью ради свободы, нежели ничего не делать, в ожидании заточения. Хотя, последнее нам уже не светило. Шторм набирал обороты, а корабль уже сильно пострадал. Шансов меньше, чем нисколько.

***

Море долго играло с нами, бросало, как щепку, переворачивало, подкидывало вверх. Вода несколько раз погребла под собой. Баз понятия, как Вадис, но я чувствовал себя щепочкой в ванной безумца, который решил устроить потоп соседям снизу и сверху.

Что только я не испытал, пока нас крутило, и радость, и горе, да всё, что можно испытать в жизни. Несколько раз перед глазами промелькнули самые яркие события, произошедшие со мной со дня моего рождения. Большинство — то, что уже в Давурионе приключилось.

Голову заполнили только мысли о том, чтобы удержаться на этой треклятой мачте. Она посадила, наверное, уже сотню заноз мне в руки и стёрла их до крови. Но какая разница, изотру я кожу на ладонях или нет, если в результате выживу? Зло гораздо меньшее.

У Вадиса положение, похоже, ни сколько не отличалось от моего. Гримасса боли вместо привычного лица красноречиво об этом сообщила.

"Не долго нам осталось. Или шторм убьёт или что похуже" — подумал я.

***

Всё плохое, как и хорошее должно когда-нибудь заканчиваться. Вот и двухдневный шторм начал утихать. Нас больше не швыряло из стороны в сторону, в руки больше не врезалось столько заноз, да и не тёрлись они теперь. Качка сходила со смертельной к кошмарной.

Вскоре всё прекратилось, и теперь во влажном воздухе после дождя с громом летала только свежесть. Над морем лениво поднималось солнце. Рассвет был прекрасный, да и мы устроились куда удобнее. Мачта не крутилась, за что отдельное спасибо тем палкам, на которых сейчас держались обрывки парусов.

— Вадис! Не могу поверить! Мы живы!

Он повертел головой, приходя в чувство, и что-то увидел за моей спиной

— Посмотри! Там земля!

— Поплыли, — с облегчением сказал я.

Берег оказался каменистым с высоким склоном, по которому в нашем случае забраться не получилось бы никак.

— Теперь-то куда? — спросил я. — Наверх не залезем.

— Нам нужно плыть в ту сторону, — ответил марн, указывая рукой направление, — но я боюсь, что это граница вражеского королевства.

— Пф-ф, какая сейчас разница? — подумав, ответил я.

Вражеское или нет, твёрдая земля под ногами — это лучше, чем ничего. Плыть вечно никто не способен, а вот лежать на земле — хоть до бесконечности.

Мы начали усиленно грести, но я понял, что такими темпами мы легко развяжем те непрочные узлы, которые я давеча наспех завязал. После нескольких попыток я качественно перевязался сам и перевязал марна. Теперь, даже если мы с ним заснём на пути, захлебнуться уже не сможем. Руки мои больше не кровоточили, но белели жутко. Очень я беспокоился о возможной заразе, но довольно быстро забыл об этом. Мы же в море! Тут уже все, что соприкасалось с водой, жгло от соли.

Тихий шелест воды вокруг совсем не успокаивал, но грести становилось легче. Волны подбивали к берегу, а обратно уже ослабшие, почти не мешали. Бешеный сердечный ритм тоже вскоре успокоился, но расслабляться даже сейчас — непозволительная роскошь.

Медленно над нами проходил каменный берег и со временем кромка его снижалась. Так через несколько часов, уже ближе к полудню, она стала уже в половину ниже первоначальной точки. Впереди, впрочем, ещё не появился хоть какой-нибудь восход наверх, зато в поле зрения попал большой гладкий камень.

Немного поразмыслив, я предложил Вадису хоть чуть-чуть отдохнуть и попробовать обсохнуть, и он согласился. Конечно! Уверен, он и сам мечтал сейчас вылезти.

Залезать пришлось невысоко — камень порой полностью закрывали волны, но это лучше, чем ничего. "Судно" мы пришвартовали за свои же тушки, только верёвки чуть-чуть ослабили. Марну пришлось помочь — старика почти оставили силы, но он поднапрягся и сидел уже рядом под появившемся солнцем.

— Знаешь, ваши корабли отвратительны! — стуча зубами от проникшего ветра сказал я.

— Что такой капризный? Это лучшее, что было, — марну слова дались проще.

— Очень жаль. Тогда, мне лучше обратно уйти. Тут здорово: магия, драконы, порох и чистый воздух; но чёрт бы меня побрал, если я захочу здесь остаться.

— Может, дашь нам шанс?

— Ага? На неделе сдохну и шанс дать? — брезгливо отвернулся я. — Пошли вы все!

— Э-эх, выживешь, не забудь навестить мою могилу.

— Ты чего, старик? — повернул я к нему голову, — А ещё учить хотел! Тебя самого учить надо — жить.

— Я не выберусь, и ты это знаешь.

— Заберу в свой мир, — предложил я. — Там тебя откачают.

— А, — махнул марн рукой.

Долго ещё моя разбухшая кожа возвращалась в первоначальное состояние, но потом я просто лежал и отдыхал, периодически отшаркивая жгучую уже соль. Волосы от неё же превратились в солому, и трогать их не хотелось, а уж тем более расчёсывать; да и нечем, собственно. Тут бы водой чистой, да только нет её.

"Лобанов, чтоб тебя с твоим "Штилем"!" — думал я беззлобно.

Мышцы ныли, но боль медленно утихала и двигать руками становилось всё проще. Всё это время я расчитывал, сколько примерно времени нам ещё плыть, если скалы продолжат так же опускаться. Оказалось, что с наступлением темноты, если ничего не случится, мы уже должны будем оказаться на вершине скал.

— Ну чё, оптимист, готов ещё к рывку? — марн явно не ожидал от меня такого энтузиазма. Мы достаточно обсохли, чтобы продолжить, и я не видел больше причин оставаться здесь.

— Готов, — на выдохе ответил он. Ну, да, какой тут отдых? Поесть бы чего.

Мы снова прыгнули в воду и схватились за мачту. Необходимости спешить с завязыванием больше не возникло, и я качественно справился с узлами. На берегу мне, к сожалению, не удалось найти ни камня плоского, ни ветки, зато ближе к заветному спуску я мог легко руками отталкиваться от камней. Круглые или острые, меня с мазолями на руках это не волновало.

Наше передвижение стало на порядок быстрее, и ещё через несколько часов, когда стемнело, мы почти достигли цели.

За греблей я настолько увлёкся движениями рук и смотрением вперёд, что не заметил, как спустилась темнота. Вадис прошептал что-то, и в воздухе, как тогда, когда мы прыгнули с корабля, появилась точка, испускающая свет. Только сейчас я удосужился рассмотреть её подробно. Она мягко освещала наши лица серебристым цветом, не похожим на солнечный.

— Это ведь "Lumen"? — спросил я, рассматривая шар и не забывая при этом устающими руками грести вдоль берега.

— Да, — лаконично ответил марн.

— Знаешь, у нас на Земле есть один язык. Он мёртвый, но используется в медицине и немногих других науках. Многие люди вообще думают, что им можно призвать демонов. Короче, это Латынь.

— И-и что? — спросил Вадис как-то безразлично.

— А то, что слово, которое ты произнёс, с Латыни переводится, как "Свет" или "Фонарь", — ответ мой прозвучал так, будто бы я пытался доказать что-то очевидное.

— С латыни? Его тебе напоминает древнеялийский. Активно на нём разговаривали пять веков назад. Но тогда же появился и общепринятый до сих пор — Рутен.

Без сомнения, марн услышал, как я довольно хмыкнул, ведь и у нас на Земле латынь загибалась примерно тогда.

— Скажи, — почти прошептал Вадис, — почему ты управляешься с огнём без условий? — похоже, я не заинтересовал марна Латынью, но достойно принял поражение. — Оторвать пламя от руки просто так вообще невозможно без нужного слова. — Продолжил Вадис.

— Не знаю, просто получается и всё, хотя, замечу: так я трачу гораздо больше сил.

— Но даже большие траты сил не объясняют таких твоих способностей. Без слов невозможно создать условия.

— Ну, ты, вроде, уже говорил это, — ответил я.

Снова повисло молчание.

— Кстати, как думаешь, выжил кто из тех пиратов? — решил я сменить тему.

— После такого шторма — это было бы чудом.

— А мы?

— Однозначно чудо, — согласился марн. — Кто-то мог, как и мы, догрести до берега на чём-нибудь плавучем.

— Жаль ведь! Команда совсем молодая! Нашли, блин, занятие! Идиоты, — беззлобно, но с горечью в голосе констатировал я.

Последний рывок оказался дольше, чем я предполагал. Мы плыли довольно быстро, но каменный берег медленнее опускался. Наконец, я увидел, что вода, соприкасаясь с берегом, не билась об него, а заползала на камни. Моих сил даже немного прибавилось, хотя, может, это так казалось.

Вдруг свет погас, и всё накрыла кромешная тьма.

— Эй, Вадис, темно, не? — спросил я, но никто не ответил. Обернувшись, я увидел, что старик лицом лежит на мачте и не двигается. — Не вовремя ты заснул, друг, рано! Эй! — Прошлось даже трясти марна, но он и так не просыпался. — Чёрт, lumen solare.

Яркая вспышка подделанного солнечного света сначала чуть-чуть ослепила, но вскоре глаза привыкли к свету. До нормального берега оставалось метров пять, и их я преодолел с небывалой скоростью — за несколько секунд, которые, впрочем, показались мне вечностью.

Быстро отвязавшись от мачты, я отвязал марна и за руки потащил его дальше от линии воды. Мой свет позволял увидеть всё так же, как днём, хотя тени выглядели в нём очень жутко. Впрочем, я видел, что под ногами и быстро перебрался ещё на десяток метров вместе со стариком. Наконец, мы смогли отдохнуть.