Холмс мягко положил руку ей на плечо, и она медленно обернулась. Мы оба опешили: то была не баронесса. Собственно, я никогда раньше не видел эту женщину. Она была молода, лет двадцати пяти, со свежим цветом лица. В глазах Холмса мелькнули удивление и разочарование, но он сразу же овладел собой.
– Мистер Холмс? – произнесла юная дама нежнейшим голосом.
– Да, это я, – ответил мой друг.
– У меня для вас письмо.
Она достала из складок платья длинный белый конверт, на котором стояло имя Шерлока Холмса.
Холмс взял конверт, вскрыл, прочитал записку. У него вырвался странный полувздох-полустон. Дочитав, он еще долго держал письмо в пальцах, разглядывая четкий почерк, – будто ожидал узнать по нему что-то еще. Потом передал письмо мне. Я прочел:
Дорогой мистер Шерлок Холмс,
прежде всего позвольте извиниться за то разочарование, которое, полагаю, Вы испытали, когда выяснили, что я Вас тут не жду. Но перспектива подобной встречи представилась мне слишком рискованной и небезопасной. За время нашего знакомства я поняла, что Вы – слишком опасный и умный противник и мне с Вами не справиться. Вот почему в тот момент, когда Вы будете читать эти строки, – утром, после Вашего визита в типографскую фирму «Орел», если соображения мои верны, – я уже буду вне досягаемости, на континенте, на пути в… Кто знает куда? Я была уверена, что методом дедукции, как Вы это называете, Вы придете к выводу, что я вернусь для последнего прощания с Бабашкой. Однако Вы не оставили мне времени для подобной роскоши. Практические соображения всегда были для меня важнее сантиментов. И вот я устроила так, чтобы эта девушка передала Вам мой последний цветочный поклон и это послание. (Девушка – ни в чем не повинная безработная актриса, она ничего не знает ни обо мне, ни об истинной подоплеке своего задания. Для нее это всего лишь очередная роль.)
Не беспокойтесь, я больше никогда не вернусь в Вашу страну. Успехов я здесь не добилась. Вы видели меня в последний раз. Вы удивительный человек, Шерлок Холмс. Какая жалость, что мы – игроки противных сторон. Вдвоем мы переиграли бы кого угодно.
Искренне Ваша
– Какая поразительная женщина! – пробормотал я, подходя к своему другу, который стоял у окна, устремив взгляд на могилу пантеры.
На могиле лежал огромный букет красных роз, на нежных лепестках все еще блестела утренняя роса.
– Согласен. Могу лишь повторить ее слова: «Какая жалость, что мы – игроки противных сторон».
– Какое невероятное дело, Холмс.
Эпилог
Несмотря на все усилия Скотленд-Ярда, который привлек к расследованию своих коллег на континенте, обнаружить следы баронессы так и не удалось. Можно подумать, она просто растаяла в воздухе.
Через неделю после нашего последнего визита в Кресент-лодж нас с Холмсом пригласили отужинать на Даунинг-стрит, где премьер-министр лично выразил нам благодарность за ту роль, которую мы сыграли в расследовании. К этому моменту Холмс уже был занят другим делом и весь вечер вел себя чрезвычайно рассеянно.
С Элис Меллор мы виделись еще лишь один раз. После этой истории она взяла месячный отпуск, а потом вернулась на работу в Барт. И вот однажды мы встретились в кафе неподалеку от лечебницы выпить по чашке чая. Элис по-прежнему казалась усталой и нервной – было ясно, что участие в нашем расследовании стало тяжелым испытанием для ее нервов. Ей, похоже, было со мной неловко, а я чувствовал свою вину – ведь я, пусть и косвенно, стал причиной того, что на ее жизнь упала страшная тень. Элис сказала, что подумывает оставить работу и перебраться к дочери. Впоследствии я узнал, что она все же осталась в лечебнице и продолжала с прежней добросовестностью и беззаветностью выполнять свои обязанности.
Я, как мог, пытался вытеснить эту историю на периферию сознания. Однако я знал, что рано или поздно все-таки изложу ее на бумаге, хотя бы даже для того, чтобы изгнать из сердца темные страхи, которые время от времени все еще посещают меня по ночам. И в этих кошмарах я вновь оказываюсь в жарком, темном, душном трюме; я слышу клацанье когтей, ощущаю зловонное дыхание; вновь и вновь я оказываюсь один на один с гигантской крысой с острова Суматра.