Человек шесть вышли вперед и, образовав нечто вроде живого тарана, ринулись на дверь. С первого раза она не поддалась.

– Давай еще! – крикнул их старший, краснолицый здоровяк с сильным валлийским акцентом и сержантскими нашивками на мундире.

Констебли снова обрушились на дверь, с еще большим усердием, и на сей раз дерево затрещало и застонало в ответ.

– Пошло дело! – заявил сержант и возглавил силы атакующих.

Каждый следующий приступ оказывался все успешнее, и вот наконец, после пятого удара, раздался оглушительный треск и дверь свободно качнулась внутрь, повергнув констеблей в такое изумление, что они чуть не попадали, а сержант-валлиец рухнул-таки на пол в самом основании кучи-малы.

Лестрейд обернулся к нам с Майкрофтом:

– Вам, джентльмены, нет никакого смысла идти дальше. В конце концов, это дело полиции, так что если вы соблаговолите подождать здесь…

– Ну уж нет, Лестрейд, – воспротивился я. – Я такой же участник этого расследования, как и вы, а то и в большей степени. Так что лично я намерен идти до конца.

Майкрофт ответил в том же духе:

– Вряд ли мне нужно напоминать вам, инспектор, что я представляю здесь британское правительство. И не намерен уклоняться от выполнения своего долга.

Тут, впервые за этот вечер, напряженные черты Лестрейда внезапно смягчились, на губах промелькнула улыбка.

– Ну что же, джентльмены, посмотрим, что там.

И он картинным жестом указал на дверь.

Мы двинулись вперед, Лестрейд отдал новые распоряжения Лэньону:

– Прикройте нас сзади, ведите остальных следом. Оружие всем держать наготове. Но в ход его не пускать – только если нам будет грозить серьезная опасность.

Мы прошли через арочный проем, осторожно перешагнули обломки двери и оказались в главном помещении – просторном цеху, освещенном электрическими лампочками, которые цепью свисали с балок. Я замер на месте, когда увидел в центре цеха большую деревянную клетку. Я признал ее в тот же миг – именно ее я в свое время обнаружил на «Матильде Бригс». Шагнув чуть ближе, я заглянул сквозь прутья. И сердце у меня чуть не остановилось. Да, то была гигантская крыса. Мы добрались до ее логова. Холмс оказался прав.

А внимание Лестрейда было сосредоточено на двух неподвижных фигурах, распростертых ничком неподалеку от клетки.

– А это еще что такое? – пробормотал он, скорее самому себе, чем нам. Потом стремительно обернулся к своему коллеге: – Лэньон, осмотрите эти два тела, только к клетке не приближайтесь.

Молодой сыщик бросился к лежащим, держа в руке пистолет, и опустился на колени, проверяя пульс. При этом он то и дело бросал взгляды в сторону клетки и ее содержимого. Мрачное выражение лица выдавало его чувства.

– Вот этот еще жив, сэр, – доложил он, склонившись над ближним телом. – А второй мертв. У обоих пулевые ранения.

Я оглядел пустой цех в поисках хоть каких-то признаков жизни, но не обнаружил их. Успел ли Холмс побывать здесь? Его ли рукой выпущены эти пули? И что с крысой?

Пока я над этим раздумывал, Лестрейд обратился к подчиненным:

– Так, джентльмены, рассредоточиться. Прочесать все здание. Работаем парами, как только что-то заметите, немедленно докладывать.

Повторять констеблям не пришлось. Они тут же разбежались и взялись за работу. Удовлетворенно вздохнув, Лестрейд вновь обратился к нам:

– Ну что же, мистер Холмс, доктор Уотсон, заглянем в клетку, да?

Зрелище было устрашающее: гигантская тварь лежала в углу клетки, крошечные красные глазки посверкивали в темноте, острые желтые резцы торчали в застывшем оскале. Я не сразу сообразил, что чудище мертво. Я подумал, может, она спит или находится под действием наркотиков. Однако, осмотрев зверюгу целиком, я понял: она неподвижна. Она не дышит.

– Что это такое? Господи прости! – выдохнул Лэньон, который успел тоже подойти к клетке.

Я ответил на его вопрос:

– Это гигантская крыса с острова Суматра. Но она мертва.

– За что остается лишь возблагодарить Господа, – заметил Майкрофт. – Я успел внутренне подготовиться к этому зрелищу, но, должен сказать, монстр превзошел все потуги моего воображения.

– Интересно, что стало причиной смерти? – спросил Лестрейд. – Я не вижу на теле никаких повреждений.

– Когда мы здесь закончим, нужно будет опечатать здание и прислать сюда правительственную медицинскую комиссию, чтобы произвели вскрытие, – сказал Майкрофт, поворачиваясь спиной к клетке.

Тут я заметил, что черты его исказил внезапный ужас, он лихорадочным движением попытался выхватить из кармана револьвер. Я резко развернулся и понял, в чем причина его замешательства. Раненый, о котором мы попросту забыли, пришел в себя и целился в нас из винтовки. Майкрофт выпростал из кармана револьвер, но оружие тут же выпало из его неловких пальцев. Страж радостно ухмыльнулся и взвел курок. На наше счастье, рана замедлила его движения.

– Ложитесь! – крикнул я своим спутникам, прицелился и выстрелил.

Моя пуля вошла раненому в плечо, заставив его вскрикнуть и вскинуть руки. Он в свою очередь выстрелил, пуля отскочила от клетки и разбила одну из электрических лампочек; на пол дождем посыпались осколки стекла.

– Великолепно сработано, Уотсон! – воскликнул Майкрофт, поднимая с пола свой револьвер. – Вы спасли нас от верной смерти.

– И правда, доктор, – проговорил Лестрейд, – отличная реакция. А я и понятия не имел, что вы так замечательно стреляете.

Ответить на этот комплимент я не успел – к нам подбежал сержант-валлиец.

– Сэр, мы открыли двери в задней стене здания – тем же манером. Выбрались на причал. Там стоит судно, и, похоже, на борту пожар. Один из членов экипажа прыгнул в воду.

– Если не ошибаюсь, это «Матильда Бригс», – сказал я.

– Разделяю ваше предположение, Уотсон. Скорее, сержант, ведите нас туда! – воскликнул Лестрейд.

Мы вновь вдохнули холодный ночной воздух; темно-синее небо окрасилось в оранжевые тона. У дальнего конца причала кучкой стояли полицейские – их силуэты вырисовывались на изменчивом фоне пляшущих языков пламени; там же я увидел судно, которое признал немедленно: то была «Матильда Бригс». Пламя уже охватило его, заливая причал и окружающие постройки розоватым светом. Подойдя ближе, мы почувствовали, как на нас накатывает волна жара. Несколько матросов, спрыгнувших с борта, плыли по темной воде к причалу – их вылавливали полицейские. Матросы без лишних слов позволяли надеть на себя наручники, и на их блестящих лицах отражалось большее или меньшее облегчение – ведь им удалось спастись с горящего судна.

Мы протолкались к краю причала и встали футах в пятнадцати от судна баронессы, которое начало понемногу крениться, – огонь, видимо, добрался до просмоленной обшивки. Я гадал, на борту ли его владелица – возможно, она где-то в трюме, отданная на милость бушующего пламени. Если это так, стоит ли ее жалеть? У меня не было ответа на этот вопрос.

Раздался громкий треск, сноп искр взмыл в воздух – подобно гигантскому пылающему кресту, грот-мачта надломилась и рухнула в воду. Облако пара смешалось со столбом дыма, который начало относить в нашу сторону. Палуба почти полностью была объята огнем. Точно зачарованные, мы следили, как ненасытное пламя постепенно охватывает все судно.

А потом я вдруг увидел, что из плотной стены огня выскочил человек и начал пробираться к носу. Часто спотыкаясь, он продвигался вперед, отчаянно лавируя между ярыми желтыми языками огня, которые так и норовили лизнуть его. Он замахал руками и что-то крикнул, но крик потонул в треске и глухом реве пожара. Однако я узнал этого безумца, который тщетно пытался обогнать ревущее пламя. Это был Шерлок Холмс.

Глава двадцать первая

В пекле

Холмс поспешно надел башмаки и, воспользовавшись трупом гигантской крысы как чудовищной ступенькой, дотянулся до крыши клетки и выбрался наверх по сломанным прутьям. Легко соскочил на пол. Все это он проделал механически – мозг был занят мыслями, вопросами, переживаниями.