Возле ресепшена сталкиваюсь с Рябиновым: он в отличном расположении духа.
– Варнас, привет! – он широко улыбается. – Ты курить? Пойдем лучше ко мне – надо кое-что обсудить.
Ни слова не говоря, следую за ним, по пути стягивая с себя кожаную куртку.
Рябинов закрывает за собой дверь и воровато оглядывается по сторонам, словно где-то в потаенных местах его кабинета прячутся шпионы.
– Садись, – чуть слышно произносит он, снимает с себя пальто, небрежно бросает его на кожаный диван, в три прыжка оказывается возле своего стола и занимает место напротив меня. – Ты ведь знаешь контору «Авеню»? – после моего утвердительного кивка он продолжает. – Так вот, у них сейчас большая стройка намечается по Новой Риге, нам бы туда…
– Нет, – закатываю глаза и отворачиваюсь. – Ты не заставишь меня.
– Маш, ну посмотри на меня, – он корчит жалобную гримасу. – Петрович хочет больше СМР[3]… Ну, пожалуйста, чего тебе стоит?
– Чего мне стоит? – окидываю его ледяным взглядом. – Чего мне стоит пойти с поклоном к бывшему свекру? Ты сейчас издеваешься или серьезно говоришь?
Рябинов молчит и смотрит на меня с такой мольбой, словно он смертельно болен и просит об эвтаназии, и мне сразу же хочется выполнить эту просьбу, избавив его от предсмертных мук, а себя – от его общества. Посидев пару минут в тишине, он решает нарушить молчание и, протянув ко мне руки ладонями вверх, принимается в красках описывать светлое будущее компании «Х» в случае увеличения сборов по СМР.
– Ты даже купишь себе взрослую тачку, – улыбнувшись, произносит он, но увидев мой негодующий взгляд, замолкает.
– Я и так выполнила квартальный план одной сделкой! – возмущаюсь я. – Зачем нам «Авеню» со своими копейками?
– Прямо-таки копейками? Я уже все посчитал: миллионов двадцать там будет!
– О да, ну и сумма! У нас план в полтора миллиарда, двадцать миллионов нас спасут, как же!
– Это ведь не единственный проект «Авеню»! Двадцать тут, двадцать там, вот и закроем год еще в сентябре, как в 2012-м…
Самое ужасное заключается в том, что Рябинов прав: компания «Авеню», которой владеет мой бывший свекор, весьма крупный застройщик. Если они полностью переведут страхование на нас, то в год выйдет не менее сорока миллионов – это я прекрасно знаю. А еще я знаю, что Кирилл со всей настойчивостью, на которую он только способен, пытается меня вернуть. Будь проклят тот день, когда, приехав в гости к Рябиновым, я ненароком обронила, что этот поселок строил мой бывший свекор! Да как Витя это вообще запомнил, с его-то памятью?! Неужели мое родство с застройщиком важнее дат рождения родных и близких?!
– Такое ощущение, что ты толкаешь меня на панель. Давай лучше будем брать на переговоры Ландышеву: и ей приятно, и клиентам. Представляешь, как увеличим сборы!
– Только если она не будет открывать рот. Но если твой бывший свекор любит большие буфера, приволоки к нему Лидочку – пусть старик порадуется. Возможно, простит тебе развод с его сыном, – и он начинает хохотать.
Окидываю стол беглым взглядом в надежде найти тяжелый предмет, способный проломить черепную коробку Рябинова, но, не обнаружив ничего подходящего, разочарованно вздыхаю. Дальнейшие попытки начальника сыграть на моем самолюбии и деловой хватке не приносят никаких результатов, и спустя полчаса пыток мне велено покинуть кабинет, дабы не испортить своей негативной аурой благоприятную бизнес-карму.
Но на этом испытания не заканчиваются: стоит только вернуться на рабочее место, как Оля, Лидочка и даже Аня изливают на меня свой праведный гнев.
– Ты увольняешь Малинову?! – возмущается Лидочка, поправляя складки новой черной юбки.
– У нее же маленький ребенок! – добавляет Оля.
– К тому же, она не самая тупая в нашем управлении… – не отрываясь от монитора, произносит Аня.
– Стоп! – поднимаю вверх обе ладони. – Во-первых, ее увольняет генеральный. Во-вторых, ее ребенку пятнадцать лет. В-третьих, если она и не самая тупая, то явно самая безответственная. В-четвертых, вы все можете записаться на прием к Петровичу, чтобы заступиться за нее.
И тут в наш отсек входит секретарша с ресепшена, в ее руках – большой букет красных роз.
– Это вам, – произносит она. – Куда их деть?
– Положи на стол, – отвечаю я.
А еще их можно выкинуть из окна, или сжечь, или распотрошить букет и подарить по одному цветку каждой сотруднице…
Произошедшее волнует девочек куда больше, нежели судьба Малиновой.
– Что-то тебе зачастили цветы дарить, – едва скрывая зависть, произносит Лидочка и обиженно надувает губы.
– Зачастили? – переспрашивает Оля. – Я что-то пропустила? У тебя новый кавалер?
– Не совсем новый… – многозначительно изрекает Аня, продолжая стучать по клавиатуре.
Я напрасно испугалась, что сейчас моя тайна станет явной: Анин комментарий остался незамеченным – к Оле подходит сотрудник, а у Лидочки звонит мобильный телефон. Она удаляется, лилейным голоском произнося: «А почему ты мне не присылаешь цветы? Это же так романтично…».
Ровно в 18-05 Кирилл извещает меня сообщением о своем прибытии. Ответ, что я освобожусь только через час и нам лучше встретиться где-то на нейтральной территории, но никак не у входа в офис, его не устраивает. «Я буду ждать тебя в машине» – читаю я очередное сообщение. Следом в голове звучат слова Рябинова: «Петрович хочет больше СМР». Нельзя мешать личную жизнь и работу – не выйдет ничего хорошего! Конечно, я никогда не пробовала, но почему-то уверена в абсолютной истине этого принципа. С другой стороны, ничто не вечно под луной: мне хорошо с Кириллом (если обуздать его навязчивость и больше никогда не появляться на вечеринках его друзей), а тут еще и сделка может выгореть. В конце концов, Кирилл должен быть мне признателен если и не за неоднократно проявленную на днях благосклонность, то за оказываемую на протяжении нескольких лет поддержку! Чего ему стоит уговорить отца сотрудничать со мной? Да и бывший свекор, Сергей Михайлович, помнится, в разводе винил только Кирилла… Главное, все красиво преподнести. А еще нужно сказать Ане, чтобы держала язык за зубами и не отпускала недвусмысленные реплики в мой адрес.
Лидочка и Оля уже ушли в близлежащую кофейню, чтобы вдоволь насладиться последними сплетнями, а Аня сидит за компьютером и читает новости.
– Аня, – поворачиваюсь к ней. – Надо поговорить.
– Если ты про своего бывшего, то прости – у меня сорвалось, – встретившись со мной взглядами, она опускает глаза. – Это не мое дело, и я никому не скажу.
– Понимаешь ли… – с умным видом начинаю я, намереваясь прочитать лекцию о духовной близости бывших супругов.
– Нет, не понимаю, – отвечает она и смотрит на меня. – И давай закроем эту тему: все равно не придем к консенсусу.
– Хорошо. Только никому ни слова.
Она отворачивается и снова устремляет взгляд на монитор.
Пятница, 22.02.2013.
С девяти утра руководители продающих подразделений (включая директоров филиалов) собрались в конференц-зале, чтобы послушать лекцию Мокрозада по первичной оценке риска. Он распинается уже около часа, успев поднадоесть всем без исключения присутствующим, но заканчивать даже и не думает.
– Блин, нахрена я сюда вообще притащился? – возмущается развалившийся на стуле Рябинов более чем громко. – Зачем он все это рассказывает? Он же андеррайтер, а не мы!
– Вить, Петрович сказал быть всем продавцам, – шепотом произношу я. – Давай уважим коллег из другого департамента, иначе нажалуются Орлу. Василий сразу к нему побежит, вот увидишь!
Подействовало безотказно: Рябинов сразу делается серьезным и даже берет в руки карандаш. Орел Петр Юрьевич – второй из трех замов Петровича – человек серьезный. Недаром он курирует департамент безопасности, в который входят управление безопасности, управление информационных технологий и юридическое управление, и, заодно, департамент рисков, в который входят управление андеррайтинга, управление перестрахования и управление урегулирования убытков. Орел – сотрудник каких-то там спецслужб в отставке, знает все и про всех, а еще имеет манеру при любых дискуссиях переходить на личности. Возможно, именно поэтому с ним никто предпочитает не связываться. Или потому что он – давний друг Петровича. Впрочем, не столь важна причина трепета сотрудников перед этим персонажем, сколько важно наличие такого трепета. И каждый трепещущий знает, что Василий Мокроусов – любимчик Орла, а любимчиков обижать не рекомендуется.