А Шаров? Самовлюбленный, беспардонный, необязательный и ПОДЛЫЙ! Приятельские отношения с ним обернулись против меня. Мои жалкие попытки забыть в его обществе о проблемах привели к тому, что я запуталась еще больше. Не-на-ви-жу!
Выключаю воду и оборачиваюсь в полотенце. Из зеркала на меня смотрит измученная особа, отдаленно напоминающая Марию Варнас двухмесячной давности. Как же я устала! «Возьми себя в руки!», – командует здравый рассудок. Легко ему говорить! И где он только раньше был? Да-да, конечно, он раздавал какие-то там советы – только не слишком убедительно. Или я не хотела слушать? В любом случае, теперь расплачиваюсь за неповиновение: прячусь в Dream Ville, за высоким кованым забором, который вряд ли сможет оградить меня от несправедливости внешнего мира…
Подхожу к окну и вижу, как в ворота медленно заезжает R-Класс Алексея Константиновича. Раздается громкий лай Альфи, вслед за ними причитания мамá. Как только машина останавливается, из нее выскакивает Сонечка в ярко-желтом платье. Ее миленькое личико искажает гримаса. Открываю окно настежь.
– Почему папа не может купить себе нормальную машину? Как у Мари, например! Надо мной все друзья смеются, когда он подвозит меня на этой маршрутке! – жалуется она моей мамá.
– Много ты понимаешь, – отвечает подошедший Алексей Константинович. – Друзья тебе просто завидуют.
– Когда я вырасту, ни за что не куплю себе такой сарай! – выкрикивает Сонечка и, увидев меня в окне, машет рукой. – Привет, Мари! Я сейчас к тебе поднимусь!
Задергиваю шторы и возвращаюсь в ванную, чтобы избавиться от мокрого полотенца. Наскоро подсушиваю волосы, накидываю легкий шелковый халат и снова смотрю на свое отражение в зеркале: лучше не стало. Пудрю лицо и подвожу глаза серым карандашом, но все еще остаюсь недовольна результатом. Крашу ресницы и наношу прозрачный блеск на губы. Ну вот, теперь я немного приблизилась к Марии Варнас двухмесячной давности. «Как же, мечтай!», – здравый рассудок с отвращением морщится. Выхожу из ванной и застаю на своей кровати Сонечку. Она внимательно смотрит на меня, несколько раз моргает, после чего спрашивает:
– Ты заболела?
Неужели мои старания были напрасными, если даже шестнадцатилетний подросток почувствовал подвох? «А ты думала, что я пошутил?», – голос здравого рассудка насквозь пропитан сарказмом.
– Нет, – изображаю улыбку. – Почему ты спрашиваешь?
– Ну… Ты какая-то странная.
По-моему, для человека, у которого жизнь пошла под откос, я выгляжу вполне неплохо. Хотя бы внешне. А то, что у меня внутри – никого не касается.
– Что с твоим телефоном? Я звонила, пока мы были в магазине. Хотела купить тебе что-нибудь, – продолжает Сонечка.
– Аккумулятор разряжен.
Конечно, это ложь. Я так и не включала мобильный. Потому что пока он мне не нужен. С кем мне разговаривать? С Рябиновым, которого я три года считала кем-то вроде друга? С Шаровым, который подставил меня на следующий день после спетой им серенады? «А вдруг нам Терехов позвонит?», – тоненьким голоском спрашивает тщеславие, но сразу же отправляется в нокаут от удара здравого рассудка.
– Э-э-э… Дать зарядку?
– Позже. Давай лучше позавтракаем. Я переоденусь и спущусь.
Сонечка уходит, и я остаюсь одна. «Возьми себя в руки!», – повторяет здравый рассудок. Вот только откуда взять силы?
Через десять минут спускаюсь в столовую, где за большим столом родители угощают гостей блинчиками. Мамá в недоумении осматривает меня с ног до головы и, судя по ее довольному выражению лица, находит мой внешний вид крайне подобающим для завтрака: пепельно-розовый топ из шифона и серые узкие брюки. Именно так, по ее мнению, должны выглядеть леди в одиннадцать часов утра.
– Мария! – охает Алексей Константинович. – Ты приболела?
– Она уволилась, – отвечает папá.
– О, Мари… – Ольга Михайловна изображает сочувствие.
Они сговорились? Словно у меня на лбу написано: «Жизнь закончена»! Даже если и так, то зачем заострять на этом внимание? Почему бы им не обсудить цветоводство, кулинарные рецепты, великолепие Ватикана, выставку импрессионистов и новую коллекцию Chanel? Все, что угодно, только не мое увольнение!
– Приходи работать к нам! – Алексей Константинович сияет. – Я все устрою наилучшим образом, да и Терехов не будет против – ты ему нравишься.
Сердце забилось так быстро, что я испугалась. «Мы ему нравимся!», – визжит тщеславие, и самолюбие отбивает барабанную дробь. Цветы, подарки, комплименты, свидания и даже поцелуй… «Если даже мы ему и нравились, то теперь нам ясно дали понять, что все в прошлом. Иначе он давно позвонил бы!», – здравый рассудок отвешивает тщеславию подзатыльник. Глупо думать, что Терехов вновь нами заинтересуется. Ему наплевать! Цветы, подарки, комплименты, свидания и даже поцелуй – все это, ровным счетом, ничего для него не значило. НИ-ЧЕ-ГО!
– Что это еще за Терехов? – папá хмурит брови.
И Алексей Константинович начинает в подробностях описывать, кто такой Терехов, чем он знаменит и как он великолепен. Конечно, Феофан Эрнестович – гений и замечательнейший во всех смыслах человек, куда мне до него! У него есть все: и карьера, и связи, и признание, и обаяние, и толпа блондинок в синих платьях! Как же я хочу увидеть его еще раз… И еще: я хочу спрятаться в своей комнате и вдоволь наплакаться. «Какая замечательная идея! Никто даже не догадается о нашей депрессии, если мы сейчас убежим!», – здравый рассудок крутит пальцем у виска.
– Альфи не хочет прогуляться? – спрашиваю, как бы невзначай.
Мопс недовольно фыркает: он-то знает, что я в моем предложении нет ни капли заботы.
– Я с тобой! – Сонечка вскакивает с места.
Похоже, сегодня мне не суждено остаться наедине со своими мыслями…
Сижу в библиотеке и читаю «Триумфальную арку» Ремарка. Не самый удачный выбор для того, чтобы привести в порядок растрепанные чувства, но легкая и веселая проза гораздо быстрее заставила бы меня повеситься на люстре.
Дверь чуть слышно открывается: Алексей Константинович решил меня проведать. Надеюсь, он не будет предлагать мне трудоустройство в «Оушен»!
– Что читаешь?
– Ремарка, – закрываю книгу и кладу ее себе на колени.
– Кто бы заставил Софью читать! Она постоянно сидит за компьютером, что-то пишет и смеется. И свои фотографии в интернете публикует!
Понимающе улыбаюсь, потому что наслышана о Сонечкином чрезмерном увлечении социальными сетями. Неужели он хочет, чтобы его шестнадцатилетняя дочь все свободное время (которого у нее практически нет) проводила за чтением шедевров мировой литературы?
– Чем планируешь заняться? – спрашивает он.
– По-моему, на вечер запланировано барбекю.
– Я про ближайшее будущее.
Если бы я только знала! Но в моих мыслях – только прошлое: предательство Рябинова, подлость Шарова, мое увольнение и Терехов. Наверное, его даже больше, нежели воспоминаний о компании «Х» и всего, что с ней связано.
– Мария, тебе надо отдохнуть где-нибудь.
– Я сейчас не готова заниматься выбором маршрута, – стараюсь улыбнуться, но не получается.
– Могу дать телефон моего приятеля. Он как раз работает в туристическом бизнесе, так что… Поможет!
Оказаться где-то далеко – заманчивая перспектива, но что будет дальше? Неделя, вторая, третья – рано или поздно мне придется вернуться. Но где гарантия того, что проблемы снова не накроют меня с головой в ту самую минуту, когда самолет приземлится в Москве? Если я, конечно, не повешусь в номере какой-нибудь гостиницы…
– Спасибо, – все-таки выдавливаю из себя улыбку. – Я обязательно над этим подумаю.
Как будто что-то изменится…
Сноски
- Андеррайтинг - процесс анализа предлагаемых на страхование рисков, принятия решения о страховании того или иного риска, а также определения тарифной ставки и условий страхования