Зоя Павловна выбралась наружу и протянула ему руку.

— Б общем, будьте здоровы!

— Я здоров! Я недавно комиссию проходил.

— Вам положено быть здоровым, — усмехнулась Зоя Павловна. — Надо в любую погоду бегать в одних трусах…

— Довезу?

— Зачем?

— Незачем, — кивнул Герман Сергеевич и добавил: — Но я в это… в дела сына и невестки особенно не вмешиваюсь. Ну?

— Ну… — грустно повторила Зоя Павловна и все-таки продолжила в надежде услышать в ответе надежду: — Не вмешиваетесь, нет?

Но Герман Сергеевич быстро залез в машину, быстро завел ее и уехал, оставив Зою Павловну на стоянке служебных машин.

Зоя Павловна посмотрела вдогонку машине, потом вдруг ахнула, огляделась по сторонам и… побежала. Она добежала до ближайшего автомата, открыла дверцу, телефонный шнур беспомощно висел в воздухе — трубка была срезана. Зоя Павловна кинулась в следующую будку. Слава богу, трубка находилась на месте. Судорожно набрала номер.

— Приемная Коробкова! — откликнулась на звонок Ириша.

— Вот видите, Ириша, — виновато сообщила Зоя Павловна. — Оказывается, я запомнила номер вашего телефона.

Ириша обрадовалась, но тотчас насторожилась:

— А почему вы обращаетесь ко мне на «вы»?

— Потому что у меня случилась беда!

— Я вам помогу! — без тени сомнения отозвалась Ириша. — Немедленно приезжайте ко мне в управление!

Герман Сергеевич возвратился в гараж. В соседнем боксе, как всегда, возился с «Запорожцем» Михалев:

— Мои-то рояль покупают!

— Ну?…

— Я говорю: «Разве от баяна шума не хватает?» А он возражает: «Музыканту нужен рояль». Я спрашиваю: «Потом что купите, барабан?»

— Поссорились?

— А то как же! — И тут Михалев звонко засмеялся и как в прошлый раз вытащил из машины Германа Сергеевича дамскую сумочку. — Ты же ездил отдавать?

— Я отдал! — мрачно повторил Герман Сергеевич и вырвал сумочку из рук развеселившегося приятеля.

— Детектив! — покрутил головой Михалев.

— Минуточку! — сказала Ириша Зое Павловне, которая пришла к ней на работу. — Приемная Коробкова… — сказала Ириша в трубку. — Нет… Николай Корнилович вас сегодня не примет… позвоните, пожалуйста, завтра во второй половине дня…

— Понимаете, Ириша, — робко начала Зоя Павловна, вся эта официальная обстановка ее угнетала: панели светлого дерева, сверкающий пульт со множеством разноцветных кнопок, стулья, обитые кожей под тон панелей. — Сегодня я хотела забрать сумочку, а он завез меня на стадион, а сам…

— Минуточку! — Ириша опять сняла трубку… — Приемная Коробкова… Кто спрашивает?… Соединяю… — и в микрофон: — Николай Корнилович, вас Потапенко… — и к Зое Павловне: — Стадион, что дальше?

— Дальше он сказал, что не вмешивается в дела детей, и я с горя опять забыла сумочку…

— Блестяще! — оценила Ириша. — Минуточку! — сказала Ириша и в который раз сняла трубку, — Приемная… Нет, в буфет не пойду… Занята…

— Это такой стыд, — жаловалась Зоя Павловна, — вроде я нарочно…

— Это не стыд, это удача! — возразила Ириша.

— Хороша удача, когда я, пока ждала на стадионе, переложила в сумку всю зарплату!

— Минуточку… — Ириша взялась за трубку. — Приемная Коробкова… Ах, это вы, Иван Савельевич, вы хитрый Митрий… Но ваше письмо завизировано… — и снова Зое Павловне: — Вы правильно позабыли эту умную сумочку, и не спорьте!

На пульте зажегся синий сигнал.

— Меня вызывает Николай Корнилович. — И тут же отозвалась на звонок: — Приемная Коробкова…

— Как ты здесь работаешь? — не выдержала Зоя Павловна. — У меня уже голова кругом идет!

— Сегодня еще спокойный день! — и в трубку Ириша сказала: — Нет, он уехал… Нет, вряд ли вернется. — И к Зое Павловне: — И только не вздумайте этому типу звонить! Чтоб вас разыскать, он, хочешь не хочешь, должен поговорить с невесткой, иначе где ему раздобыть ваши координаты? Вы чувствуете, как все складывается?

— Но если он не захочет разыскивать?

На пульте снова вспыхнул синий сигнал. Ириша поднялась.

— Судья, пусть даже футбольный, не станет прикарманивать дамскую сумочку!

В приемную стремительно ворвался элегантный, но совершенно лысый мужчина и положил Ирише на стол пестрый журнал:

— Специально для вашей приятности из самого Парижу журналишко мод!

— Иван Савельевич, вы неподражаемы! — Ириша одарила его благодарной улыбкой и отдала какую-то бумагу.

— Ириша, — серьезно обратился к ней Иван Савельевич, пряча полученную бумагу, — был бы я холостяшкой, я бы на вас женился!

— А вот этого не нужно! — так же серьезно ответила Ириша и, направляясь к начальственному кабинету, оборотилась к Зое Павловне: — Вы на правильном пути!

— Но зато без денег… — закончила Зоя Павловна.

— Стоп! — закричала из зала Зоя Павловна и легко взбежала на сцену. — Васенька, вот сейчас вы бессильно опустили руки…

— Случайно опустил!

— А вы это зафиксируйте, играйте безвольного, слабенького… — Зоя Павловна побежала обратно в зал.

— Страшное сердцебиение… нога онемела… — начал Ломов.

— Руки, руки! — подсказала из зала режиссер. — Пальцы растопырьте!..

— Я растопырил… — выполнил распоряжение артист. — В боку дергает…

— Я теперь припоминаю — Воловьи Лужки в самом деле ваши… — уступала Ломову Наталья Степановна.

— Страшно сердце бьется…

— Васенька, хорошо! — Зое Павловне начинало нравиться. — Только вы еще больше умирайте!

Ломов покорно умирал:

— На обоих глазах живчики бегают…

— Ваши, ваши Лужки… — Наталья Степановна присела на стул, но неудачно. Только что сшитое, весьма симпатичное платье треснуло и поползло, открывая голое плечо.

В зале, сзади Зои Павловны, кто-то знакомо хмыкнул. Наталья Степановна искренне огорчилась: — Надо же, новое платье! Вот халтурщики!

— Ну!.. — послышалось сзади, и Зоя Павловна поняла, что в зале Герман Сергеевич и что он реагирует на происходящее.

— Вы что же, товарищ режиссер… — Как положено начальству, директор появилась в зале в самый неподходящий момент. — Собираетесь оставить в спектакле вею эту порнографию с голой актрисой?

— Это поползло по шву! — устало объяснила Зоя Павловна.

— Если по шву, я спокойна! — дарственно кивнуло руководство и головой показало на Германа Сергеевича. — Почему это в зале посторонние? Спектакль еще не принят!

— Товарищ из Министерства культуры! — нашлась Зоя Павловна.

— Из министерства, ну? — и Герман Сергеевич строго поглядел на директора.

Во та не растерялась:

— Не остроумно! Я инстанции за версту чую! — И выплыла из зала.

— Зашейте платье! Перерыв! — объявила Зоя Павловна.

Герман Сергеевич не смотрел на Зою Павловну, он глядел на сцену, где Ломов, ловко орудуя иглой, зашивал платье на плече партнерши.

— Был дома разговор! — сообщил при этом Герман Сергеевич Зое Павловне, и та сразу вспомнила, что предсказывала Ириша!

— Конечно, иначе бы вы не знали, как меня найти. Но она ни в какую?

— Да!

— Что — да?

— Ни в какую, да!

— И она накинулась на вас, что вы посмели со мной познакомиться?

— Нет, — покачал головой Герман Сергеевич, — я сказал, что я из Министерства культуры!

Зоя Павловна не засмеялась, только лишь первый раз взглянула на Германа Сергеевича с любопытством.

— Значит, вы на моей стороне?

— Нет. Но я за честность.

— Если по-честному, она должна давать мне внука?

Герман Сергеевич кивнул.

— Почему стоим? — вдруг закричала Зоя Павловна. — Почему не работаем? Начали, явление шестое, где про собак…

— Зоя Павловна… — попробовал обратиться к ней Герман Сергеевич, но та оборвала его:

— Не сейчас!

— Поймите, что ваш Откатай подуздоват! — начал Ломов.

— Неправда! — возразила Наталья Степановна.