Можно было бы упомянуть и другие области исследований, в которых программа неоавстрийской школы экономической теории, несомненно, даст плодотворные результаты. Но мы считаем, что уже в достаточной мере обозначили направление, в котором сможет двинуться в будущемэкономическая наука, освободившись от теоретических иметодологических изъянов, пока сковывающих ее развитие.В новом столетии широкое распространение австрийскогоподхода обеспечит становление более обширной, богатой,реалистичной и внятной социальной науки, которая всецелобудет служить человечеству.

Ну а теперь перейдем к ответу на ряд наиболее типичных критических выпадов против австрийской парадигмы и объясним,почему мы считаем их необоснованными. Чаще всего австрийцам предъявляют следующие критические замечания.

A) Два подхода (австрийский и неоклассический)не исключают, а взаимодополняют друг друга.

Таков тезис тех неоклассических авторов, которые хотели бысохранить эклектическую позицию и обойтись без прямого противостояния австрийской школе. Но австрийцы видятв этом не более чем прискорбное следствие нигилизма, типичного для методологического плюрализма, в соответствиис которым все методы приемлемы, так что у экономическойнауки остается только одно дело — выбор методов, наиболее пригодных для решения каждой конкретной проблемы.Австрийские авторы рассматривают эту позицию как попытку оградить неоклассическую парадигму от уничтожающейметодологической критики. Тезис о совместимости был быобоснован, если бы неоклассический метод (основанный наравновесии, постоянства и узких концепциях оптимизациии рациональности) соответствовал тому, как действуют людив реальности, а не вел бы к искажению теоретического анализа, что ему, по мнению австрийцев, свойственно. Это объясняет необходимость переформулировать теоретические выводы неоклассиков с позиций динамической субъективистскойавстрийской методологии, выявить аналитически ущербныеи отбросить их как несостоятельные. Ведь невозможно представить, что неоклассическая парадигма способна вместитьреалии человеческой жизни, которые, подобно творческойпредприимчивости, не укладываются в концептуальные рамки ее категорий. Попытка уложить изучаемую австрийцамисубъективную реальность человеческой деятельности в прокрустово ложе неоклассической парадигмы неизбежно ведетлибо к вопиющему ее пародированию, либо к благополучному краху неоклассического подхода и замене его более богатойи реалистичной, сложной и проясняющей концептуальнойсхемой, характерной для австрийской школы.

Б) Австрийцам не следует критиковать неоклассиковза использование упрощенных допущений, делающихреальность более легко постижимой.

В ответ на этот часто используемый аргумент австрийскиеэкономисты возражают, что одно дело — упрощенное предположение и совсем другое — совершенно нереалистичное.Допущения неоклассиков не годятся именно потому, чтопротиворечат эмпирической реальности, тому, как люди действуют и выражают себя (динамически и творчески). Не упрощенность, а фундаментальная нереалистичность неоклассических предпосылок ставит под сомнение, с точки зренияавстрийцев, обоснованность теоретических выводов, к которым приходят неоклассики в результате анализа изучаемыхими проблем прикладной экономики.

В) Австрийцы не смогли формализовать свои теоретическиепостроения.

Это единственный аргумент, выдвинутый Стиглицем в недавнем критическом анализе моделей общего равновесия(Stiglitz 1994, 24—26). Мы уже объяснили, почему большинство австрийских экономистов с самого начала очень скептически относятся к использованию математического языка в нашей науке. Австрийцы рассматривают использованиематематики, скорее, как порок, а не достоинство, потому чтоэтот символический язык был разработан для нужд логики,естественных наук и инженерного дела. Во всех этих областях нет ничего похожего на субъективное время и творческуюпредприимчивость, а потому в математических построенияхотсутствуют самые главные особенности людей, являющихсяглавными фигурантами изучаемых экономикой социальныхпроцессов.

Более того, нет никакой уверенности в том, что математики когда-либо справятся с задачей разработки совершенноновой «математики», которая позволит анализировать творческую способность человека во всем ее разнообразии. Для этогоим пришлось бы отказаться от заимствованных ими в физическом мире постулатов постоянства, лежащих в основе всехизвестных математических языков. С нашей точки зрения,идеальным научным языком для анализа этой творческойспособности является именно тот язык, который люди стихийно и постепенно развили в своей повседневной предприимчивой деятельности и который нам известен в форме различных вербальных языков, используемых сегодня в мире.

Г) Австрийцы проводят очень мало эмпирическихисследований.

Чаще всего австрийскую школу критикуют именно за это.Хотя австрийцы очень внимательны к истории, они признают, что их научная деятельность разворачивается в другойобласти, в области теории, и что, с их точки зрения, сначаланужна теория, а уж потом ее можно применять к реальностиили иллюстрировать историческими событиями. По сутидела, австрийцы считают, что имеет место перепроизводствоэмпирических данных и сравнительная нехватка теоретических исследований, облегчающих понимание и истолкование реальности. Более того, хотя методологические предположения неоклассической школы (равновесие, максимизация и постоянство предпочтений) вроде бы полезны дляэмпирических исследований и сопоставления теорий, оничасто маскируют истинные теоретические взаимосвязи, такчто могут привести к серьезным ошибкам в теории и истолковании того, что происходит на деле в данный момент илив данных исторических обстоятельствах.

Д) Австрийцы пренебрегают экономическимпрогнозированием.

Мы уже видели, что австрийские теоретики весьма сдержанны и осторожны в отношении возможности научного предсказания будущих событий в экономической и социальнойобласти. Они предпочитают заниматься разработкой концепций и теоретических законов, позволяющих истолковывать реальность и помогающих действующим людям (предпринимателям) принимать решения с бо́льшими шансамина успех. Австрийцы делают только качественные «предсказания» и формулируют их в строго теоретических терминах,но, как ни парадоксально, на практике именно реализм ихдопущений (динамические процессы предпринимательского творчества) позволяет делать значительно более точные«предсказания» в области человеческой деятельности, чемполучается у их неоклассических коллег. Примерами могутслужить предсказание краха реального социализма, неявносодержавшееся в данном Мизесом анализе невозможностисоциализма, и предсказание краха 1929 г. Любопытно, чтонеоклассические экономисты не предвидели этих грандиозных исторических событий.

Е) У австрийцев нет эмпирических критериев для проверкиистинности своих теорий.

Согласно этой критике, часто звучащей со стороны эмпириков, страдающих комплексом Фомы Неверующего («поверю, когда увижу»), только эмпирическая проверка позволяетнадежно выявлять несостоятельные экономические теории.Как мы уже знаем, этот подход пренебрегает тем фактом, чтов экономической науке эмпирические свидетельства всегдапротиворечивы, потому что относятся к сложным историческим явлениям, не поддающимся проверке в лабораторных условиях, в которых значимые явления можно было быизолировать, а все остальные факторы оставались постоянными. Иными словами, законы экономики — это всегдазаконы при прочих равных условиях (ceteris paribus), потомучто в реальной жизни предположение о постоянстве всегдаоказывается ложным. Австрийцы утверждают, что для проверки истинности теорий совершенно достаточно непрерывного устранения ошибок в цепочке логически-дедуктивныхаргументов путем анализа и исследования различных шаговв формулировании теорий и чрезвычайной тщательности,когда, в случае применения теории к реальным ситуациям,оказывается необходимым определить, верны ли стоящиеза ними допущения в рассматриваемом историческом контексте. В силу единообразия логической структуры человеческого мышления предлагаемого австрийцами непрерывного процесса проверки истинности более чем достаточнодля достижения интерсубъективного согласия между учеными, чего, в случае эмпирических явлений, достичь достаточно трудно, потому что последние в силу своей сложностинеизменно допускают самые разные и взаимоисключающиеистолкования.