– Уолт Уитмен –

14. В королевстве слепых.

Духовное путешествие состоит не в прибытии к новому пункту назначения, где человек получает то, чего у него не было, или становится тем, кем он не был. Оно состоит в рассеянии собственного невежества относительно себя и своей жизни, и постепенный рост того понимания, которое начинает духовное пробуждение. – Олдос Хаксли –

В королевстве слепых одноглазый – дурак. Он – бабочка среди гусениц, вампир среди людей, одноглазый идиот в стране безглазых мудрецов. Он не лучше, не сильнее, просто не на своём месте – изгой, чужак в чужом краю. Зачем он влачит здесь жалкое существование? Что он должен делать? Говорить? Учить? Разыгрывать мудрого? Что может одноглазый сказать слепым от рождения? Зачем он должен что-то говорить? Чего он хочет от них или для них? Слепые ничего не знают о глазах. Они ничего не знают о зрении, а те, которые думают, что знают, заблуждаются. Зачем вообще говорить? Зачем зрячий должен добавлять свой голос к шуму незрячих, которые заявляют, что видят, и будучи «освобождёнными истиной», могут рассказать лучшую историю? Зачем предпринимать столь тщетную и неблагодарную миссию? Зрячий может начать с терпимого отношения к скептицизму незрячих, памятуя о том, что он сам был когда-то таким же слепым и ещё хуже вдвойне, но терпимость вскоре истощается. Потворствовать желаниям эго чувствовать себя разумным и проницательным дело утомительное, и служит лишь разоблачению глупости альтруистических мотивов. Или так мне видится. Я не мотивируюсь альтруизмом или результатом, так что когда я вижу, как Майя мёртвой хваткой держит человечество во мраке, это не задевает меня. Я работаю для вселенной, для книг, поэтому то, что служит им, служит мне.

***

– Ну хорошо, – сказала Лиза спустя несколько минут, устраиваясь рядом в шезлонге с ручкой и блокнотом, – как вы думаете, почему это случилось? Какой был смысл в падении с мотоцикла? Вы сказали, что знали с самого первого момента, что это не будет серьёзно. Значит, в этом был смысл? Я потряс головой, чтобы она прояснилась. Это не помогло. – Когда я спрашиваю себя, почему что-то случается, – сказал я ей, – прежде всего я думаю о книгах. Служит ли это каким-либо образом книгам? В данном случае – моё падение с мотоцикла и получение небольших повреждений – ответ определённо «да». – Да? – Да, и вы показали мне это. – Правда? – Вы предложили помочь мне с книгой, и я дал вам черновик главы о том, как работает в реальности интегрированное состояние, над которой я работал последние несколько дней. Вас не удовлетворило то, что я написал до сих пор, и вы попросили привести пример, и вот, пожалуйста, прямо с сегодняшних первых полос. Эта авария представляет отличнейший способ сказать то, что я пытался сказать в той главе. Я даже не думал об этом, пока вы не спросили о примере. Видите, как это как бы выстраивается само на себе? Она покачала головой – нет. Я снова потряс головой. Я сам только сейчас складываю всё вместе, когда говорю, поэтому мне нужно, чтобы ум перестал пульсировать и гудеть. Он не переставал. – Не только сама авария служит книге, – сказал я, – но то, как она служит книге, тоже служит книге. Это ещё больше сбило её с толку. Я вернулся назад. – Когда вы читали ту главу, – сказал я, – о чём вы думали? – Она хороша, – сказала она. – Немного суховато. Я бы сказала, это набросок. – Правильно, работа в процессе. Так я выясняю, что я хочу сказать, и стоит ли это говорить. Само написание является частью процесса. Я делаю свою часть, а вселенная делает свою. Окей? – Окей, – сказала она. – Так вот, я дал вам эти страницы, а вы попросили привести пример, что привело на ум инцидент с мотоциклом, и заставило меня осознать, что это на самом деле намного более подходящий способ выразить

эти знания. Всё, что я пытался сказать в той главе, было подытожено именно там, в тот самый первый момент аварии. – А что вы думали до этого, почему случилась авария? – Что я уже не пацан и не должен разъезжать на раздолбанном старом «Триумфе» по Мексике. Это пришло на ум чётко и ясно. Я собирался поехать на нём в Пуэрто Валларта на следующей неделе, но думаю, это уже в прошлом. – Слава Богу, – сказала она, – хотя я не уверена, что тот «Пинто» намного лучше. Значит, вы думали, что эта авария — это предупреждение вам не ездить по Мексике на старых мотоциклах? – Я ещё не вполне успел это осмыслить. Я вернулся сюда лишь за несколько минут до вашего появления, – ответил я. – А потом пришли вы и спросили о помощи. – То есть, в каком-то смысле, – сказала она, – эта авария была счастливым совпадением? – Да, и в таком же смысле моя жизнь — это одна длинная цепочка счастливых совпадений. Совпадение — это незапланированное стечение событий, что-то происходит так, как будто это запланировано, даже если это несчастный случай. В моём случае я не вижу здесь случая, лишь план, строгий порядок, согласованность. И не от случая случаю, а всё время, вернее, чем восход солнца. Поэтому, да, это счастливое совпадение из перспективы человека с закрытыми глазами, но из перспективы человека с открытыми глазами этот порядок есть везде и всегда. Как будто я живу подвешенным на невидимых нитях, и даже хотя я их не вижу, я знаю, что они есть, и приноровился к ним. Они всегда здесь, и если придёт день, когда их не станет, я буду рад упасть. Мы немного посидели молча. Она делала записи, а я провалился в причудливый туман. ***

День медленно клонился к вечеру. Лиза работала над записями, задавая вопросы. Я болтался в гудящем полусонном состоянии, наслаждаясь созерцанием бассейна и далёких видов, поглаживал Майю и качался на волнах медленных глухих ударов, начинавшихся внутри моей головы и изливавшихся наружу. Время от времени Лиза задавала вопрос, что инициировало свежий диалог, потом следовала пауза, пока она делала заметки. – И так всегда происходит? – спросила она. – То есть, как вы работали над той главой, которую вы мне показывали? – Почти всегда, – сказал я. – Некоторое время я работаю над написанием чего-нибудь, и мне это почти удаётся, но не совсем, лишь насколько я могу это охватить. Потом что-то случается, в точности нужная вещь и точно в нужное время, пелена спадает, и всё разрешается полной ясностью. Последняя нить чудесным образом вплетается на своё место, и только тогда ты видишь всё полотно как единое целое и полностью всё понимаешь. Так же со мной происходило, когда я делал духовный автолизис. Большая часть работы уходит на то, чтобы нагромоздить огромную кучу бурелома, но до тех пор, пока не появится неведомо откуда эта завершающая загадочная искра и всё не подожжёт, ты не справишься с ним. В духовном автолизисе это пламя превращало целую гору невежества в пепел. В книге оно очищает и придаёт вещам большую чёткость, и в итоге получается неплохой материал. – И это то, что здесь произошло? – Это то, что здесь происходит. Я сделал свою часть, написал эти страницы, поработал над ними, чтобы выяснить, что я пытаюсь сказать и почему, и на этом всё. Затем вы сыграли свою роль и показали мне, чего я не увидел сам, что эта авария предоставляла отличный способ выразить то, что я пытался выразить. Частичка встала точно на своё место, и головоломка решена. Используя ваши заметки, я начну снова, и через несколько часов у меня будет готовая работа в том виде, в каком должна быть. – Окей, – сказала она. – Всё это я понимаю, но как это всё-таки происходит? – Потому что история не только о том, что это происшествие и наши разговоры заменят ту главу. То, как разворачивался весь процесс, открывает более широкое его измерение, что в свою очередь обеспечивает важный и необходимый вклад в книгу. – Вы меня немного не поняли. Эта авария обеспечивает что? – Эта авария объединяет и закрепляет темы, которые я пытался выразить в той главе. – Понятно, – сказала она. – И я сыграла в этом роль?

– Вы и сейчас играете свою роль. Вы делаете свою часть, я делаю свою, вселенная делает свою, и теперь книга получит то, что нужно – ясную и живую иллюстрацию моего опыта прямого знания, что я имел в виду, когда говорил о сотворческом процессе и о том, как вселенная вкладывает книги мне в руки. Что раньше было плоским, безжизненным объяснением, теперь стало динамическим и личным – опасная дорожная авария, мои травмы, ваше трогательное участие, моё злоупотребление лекарствами, наш диалог и, конечно же, гвоздь программы, сам процесс. Книги всегда так пробивают себе дорогу. В точности нужная вещь происходит точно в нужное время. И не только книги, конечно – всё, но сейчас мы рассматриваем книги. – Но как вы узнаёте свою часть? Как вы узнаёте, что делать, а чего не делать? Откуда вы знаете, как всё это работает? Я на минуту задумался. – Это похоже на равновесие, я думаю. Если кто-то с неразвитым механизмом равновесия спросит вас, как вы стоите и удерживаете равновесие, не падая, вы не сможете ему сказать. Для вас это абсолютно естественно – это развилось в вас в раннем детстве без вашего сознательного усилия и участия. Это так просто и очевидно для вас, что вы не понимаете, почему кто-то может об этом спрашивать, но для человека без механизма равновесия это кажется невероятно сложным, может даже чудом или магией. Она постучала ручкой по столу слегка раздражённо. – И для вас это привычное дело? – спросила она с сомнением. – То, как всё происходит – со мной, мотоциклом и всем остальным? – Так работает всё в моём мире. Это мой опыт существования в царстве сна. Не время от времени, но всегда. Так происходит интегрированное функционирование – элегантно, гладко, легко, без острых углов, зазоров и неприятных грубых краёв. Так всегда. Я делаю свою часть, вселенная делает её часть, и всё просто течёт в безусильном слиянии. Так всегда делаются книги. Вот что значит, что вселенная вкладывает их мне в руки. Здесь этот процесс иллюстрируется. Я играю роль в создании книг, но не считаю себя их автором, лишь участником более широкого процесса. – Всё же, – сказала она, – вы должны признать, что многие величайшие свершения человечества не были бы возможны без личной энергии и взглядов людей с очень сильной и энергичной эгоистической конституцией. Людей, которые знали, чего хотели, и получали это без особых ожиданий, мечтаний и наблюдений. Наша цивилизация существует благодаря им. – Такова она и есть. Если через несколько лет, после того, как хорошенько оглядитесь вокруг, вы всё ещё будете на этом настаивать, я буду очень рад обсудить с вами ваши взгляды. А сейчас напишите-ка, что вы думаете о разнице между эгоистическими притязаниями и процессом сотворческого позволения. – Это задание для меня? – Конечно, для вас. С вашей перспективы вся вселенная для вас. Для кого же ещё?