При Игоре на Днепре, в отсутствие Олега, ничего не случилось серьёзного, а что если и было, со всем Ольга управилась, так что на благодатный покой, а не на смуту возвращался в Киев правитель Олег.

Даже Мал о себе слуху не подавал, уселся в своей Искоростени и никуда оттуда не показывался...

Почти под самым Киевом решил Олег в свой стольный город, как подобает князю, с великим торжеством войти.

Перешёл он с Игорем и отборною дружиною на берег; подали ему его любимого коня, который его много уже раз из опасностей выносил, сел на него князь и тронулся в недалёкий путь. Вдруг увидал Олег на дороге вышедшего из священной дубравы старого Перунова жреца.

Этот старик известен был немало; говорили, что наградили его боги способностью будущее предсказывать. Увидел его Олег — и вдруг пришло ему в голову: дай-ка и я спрошу, что со мной будет, как я жизнь кончу?

Никогда ещё старый норманн судьбы не испытывал, а вот тут решил попробовать.

   — Старик! — крикнул он ему, — знаешь ты, кто я такой.

   — Знаю! Ты Олег Вещий.

   — Можешь ты сказать мне, что ждёт меня впереди? Когда я умру?

   — Боги одарили меня этим даром!

   — Так скажи же мне, что будет со мною?

Долго смотрел на Олега пытливым взором старый жрец и наконец вымолвил:

   — Вижу, умрёшь ты!

   — Вот сказал! — усмехнулся Олег. — Я и сам это знаю!

   — И умрёшь ты от своего коня, — сказал предсказатель.

Задумался Олег.

«Может быть, и прав старик, — думал он, — но недаром меня зовут Вещим! Перехитрю я судьбу!»

   — Эй, гридни!

Сбежалась на зов Олега княжеская прислуга.

Князь слез с коня и сказал:

   — Возьмите его, хольте, но чтобы никогда, никогда не попадался он мне на глаза!..

Глава вторая

I

Ночь, тихая южная ночь опустилась над Киевом.

Всё давно уже смолкло, всё заснуло крепким сном. Даже псы в городе приумолкли. Тоже заснули, и неслышно их лая в тишине этой чудной ночи. Только Днепр плещется в своих берегах. Только он один бодрствует, не зная ни покоя, ни устали... Словно ждёт он кого-то и в ожидании своём трепетном ни на миг успокоиться не может.

А может быть, есть кого ждать великой славянской реке? Снёс он на своих волнах струги в Чёрное море и вот теперь ждёт не дождётся, когда возвратятся они.

Уже во второй раз томится Днепр в этом ожидании за то время, когда сменил князь Игорь умершего Вещего Олега. Мудр был Олег, но и он не смог перехитрить, богов. Исполнилось предсказание жреца. Погиб от своего коня правитель земли русской, и погиб тогда, когда менее всего мог ожидать гибели.

Ужалила его змея, выползшая из черепа любимого коня. Свершилась высшая воля... Спит Олег под могильным курганом на Щековице, спит и не встанет больше.

На столе киевском его племянник, сын названого брата, первого князя земли русской, Рюрика, — Игорь сидит.

Хорош князь, храбр и справедлив — всё это знают, а всё-таки не чета он своему предшественнику.

Храбрость храбростью, да это ещё не всё, что для князя нужно...

Если бы не было у него такой разумной княгини, как Ольга, не удержался бы он на столе киевском. Недаром Вещий Олег её Ольгою назвал.

Умер Олег, зашевелились было древляне со своим буйным Малом, Игорь медлить было стал, но по её совету поднял всё-таки дружины и «примучил» непокорных...

А то, что сам затевал, всё никуда не годилось. Вот хотя бы, когда в первый раз поднял он поход на Царьград. Пришло ему в голову себя прославить и свой щит так же, как и дядин, на ворота Царьграда повесить...

И вернулся ни с чем из похода...

В 941 году Игорь пошёл к берегам Византии; болгары дали весть в Царьград, что идёт Русь; выслан был против неё протовестиарий Феофан, который пожёг Игоревы лодки греческим огнём.

Потерпев поражение на море, руссы пристали к берегам Малой Азии и сильно опустошили их; но здесь они были разбиты патрицием Вардой и доместиком Иоанном, бросились в лодки и пустились к берегам Фракии, по дороге были нагнаны, опять разбиты Феофаном и с малыми остатками возвратились назад, к берегам Днепра.

Дома они оправдывались тем, что у греков какой-то чудесный огонь, точно молния небесная, которую они пускали на русские лодки и жгли их...

В Киеве, когда князь с пустыми руками, дружину свою растеряв, возвратился, долго-долго плач не смолкал. И не столько обижало киевлян, что князь их неудачу потерпел: ратное счастье переменчиво, а обида главная в том была, что сам князь духом упал: от всех прячется, будто совестно ему в глаза добрым людям смотреть.

   — Полно горевать да прятаться, — говорила Ольга супругу, когда он засел в Вышгороде, боясь и глаза в Киев показать, — ничего из этого, кроме худа, не выйдет...

   — Ох и не поправить беды такой.

   — Как не поправить? Стоит умом только раскинуть, и всё понятно будет.

   — Что делать, скажи?

   — На Византию идти!

   — Опять?

   — Да, опять, подними поход, да не такой, как в этот раз; всю славянщину подыми, как Олег делал, ильменцев потребуй, печенегов найми и иди... Не пойдёшь, худо будет, свои поднимутся... Скажут, на что нам такой князь, которого даже и греки бьют... Послушай моего совета, поднимай снова поход.

Второй поход Игоря на Византию был в 944 году. На этот раз Игорь, подобно Олегу, собрал много войска — варягов, полян, славян, кривичей, тиверцев, нанял печенегов, взявши у них заложников, и выступил в поход на ладьях и конях, чтобы отомстить за прежнее поражение.

Корсунцы послали сказать императору Роману:

   — Идёт Русь с бесчисленным множеством кораблей, покрыла всё море кораблями.

Болгары послали также весть:

   — Идёт Русь, наняла и печенегов.

Тогда, по преданию, император послал к Игорю вельмож своих с просьбой:

   — Не ходи, но возьми дань, которую брал Олег, дам и ещё к ней.

Император послал и к печенегам дорогие ткани и много золота.

Обо всём этом в Киеве скоро известно стало, но дальнейшие вести не приходили. Не знали киевляне, что с их князем: бьётся ли с византийскими дружинами, или взял дань.

А с устьев Днепра, из Корсуня, шли вести, будто князь киевский вновь разбит и вся дружина его уничтожена.

Эти слухи беспокоили Ольгу. Ясно понимала она, что многое зависит от этого похода. Вернётся Игорь с честью, никто ни на Днепре, ни на Ильмене и пошевелиться не посмеет. А если и снова неудача? Нет, уж лучше тогда Игорю и не возвращаться совсем. Не любят его и в Киеве, а в племенах и родах и подавно. Вот древляне — они даже и в поход не поднялись, а теперь их князь Мал сам зачем-то в Киев пожаловал, хотя в княжеский терем и не показывается, а всё-таки не уходит в свой Искоростень, будто ждёт чего...

Наконец, она почувствовала, что дальше не может выносить неизвестности. Она узнала, что у самого Днепра, в заповедной роще, недалеко от Киева, живёт варяжская ведунья, о которой все говорили, что она может предсказывать будущее.

К ней-то и решила обратиться княгиня.

Старую колдунью звали Гульдой. Ещё с Аскольдом и Диром пришла она на Днепр и поселилась здесь. Здесь она и жила в своей убогой лачуге, на берегу реки.

Из самого Новгорода, с Ильменя, приходили люди, чтобы посоветоваться с нею и узнать своё будущее. Старуха никогда не отказывала никому ни в советах, ни в предсказаниях. Когда какое-либо бедствие угрожало всему народу, выползала она из своей берлоги и появлялась в киевских стенах. Все уже знали: раз Гульда в городе — грозят беды. Она предсказала неудачу похода Аскольда и Дира, потом смерть князей. Во всё время правления Олега её не было в Киеве, но как только Игорь стал поднимать свой первый поход на Византию, она явилась и переполошила весь народ своим мрачным предсказанием. С этих пор слава её упрочилась ещё более. Везде в Киеве и на Днепре были уверены, что всё должно исполниться, что только сказала Гульда. Слова её были святы, и киевляне очень боялись, чтобы старая колдунья не явилась со своими предсказаниями, когда Игорь собрал свой второй поход на греков. Но Гульда на этот раз не выползла из своего убежища, и воины отправились в поход, убеждённые в своём успехе.