Но та как будто ждала этого и быстро отскочила в сторону.

   — Прочь от меня, презренный убийца! — воскликнула она, — погляди, на тебе кровь беззащитных женщин и детей... Будь ты проклят!

   — Пусть так! Но всё-таки я тобой отомщу врагу...

   — Никогда!

Он не успел удержать руки Эфанды, и она ударила кинжалом себя в грудь.

   — Я в самом деле проклят! — дико закричал Вадим, — судьба и тут помешала моей мести... Проклят, проклят! — говорил он. — О боги, я хочу смерти.

   — Ты зовёшь смерть, сейчас она придёт к тебе, — прохрипел над ухом безумца Мал, — слышишь?..

Конский топот раздался совсем близко.

   — Что это? — с ужасом спросил Вадим.

   — Это орёл спешит на помощь к своей орлице, — отвечал Мал. — Готовься, настало твоё время, сейчас ты умрёшь.

   — Да, да, я умру, но умру не от его руки! — исступлённо закричал Вадим и, схватив кинжал, которым ранила себя Эфанда, взмахнул им.

В это мгновение двое всадников вихрем влетели на поляну. Это были Рюрик и Олоф.

   — Вот она! — закричал Рюрик и, забыв о Вадиме, кинулся к Эфанде.

   — А ты не уйдёшь теперь от меня, презренный убийца! — бросился с поднятым мечом Олоф на мятежного старейшину.

   — Поздно! — крикнул тот и что было силы ударил себя кинжалом — Ты опоздал, проклятый варяг, я умираю не от чужой руки...

—. Собаке собачья смерть! — закричал Олоф.

   — Всё-таки он умер, как храбрый, — возразил Мал, — но вместе с ним кончено и моё дело! Высшие существа связали его судьбу с моей судьбой... Он умер, теперь и я могу отдохнуть. Прощай, Вадим! Воля судьбы свершилась.

Мал наклонился над телом Вадима и нежно поцеловал его. Потом он поднял голову и с радостной улыбкой устремил свой взор на небо.

   — Да, да, сладкий миг наступает... И для меня всё кончается здесь... Как хороша Смерть, как отрадна после стольких лет!.. Всё кончено, — прошептал Мал и опустился на землю рядом с Вадимом.

Когда Олоф подошёл к ним, оба они уже были мертвы.

Рана Эфанды оказалась неопасной. Молодая княгиня пришла в себя и открыла глаза.

Быстро устроены были носилки, на которые положили раненую, и все тронулись из леса.

Перед уходом Рюрик подошёл к телу своего врага и долго-долго вглядывался в него.

   — Оба умерли, и пусть они гниют здесь, — сказал Олоф, — пусть их тела станут добычей воронов.

   — Нет, Вадим был храбр, — ответил Рюрик и крикнул своим дружинникам: — Зарыть их там, где они лежат...

После смерти Вадима подавить восстание не представляло никакого труда, и спокойствие воцарилось на берегах великого славянского озера...

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

ДНЕПР И ВИЗАНТИЯ

I

Прошли века после того, как первозванный апостол Христов посетил страны скифские и благословил их с киевских высот. Солнце истины ещё не взошло над этими странами, но первые лучи его уже проникли в кромешную тьму язычества, царившего здесь.

В эпоху иконоборства из Византии, при таких гонителях почитателей икон, как Лев V Армянин, Михаил Заика, сын его Феофил, множество византийцев, оставив берега Босфора поселилось на северных берегах Понта Эвксинского и основало там много колоний с великолепными городами. Особенно много было таких колоний в Тавриде на берегах Эвксинского и Сурожского морей и среди них более других известна была Корсунь. Через эту колонию вела торговлю пушным товаром со славянами Византия, здесь же был опорный пункт византийского могущества в землях таинственной Скифии.

Благодаря поселениям византийцев сюда, в дикие скифские степи, проникли первые лучи света, а вместе с этим распространились и христианские истины в том виде, в каком они завещаны миру отцами вселенских соборов.

Поселившись на Таврическом полуострове и в самом устье Днепра, византийцы стали ближайшими соседями печенегов, бродивших в степях на правом берегу Днепра, и хазар, живших по Днепру слева, а выше их по великой южной славянской реке жили кроткие и добродушные поляне. Это была почва вполне способная к восприятию семян истины...

Поляне хотя и были язычниками, но не отличались фанатизмом и, как и вообще все славяне, и северные и южные, не считали своим врагом того, кто не молился вместе с ними Перуну... Они были веротерпимы и чужие верования так же свято уважали, как и свои.

Поэтому-то византийцы, склонные к религиозному аскетизму, часто уходили в необъятные леса поляны и жили там. Многие из них жили в селениях и городах Полянских, Имели свои церкви и проповедовали слово Божие, приобретая немало учеников среди кротких обитателей этой страны.

Так засияли первые лучи света Христовой истины на тех высотах, которые благословил Апостол. На том самом месте, где некогда пророчествовал св. Андрей Первозванный и которое благословил, возник город. Это был Киев. «Мать городов русских», как он был назван потом.

В то время киевляне только что освободились из-под власти хозар, покоривших все приднепровские земли. Приднепровские славяне сдались им почти без борьбы и при этом, как рассказывает летопись, дали в виде дани «по мечу с дыма». Когда хозарские мудрецы увидели эту дань, они не могли скрыть своей печали.

   — Что с вами? — спрашивал мудрецов хозарский каган.

   — Горе нам, — отвечали они, покачивая своими седыми головами, — горе нам! Придёт время, и мы будем данниками этих побеждённых нами славянских племён.

   — Почему?

   — Есть этому самый верный признак: их мечи острые с обеих сторон, а наши имеют только одно лезвие.

Может быть, гордый каган и его приближённые только посмеялись над этим предсказанием, но пришло время и стряхнули с себя иго хозарское поляне и дулебы, суличи и северяне, радимичи, вятичи и древляне... помогли им в этом норманнские ярлы Аскольд и Дир, любимцы ильменского великого князя Рюрика, укрепившегося среди северного союза славян и решившего дать и Днепру с его родами свою единую правду.

Аскольд и Дир с дружиной были посланы Рюриком с Ильменя на Днепр в Киев; поручено им было великим князем присоединить южный славянский союз к северному.

Быстро пронёсся среди приднепровских родов слух, что и к ним идут норманны.

   — Кто такие? С чем и зачем? — раздавались вопросы, взволновавшие обитателей Приднепровья;

   — Зла мы им делать не будем, — говорили повсюду, — так и им нет нужды нам зло делать.

   — Встретим с почётом и лаской, как гостей дорогих!

   — Сами им навстречу выйдем и поклон отдадим!

Находились и другие.

   — Что вы делать хотите — вспомните Ильмень! — говорили они.

   — А что Ильмень?

   — Да ведь они его кровью и огнём залили весь... Сколько людей погибло!

Но на это возражали:

   — Так там сами были виноваты!.. На Ильмене-то буян на буяне. Вот они за зло злом и отплатили! А мы их добром встретим! Даже хорошо, что они сюда идут... Теснить нас стали ханы хозарские, так у варягов против них помощи попросить можно будет. Они люди ратные, к войне привычные, в этом деле могучие, может быть, и прогонять хозар...

Вступив в днепровский край, Аскольд и Дир сразу же изменили свои намерения. Из Новгорода выходили они с тем, чтобы присоединить Днепр к владениям русского князя, но чем дальше они отходили от Ильменя, тем больше менялись их планы.

   — У Рюрика там и земли, и народу, и власти много, — говорил Аскольд Диру, — довольно с него!

   — Братьев куда поближе да полегче послал, — поддерживал друга Дир, — а нам сюда идти походом велел!

   — Так что же нам за охота для него стараться. Лучше постараемся для себя и его не обидим! Он будет конунгом ильменским, а мы станем владеть здешними местами.

   — Тесно не будет: земли много! И ему, и нам места хватит.

Так и порешили между собой названые братья. Потому что они, не надеясь особенно на силу оружия — дружина их была невелика, — всеми силами старались привлечь к себе расположение миролюбивых племён добром.