Бои частей корпуса с отдельными разрозненными группами противника продолжались еще несколько дней. Укрывшись в лесах, гитлеровцы любой ценой стремились уйти на запад.
К 17 февраля вражеская группировка, прорвавшаяся на нашем направлении, была полностью уничтожена. Фашисты только убитыми потеряли здесь почти пять тысяч человек. Около полутора тысяч солдат и офицеров противника и два генерала были взяты в плен. Лишь отдельные мелкие группы смогли пробиться на север и переправиться через Дунай. Но это были лишь жалкие остатки многотысячной будапештской группировки, насчитывавшие не более 700–800 человек.
После разгрома таких крупных сил противника в районе Будапешта мы приступили по приказу командарма к подготовке наступления на новом направлении.
Глава шестая
И снова Дунай
Красная Армия продолжала победоносное наступление. Освободив Польшу, она вступила теперь на территорию самой Германии. Близился час окончательной победы над ненавистным врагом. На юге после ликвидации окруженной в Будапеште группировки противника Ставка поручила 2-му и 3-му Украинским фронтам разгромить группу армий «Юг» и овладеть Братиславой, Брно, Надьканижей, Веной. Здесь располагался крупнейший промышленный район, где производились самолеты, танки, авиамоторы и боеприпасы, а также находились источники нефти, последние, на которые еще могли рассчитывать гитлеровцы. Вот почему они и удерживали с таким упорством западную Венгрию и Австрию.
Советские войска, отразив мощный контрудар немцев в районе озера Балатон, в свою очередь перешли в наступление. Началось оно в середине марта.
С конца февраля 1945 года наш корпус вместе с другими войсками 46-й армии начал готовиться к предстоящей Венской наступательной операции. Мы совершенствовали оборону, пополнялись личным составом и техникой, вели разведку противника. Наш новый командарм генерал А. В. Петрушевский, сменивший на этом посту генерала И. Т. Шлемина, проводил перегруппировку сил и средств. Поэтому состав корпуса несколько раз менялся. Отдавая одни соединения, мы принимали другие; их командный состав нужно было заново знакомить с обстановкой, вводить в курс дела. Значительная нагрузка в те Дни легла на всех работников штаба корпуса. Но больше всех, пожалуй, трудились офицеры оперативного отдела. Подполковник И. М. Видиборец, майоры И. Б. Смирнов, М. А. Дельцов, капитаны А. В. Вильчик, П. Я. Рогов, И. Ф. Кочергин часто в срочном порядке выезжали в части. Они контролировали выполнение приказов и распоряжений комкора, помогали командирам организовывать оборону, готовить войска к предстоящим боям.
К середине марта в корпусе осталось две дивизии: 252-я генерала И. А. Горбачева и 19-я полковника С. В. Салычева. В этом составе мы и должны были начинать наступление. По плану операции, разработанному командованием 46-й армии, нам предстояло сковывать противника на широком фронте от Жамбек до Немелегьхата и при успешном действии соседа слева — частей 68-го и 75-го корпусов уничтожить силы гитлеровцев юго-западнее Эстергома.
14 марта после перегруппировки 252-я дивизия заняла оборону на рубеже Мань, Чабди, а 19-я — от Чабди до Обарок. Каждое соединение имело фронт 8 километров. Боевые порядки строились в один эшелон, дивизии выделяли по одному батальону, усиленному двумя дивизионами артиллерии, в передовые отряды, которые должны были обеспечивать успех 68-го корпуса, действовавшего на главном направлении армии.
Местность, где нам предстояло наступать, была горнолесистой, что давало противнику ряд преимуществ. Занимая господствующие высоты, он мог скрытно производить перегруппировку сил, подтягивать резервы на угрожаемые направления. Гитлеровцы создали здесь довольно сильную, глубоко эшелонированную оборону. Выгодные в тактическом отношении высоты и населенные пункты они укрепили, улицы перегородили деревянно-земляными баррикадами. Поэтому в первые дни наступления мы не имели большого успеха. К исходу 20 марта части корпуса, несмотря на все усилия, вклинились во вражескую оборону всего на 2–3 километра и лишь в некоторых местах овладели третьей линией траншей.
Между тем на других участках фронта события развивались несколько иначе. Своим левым флангом, где наносился главный удар, войска 46-й армии быстро прорвали оборону немцев в труднопроходимой горно-лесистой местности и, взаимодействуя со 2-м гвардейским мехкорпусом, стали стремительно продвигаться на северо-запад. Части соединений, развивая успех в северном направлении на Товарош, были на подходе к Дунаю и близки к завершению окружения эстергомо-товарошской группировки противника. В кольце оказалось бы свыше 20 тысяч солдат и офицеров трех пехотных, одной кавалерийской дивизий и одной моторизованной бригады, много боевой техники и различного имущества. Гитлеровское командование, опасаясь этого и видя, что соединения 75-го корпуса могут выйти в тыл группировке, сняло часть сил перед фронтом нашего корпуса и перебросило их в район Товарош. Таким образом, для нас складывалась более благоприятная ситуация, позволяющая перейти к самым активным наступательным действиям. Именно к такому выводу мы и пришли 20 марта, подводя поздно вечером итоги боев за день.
— Сил у нас, конечно, маловато, — сказал М. Ф. Григорович, склонившись над картой, — но если собрать их в кулак да ударить…
Он вопросительно посмотрел на меня. В дрожащем свете электролампочки лицо его казалось усталым и задумчивым. На командном пункте, где мы располагались, стояла тишина. Лишь изредка доносились глухие разрывы снарядов.
— Давайте-ка подумаем, как это лучше сделать, — предложил комкор.
Примерно через час я уже докладывал начальнику штаба армии о наших предложениях. Суть их сводилась к следующему: двумя стрелковыми полками без средств усиления прикрыть полосу корпуса, а главные силы сосредоточить на узком трехкилометровом участке, откуда во взаимодействии с соседом слева и нанести удар в направлении Чабди, Тюкреш.
— Мне ваш план нравится, — заметил генерал Бирман после паузы. — Сейчас доложу его командарму. Ждите…
Генерал Петрушевский утвердил решение комкора, и утром 21 марта после короткого огневого налета корпус перешел в наступление. Ударом двух полков с юга и одного — с востока он овладел крупными опорными пунктами немцев, расположенными в Чабди и Вастель. Противник, сбитый с оборонительного рубежа, начал отходить в северном направлении, прикрываясь небольшими группами пехоты. Преследуя его, 252-я дивизия, действовавшая на нашем правом фланге, на следующий день захватила Тарьян, а чуть позже город Тата, после чего повернула фронт на северо-восток и овладела населенным пунктом Байна. Здесь ее левофланговые части соединились с соседом слева — 75-м корпусом. Наша 19-я дивизия оказалась, таким образом, во втором эшелоне, в полосе действий 68-го корпуса, которому и была переподчинена по приказу командарма.
А 252-я стрелковая дивизия продолжала теснить противника к Дунаю. Видя безвыходность своего положения, гитлеровцы напрягали все силы, чтобы сдержать наступление наших частей и переправить технику на северный берег реки. К исходу 23 марта у них по эту сторону остался лишь небольшой плацдарм до восьми километров по фронту и около шести — в глубину.
Днем 24 марта мы с Григоровичем, Орловым, Матышем, обсудив сложившуюся обстановку, пришли к единому мнению: необходимо ударом с юго-запада «срезать» плацдарм гитлеровцев на южном берегу Дуная, не дать им отвести за реку технику и личный состав. Но этому плану, к сожалению, не суждено было осуществиться. Под вечер мне снова позвонил генерал Бирман и сказал, что корпус получает новую задачу. Он должен сменить направление наступления и, нанося удар из района Моча, овладеть городом Комаром.
В ночь на 25 марта началась перегруппировка частей. Согласно распоряжению штаба корпуса, они сдавали свои участки и форсированным маршем выдвигались в район Моча, расположенный в восьми километрах от Комарома. Свернув КП, мы тоже собирались двинуться в путь. Вдруг со стороны Дуная донеслась артиллерийская канонада, усиливающаяся с каждой минутой. Я связался по рации с начальником штаба 252-й дивизии подполковником Иваном Семеновичем Фроловым и спросил, в чем дело.