Наступившее затишье продолжалось недолго. 20 января противник начал подтягивать к переднему краю свежие силы. Об этом штаб корпуса предупредил командиров дивизий и частей корпусного подчинения. Однако, как показали дальнейшие события, мы, да и полковник С. В. Салычев, видимо, не уделили должного внимания обороне села Мань.
Немецко-фашистское командование, несмотря на поражение в районе Бичке, не отказалось от мысли соединиться с окруженной будапештской группировкой. С этой целью оно сосредоточило танковую дивизию и до двух полков пехоты севернее Мань и 22 января 1945 года вечером нанесло сильный удар по позициям 19-й стрелковой дивизии. После тридцатиминутной артподготовки два его пехотных полка в сопровождении 65 танков и самоходок перешли в атаку. Особенно ожесточенному обстрелу подверглись Жамбек и Мань. Связь штаба 19-й стрелковой дивизии с полками, так же как и полков с батальонами, нарушилась, управление частями фактически было потеряно. Обстановка на этом участке складывалась очень тяжелая. Немцам удалось вклиниться в нашу оборону на глубину до четырех километров и овладеть селом Мань.
Перед рассветом меня вызвал по телефону генерал М. Я. Бирман.
— Доложите обстановку! — довольно резко приказал он.
Начальник штаба армии был явно не в духе, и к тому у него, я знал, были веские основания.
— На участке сорок девятой гвардейской противник особой активности не проявляет, — доложил я, — а связь с командным пунктом девятнадцатой дивизии прервана…
— Срочно примите меры к выяснению обстановки у Салычева, — распорядился Бирман. — Потом доложите мне обо всем подробно!
Я тут же выслал в части 19-й дивизии группу офицеров во главе с подполковником Видиборцем и попросил командира корпуса разрешить мне выехать туда самому, чтобы вместе с Салычевым наладить управление войсками.
— Езжайте! — сказал Григорович. — На месте виднее — скорей разберетесь. Но не задерживайтесь, пожалуйста!
С офицером оперативного отдела майором И. Б. Смирновым мы отправились в село Мань. Небольшой снежок припорошил дорогу. Стояла светлая лунная ночь. В небе полыхали зарницы орудийных вспышек. Недалеко шел бой. Вскоре добрались до железнодорожной станции Херцегхалом. Она интенсивно обстреливалась дальнобойной артиллерией противника. Миновав полуразрушенные станционные постройки, двинулись дальше. Но не успели мы проехать и полутора километров, как увидели вдруг впереди танк с крестом на борту. Он шел из села Мань к железной дороге. Гитлеровцы, видимо, тоже заметили нас и стали разворачивать башню. Наш водитель мгновенно повернул машину влево и на бешеной скорости въехал в выемку у железнодорожного полотна. Громыхнул выстрел пушки фашистского танка. Снаряд пролетел над нами и разорвался за железной дорогой.
— Молодец, Володя, — похвалил я шофера. — И вообще мы, наверное, родились в рубашках…
Он ничего не ответил и только смахнул со лба капельки пота.
Стали возвращаться на станцию Херцегхалом. Неподалеку от нее встретили полковника Салычева. От имени комкора я потребовал, чтобы он направил в части офицеров штаба дивизии и принял энергичные меры для восстановления управления. Вскоре связь была восстановлена, и комдив получил возможность руководить боем.
Немцы продолжали настойчиво атаковать, бросая в бой все новые и новые силы. Генерал Григорович приказал Матышу открыть огонь по хутору, расположенному северо-восточнее села Мань. Значительная часть приданной в поддерживающей артиллерии корпуса ударила по боевым порядкам гитлеровцев и нанесла им большой урон. В район западнее и северо-западнее станции Херцегхалом по распоряжению комкора были подтянуты 991-й и 366-й самоходные артиллерийские полки. Они быстро заняли удобные огневые позиции и встретили противника хорошо организованным мощным огнем. Наступление гитлеровцев было приостановлено.
В течение двух последующих дней противник еще несколько раз пытался прорвать нашу оборону и выйти на шоссе Бичке — Будапешт, но это ему не удалось.
26 января 1945 года 59-я гвардейская дивизия, вошедшая накануне в состав корпуса, во взаимодействии с 37-й танковой и 8-й механизированной бригадами 2-го механизированного корпуса нанесла по гитлеровцам контрудар и отбросила их назад. Враг снова оказался на тех позициях, с которых начинал наступление 23 января, и перешел к обороне.
В конце января и в первой половине февраля обстановка в полосе 46-й армии оставалась напряженной. Гитлеровцы вели активные боевые действия, искали слабые места в нашей обороне. Они настойчиво стремились прорваться к Будапешту. В то же время окруженная в Буде вражеская группировка оказывала упорное сопротивление нашим войскам и любой ценой стремилась вырваться из окружения.
В ночь на 12 февраля немцы предприняли отчаянную попытку пробиться через боевые порядки 37-го стрелкового корпуса. Не считаясь с потерями, они рвались на запад и северо-запад — к селу Зуглигет и поселку Надьковачи. Фронт 180-й стрелковой дивизии был прорван. Свыше 15 тысяч фашистов вырвалось из окружения и укрылось в близлежащих лесах.
Командир корпуса снял 19-ю стрелковую дивизию с занимаемого ею рубежа, повернул фронтом на юго-восток и поставил соединению задачу не допустить прорыва групп противника из лесов на запад. В оперативное подчинение корпуса в это время вошла 11-я кавдивизия. Конникам предстояло прочесать леса и уничтожить разрозненные группы врага.
Корпусу снова пришлось сражаться на два фронта: с одной стороны надо было удерживать занимаемый рубеж и отражать атаки противника, стремившегося прорвать нашу оборону в направлении Аньячка; с другой — вести бои по уничтожению прорвавшихся к нам в тыл гитлеровцев.
13 февраля войска 2-го и 3-го Украинских фронтов завершили ликвидацию будапештской группировки немецко-фашистских войск и полностью овладели столицей Венгрии. Вырвавшиеся же из котла гитлеровцы снова и снова пытались пробиться то на одном, то на другом направлении. В ночь на 14 февраля группа фашистских автоматчиков вышла на северо-восточную окраину села Пербаль, где располагалось управление 49-й гвардейской стрелковой дивизии. Генерал В. Ф. Маргелов поднял штаб по тревоге и сам возглавил ликвидацию вражеской группы. В бою участвовали все офицеры управления, в том числе и начальник штаба дивизии полковник В. Ф. Шубин, человек очень хладнокровный и выдержанный. Автоматчики были почти полностью уничтожены, а оставшиеся в живых сдались в плен.
Довелось вести бои с пытавшимися прорваться из окружения гитлеровцами и личному составу штаба корпуса. В ночь на 14 февраля в лесу восточнее села Тельки, где располагался наш командный пункт, разведчики обнаружили несколько тысяч вражеских солдат и офицеров. Доложил мне об этом начальник разведки корпуса подполковник С. М. Дащук.
— Немцы, очевидно, попытаются пробиться к своим через село, — высказал он свое предположение.
Были вызваны командир батальона связи подполковник Готовченко и командир комендантской роты.
— Через Тельки, — сказал я им, — ожидается прорыв большой группы гитлеровцев. Задача — не пропустить ни одного. Мобилизуйте всех свободных людей, в том числе водителей и ездовых, и займите круговую оборону вокруг села.
В три часа ночи я с группой офицеров пошел проверить, как организована оборона штаба. В селе чувствовалось большое движение, то тут, то там раздавались короткие команды, торопливые шаги, звяканье оружия.
До боли в глазах вглядывались мы в тревожную темноту. В окопах впереди и чуть левее располагались бойцы пункта сбора донесений во главе со старшим лейтенантом В. П. Соловьевым. Рядом — взвод проводной связи одного из самых молодых офицеров Анатолия Слепченко. Мне доложили, что окопы оборудованы, красноармейцы и сержанты свою задачу знают.
В это время на окраину Тельки прибыли батальон самоходных орудий и рота танков, а также полк 11-й кавдивизии. Их вызвал командир корпуса.
Стало светать. Уже можно было отчетливо разглядеть близлежащую гору и волнистую линию лесного массива. Я взял бинокль и стал пристально вглядываться в окрестности. Вдруг вижу: от края леса движется какая-то черная лавина. Что это? Неужели люди? Всматриваюсь до боли в глазах. Ну конечно, сомнений быть не может — немцы! Почти тотчас же со стороны леса раздались выстрелы, над нами начали повизгивать пули. В ответ застрочили наши пулеметы, открыли беглый огонь самоходки. Но гитлеровцы продолжали двигаться вперед. Они, видно, решили идти напролом. И тогда слева, из-за села, вырвалась наша конница. С возгласами «Ура!» кавалеристы врезались в гущу фашистов и стали рубить их. Потом пошли наши танки. Через пару часов с большой группой гитлеровцев было покончено. Длинные вереницы пленных потянулись к центру села.