Генерал М. Ф. Григорович приказал во что бы то ни стало вынести с нейтральной полосы тело капитана Остапенко. Это удалось сделать только ночью. Отважный парламентер был похоронен в Будафоке со всеми воинскими почестями. У могилы состоялся траурный митинг. Благодарные жители Будафока убрали могилу бесстрашного политработника живыми цветами.

Вечером 29 декабря М. Ф. Григорович сообщил нам, что гитлеровцы подло убили и парламентеров 2-го Украинского фронта, в том числе и старшего группы капитана Миклоша Штейнмеца. Они были обстреляны и погибли в Кишпеште, когда еще ехали на автомашине с белым флагом, чтобы вручить ультиматум.

История войн не знала подобных преступлений. Парламентеры всегда пользовались неприкосновенностью. Для гитлеровцев и тут никаких законов не существовало.

Трудящиеся Будапешта свято чтят память советских парламентеров. На местах их гибели воздвигнуты памятники, у подножия которых всегда лежат живые цветы.

Весть о гибели парламентеров быстро облетела наши войска, вызвав у воинов возмущение и гнев. Идя в бой, они клялись еще сильнее бить ненавистного врага, рассчитаться с ним за все злодеяния.

Вплотную к Буде подошли и части 99-й стрелковой дивизии. В ночь на 1 января 1945 года они стали штурмовать город. В этом бою опять отличился батальон старшего лейтенанта И. С. Забобонова.

В бетонированных укрытиях немцы установили 12 зенитных крупнокалиберных пушек, которые вели сильный заградительный огонь, мешавший продвижению наших подразделений. Уничтожить их было поручено Забобонову. Он отобрал из батальона двадцать девять опытных бойцов и сам возглавил эту группу. Ночь стояла на редкость темная. Фашисты освещали местность ракетами.

Улицу то и дело перечеркивали трассирующие пулеметные очереди. Когда время приблизилось к полуночи, старший лейтенант Забобонов подал команду «Вперед!». Бойцы быстро выскочили из окопов и исчезли в темноте. Двигались медленно, готовые к любой неожиданности. У проволочного заграждения они залегли, бесшумно проделали проход, поползли дальше. Преодолев еще одно проволочное заграждение, бойцы оказались совсем близко от цели. В ход пошли гранаты. Гитлеровцы в панике стали выскакивать из блиндажей, но их сразу же срезали автоматные очереди. Пятнадцать фашистов были взяты в плен. Зенитные орудия оказались в наших руках. Батальон пошел в атаку и захватил первые дома на окраине Буды. Его успех использовали другие подразделения полка.

В бою участвовал и замполит батальона капитан С. П. Серых. Он отпросился из медсанбата, чтобы поздравить воинов с Новым годом. Пришел — и остался…

Немцы перешли в контратаку, стараясь выбить батальон из Буды. Этого им сделать не удалось. На рассвете упорный бой завязался за трехэтажный дом. Старший лейтенант И. С. Забобонов повел группу бойцов в обход здания. Гитлеровцы обнаружили их и открыли пулеметный огонь. Комбат упал, сраженный пулей. Его заменил капитан Петр Кузьмич Нечепуренко. Я хорошо знал его еще по боям за Житомир и Чеповичи. Офицер тогда исполнял обязанности коменданта штаба корпуса, и мы часто встречались. Это был смелый, но не в меру горячий человек. Весной 1944 года, когда немцы прорвались на КП корпуса, Нечепуренко, вместо того чтобы организовать оборону, отсечь пехоту от танков и сделать все для быстрейшей остановки противника, бросил подчиненную ему комендантскую роту навстречу приближающимся гитлеровцам, вместе с ней сам ринулся в контратаку и чуть не погиб. Немцы обошли роту и двинулись прямо на КП. Не подоспей сюда наши танки, трудно сказать, чем бы все это кончилось. Григорович тогда направил Нечепуренко для получения боевого опыта в 99-ю дивизию. В боях за Жешув Петр Кузьмич отличился, был награжден и повышен в должности. Он стал заместителем Забобонова и прошел с ним весь путь до Будапешта.

…Капитан Нечепуренко продолжал уверенно руководить боем. Батальон овладел трехэтажным домом, который начали штурмовать еще под командованием Забобонова, и пошел вперед. Продвигался он медленно, но довольно уверенно. К концу дня бойцы этого подразделения захватили два новых квартала города.

Обо всем этом мы узнали поздно вечером. Генерал А. А. Сараев позвонил М. Ф. Григоровичу и сообщил, что отважный комбат И. С. Забобонов пал смертью храбрых, а батальон продолжает с тяжелыми боями двигаться вперед. Комкор приказал похоронить героя со всеми воинскими почестями.

Гитлеровцы, однако, не оставили намерения деблокировать окруженную в Будапеште группировку своих войск и восстановить оборону по Дунаю. С этой целью они создали сильную танковую группировку в районе Комаром, утром 2 января нанесли мощный контрудар по правому флангу 4-й гвардейской армии и прорвали ее оборону. Ценой больших потерь немцам удалось продвинуться на 25–37 километров и выйти в район Сомор, где дальнейшее их продвижение остановила во взаимодействии с другими соединениями 49-я гвардейская стрелковая дивизия.

Яростные попытки вырваться из окружения предприняла в этот момент и будапештская группировка противника. Обстановка складывалась тяжелая. Нашим войскам приходилось фактически сражаться на два фронта.

Командующий 3-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин принял решительные меры для того, чтобы не дать врагу вырваться из кольца. Войска 46-й армии, штурмовавшие Буду, получили приказ приостановить наступление и прочно удерживать свои позиции. Часть соединений, в том числе и наша 99-я стрелковая дивизия, срочно перебрасывалась на внешний фронт.

Рано утром 5 января мне позвонил генерал А. А. Сараев:

— Вот мы и расстаемся, Сергей Александрович, — сказал он. — Ты ведь, наверное, уже знаешь, что нас передают в распоряжение десятого гвардейского стрелкового корпуса…

В его голосе звучало искреннее огорчение. За то время, когда 99-я дивизия сражалась в составе корпуса, мы очень сблизились с Сараевым, и мне тоже было жаль расставаться с Александром Андреевичем. Но фронтовая судьба военного человека изменчива. Тут неизбежны и новые радостные встречи, и грустные расставания.

Мы тепло распрощались. С тех пор наши военные дороги разошлись навсегда, но я часто с добрым чувством вспоминаю генерала Сараева, одного из лучших командиров дивизии в нашем корпусе.

В тот же день вечером мы получили приказ командарма сдать 37-му стрелковому корпусу не только рубеж обороны на южной окраине Буды, но и все соединения, управление же нашего корпуса передислоцировать в Биа, где мы должны были принять в свой состав 19-ю и 49-ю гвардейскую стрелковые дивизии с их частями усиления, организовать прочную оборону на рубеже высота 255,2, село Фельшеэрш, деревня Мань и не допустить прорыва пехоты и танков противника в направлении Будапешта.

В этой обстановке было принято решение разделить управление корпуса на две части. Генерал М. Ф. Григорович с оперативной группой оставался на прежнем КП для руководства боевыми действиями 316-й стрелковой дивизии и 83-й бригады морской пехоты до завершения их передачи 37-му корпусу. Я же с основной частью штаба должен был выехать в район Биа, развернуть там командный пункт, установить связь с передаваемыми нам дивизиями, выяснить их боеспособность, политико-моральное состояние личного состава и группировку врага. Все это предстояло сделать в сжатые сроки, в условиях сложной, во многом неясной и неустойчивой обстановки.

Большую помощь мне всегда оказывала наша партийная организация, возглавляемая деловым и принципиальным человеком, начальником химической службы корпуса инженером 2 ранга И. Н. Беляевым. Она работала оперативно, своевременно нацеливала коммунистов на решение первоочередных задач, помогала сплачивать людей в единый боевой коллектив. Гибки были и формы партийной работы. Игнат Никитович Беляев умело сочетал общественные меры воздействия, коллективность руководства с тонким, я бы сказал, душевным индивидуальным подходом к человеку. У нас с ним никогда не было разногласий. Работали мы дружно и неизменно добивались успеха. После войны Беляев стал ученым, доктором химических наук, профессором, заведующим кафедрой в Ростовском государственном университете.