- Хороша? - Юрка принял из рук Богдана пальто и закинул на стеллаж с наградами. - Сколько ж ты на себя напялил? Мягонький какой... Раз, два...

- Отвали...

- Три свитера! Слыхал, Корольчук?

- Я ж думал, он раздобрел!

- Не, господа, за это надо выпить! У меня тост! Тихо! - Юрка сделал "пушкин-фейс". Так Богдан в школе прозвал выражение лица, с которым Порох стихи читал. И как читал! Учителя, вывшие от первого в районе хулигана и раздолбая, растроганно вздыхали и украдкой утирали слезы. -  Сколько бы ни было на нас одежды, в особенности, изделий из шерсти и кашемира, пусть под ними всегда бьется храброе, доброе сердце, как сердце друже моего, Богдана Палыча Мамонтова, урожденного... Богдана Палыча Мамонтова! - Юрка похлопал хмурого Богдана по груди и быстро добавил. - И сообщение специально для прекрасного пола: Богданыч свободен, как падение  Феликса Баумгартнера, ликуйте дамы...Ах ты! Куды бьешь? Я туда ем!

- А у меня хокку! - провозгласила девчушка у окна. Идка была из старожилов, четыре года назад она встретила Богдана фразой: "Вы можете не запоминать мое имя, я планирую в скором времени покинуть эту дыру". Впрочем, этим она смущала каждого новичка на протяжении пяти лет. "Дырой" Идка считала родную административку, а хокку сочиняла про кладбище, примыкающее к бизнесс-центру с тыла:

Кресты не вижу

за сугробом желтым...

Как пахнет карбонад?

- Вот зря вы, господа, хаете кладбище, - встрял Миша Белковский, продажник. - Это уникальная, ежедневная возможность задуматься о вечном, преисполниться смирения. Скажем, электронщики, у которых окна во двор, лишены такой благодати. Помяните мое слово, мы все встретимся в раю, в то время как...

- Ну предположим, не все... - сказал Юрка, всматриваясь Богданычу за спину, тот оглянулся и признал паренька, не попавшего давеча в лифт. По ходу парень был не рад шумной компании:

- Ида, я возьму тойоту на день.

Идка, прижимая к уху трубку, подала знак, дескать, "ван момент плиз".

Съестное со стола смели подчистую, на пластиковой тарелке перекатывались две сморщенные оливки, и народ потихоньку сваливал.

- Погодь, Женечка, - протянул Порох. - Не комильфо так. Перво-наперво, познакомься с коллегой...

Женя Пороха проигнорил, встал вполоборота, засунув большие пальцы в карманы. А Богданыч неожиданно для себя, отстранил Юрку, шагнул вперед и протянул руку, ослепительно улыбаясь, точь-в-точь как америкосы у него на барже при встрече:

- Богдан.

- Женя, - руку парень жать не спешил, уставился на нее опасливо, будто она монстр какой и щас задушит его. Наконец сжал слабо, мазнул холодными пальцами. Богданыч терпеть не мог такие рукопожатия, после них ладонь аж зудела.

- А во-вторых, - продолжил Порох, - у нас тут Миша высказал занимательную мыслю о райских кущах в качестве последнего приюта. И вот растолкуйте-ка, Евгений, как голубь сизый вороньей стае, коим образом вы обходите пассаж: "Да не возлежит мужик с мужиком, как мужик с бабой, ибо богомерзко сие"?

К разговору их особо никто не прислушивался. Девчонки из бухгалтерии пожаловались на сквозняк, и Мишка с программистами вступили в неравный бой со сломанным окном.

- Я атеист, - парень на них не смотрел, хотя сам Богданыч разглядывал его пристально, как забавную зверушку. Вживую педиков он покамест не видел, вот и размышлял, а если б на улице повстречал, понял бы, что тот голубец? И пришел к выводу, что-таки нет. Парень как парень: рожа зеленая сезонная, щас у всех такая, волосы русые некрашеные, цацки в ушах не блестят, тощий, правда, как глиста в скафандре, дорогой галстук сдавил цыплячью шейку, острый кадык нервно подрагивает...

- Безбожники и извращенцы Русь матушку погубят, а ты, значится, два в одном и без конфуза?! - нарочито возмутился Порох.

- Так, мужики, - Корольчук отправил в рот оливки и сморщился. - Фу, кислятина! Я к Ротштейну на сеанс интима. Богданыч, дорогу к кабинету, поди, не забыл. Как оформишься в нашей Обители Зла, жду-с.

- Добро, Жень! - крикнула Идка. - До Славика дозвонилась, тачку к шести вернешь.

Женя двинулся было к двери, но вдруг вскинул колючий взгляд на Богданыча, мол, хрена ли пялишься, чурбан неотесанный. А Богданыч усмехнулся и глаз не отвел. А че отводить? Он-то нормальный мужик, значит, может глядеть на других мужиков, сколько влезет, и в рыло за это не получить.

До отдела кадров Богдан добирался с приключениями, на всех дверях стояли электромеханические замки, а попросить у Юрки проходку он не сообразил, вот и приходилось по полчаса ждать, пока кто-то соизволит войти или выйти, зато стол Тамарин нашелся легко - заваленный папками, бумагами и почему-то салфетками, в кружке с фоткой вездесущего Хью Лори плескался заплесневевший чай. "Везет же на баб неряшливых", - приуныл Богданыч, сам он успешно следовал девизу школьных плакатов: "Чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят".

- Договор ваш у помощника юриста, пропишем как штатного сотрудника, но до июля будем считать по старой схеме. Вас же с проекта сдернули на полгода раньше? - Тамара вбивала что-то в компьютер. - Зайдите к нему.

- К кому?

- К помощнику юриста. Вечером или завтра.

- А зовут его...?

- Евгений Перемычкин.

- Это, который...

- Который "что"? - Тамара нахмурилась.

- Неважно, зайду.

- Пальцы свои, Богдан Павлович, прислоните к дисплею.

- Зачем это?

- Сниму отпечатки. На рецепшн машинку черную видели? Приходите, уходите - прикладываете палец. Опоздание или ранний уход - штраф. Забудете отметиться - штраф.

- Во как. И правда, Обитель Зла, - Богданыч прислонил пальцы к дисплею. - Тамара, а вы когда мороженое едите, улыбаетесь?

- Мороженое в минус двадцать? - на губах Тамары заиграла тень улыбки.  - Суровый сахалинский мужчина? Пальцами покрутите, зажужжать должно. Вот, теперь все. Карточка ваша - проходка для дверей от трех этажей. Потеряете...

- ...штраф, я понял, - Богдан встал. - Я за вами зайду на неделе.

- А?

- Мороженое, Тамара. Мороженое.

Запас сил, полученный с пары часов сна в самолете, кончился как-то разом. Корольчук бросил взгляд на опухшую рожу Богдана и потащил в столовку кофеином накачивать.

- Короче, тут, - Корольчук двинул через стол флэшку, - вся инфа по строительству Витязя. Знаю, Богданыч, нету большей засады, чем за безрукими подчищать, да, видать, на роду тебе писано.