Александровский сад, несмотря на свое очарование и великолепие, по замечанию Виктора Николаевича, был разбит не на месте, так как скрывает дивную архитектуру Адмиралтейства, оставляя для обозрения лишь центральную часть, увенчанную Адмиралтейской иглой с корабликом. Такой оценки местоположения этого сада я никогда ни от кого больше не слышала и нигде не читала.

Наконец, мы на площади Декабристов. Слева Конногвардейский манеж, бульвар (тогда он назывался бульваром Профсоюзов) и два великолепных одинаковых здания, соединенных аркой - Сенат и Синод. Виктор Николаевич не только рассказывает об архитектуре, но и поясняет, чем занимались Сенат и Синод, кто там заседал и когда. Справа - оконечность Александровского сада, за ним - боковая часть правого крыла Адмиралтейства. Сзади - тот же сад и великолепная громада Исаакия за ним. Перед нами Нева, одетая в гранит. А в центре, где стояли мы - «Медный всадник». Мы внимательно рассматриваем его, а учитель рассказывает: змея под копытами вздыбленного коня - поверженная Швеция; рука царя, простертая вперед, указывает на запад, туда, где Петр «в Европу прорубил окно». Длинная хламида, одевающая тело императора, похожая на одеяние античного героя - это ночная рубашка, в которой Петр, предупрежденный о заговоре стрельцов, наущаемых ненавистной сестрицей, царевной Софьей, ускакал из Преображенского. Ноги императора обуты в римские сандалии, голова увенчана лавровым венком победителя. У вздыбленного коня три точки опоры: две задние ноги и хвост. Стремительность движения подчеркнута не только фигурами всадника и коня, но и постаментом - гранитной скале скульптор Фальконе придал форму вздымающейся волны. Тут же Виктор Николаевич рассказал, что скала эта целиковая, найдена в Лахте на берегу Финского залива буквально утонувшей в земле. Скалу откопали, провезли на специально построенной платформе до берега, там перегрузили на баржу и доставили в Петербург. Теперь этот памятник, красу и гордость нашего города, знает весь мир.

На этом закончилась наша первая экскурсия по городу. Я так подробно ее описываю, потому что именно так запомнила и стараюсь как можно точнее передать слова учителя.

В другой раз так же внимательно мы знакомились с Дворцовой площадью - Зимний дворец в стиле барокко с его бесчисленными украшениями, Кавалергардский корпус, увенчанная Славой арка и распахнутые крылья Главного штаба. А в центре площади - Александрийский столп, величественная колонна из гранитного монолита, с фигурой ангела с крестом. У ангела - лицо императора Александра I. Бронзовые горельефы внизу рассказывают о победах русской армии в войне с Наполеоном. Александрийский столп создан в стиле Наполеонова, но Наполеонов сложен из составленных глыб, а Александрийский - монолит. Вообще же такого рода памятники существуют со времен великих завоеваний римских императоров, среди них особо знаменит столп императора Траяна. Обо всем этом нам рассказал Виктор Николаевич. А я запомнила. Весной мы посетили Петропавловскую крепость, с Кировского (ныне Троицкого) моста любовались чудесной панорамой Летнего сада с его знаменитой оградой, Марсовым полем, памятником А. В. Суворову, дворцами и набережными. И здесь прозвучали бессмертные строки: «В гранит оделася Нева, мосты повисли над водами, темно-зелеными садами ее покрылись острова...». Учитель читал, как большой артист (он и был им), а мы, зачарованные, слушали, затаив дыхание.

С Виктором Николаевичем мы гуляли в Летнем, Михайловском, Александровском садах, наслаждались скульптурами, памятниками, фонтанами, цветниками, прудами, канавками. И слушали, слушали, слушали... Гуляли и по Невскому, в Екатерининском и Казанском скверах, слушали и смотрели, смотрели и слушали. Виктор Николаевич рассказывал о Казанском соборе, о том, что в его архитектуре просматривается влияние создателей собора Святого Петра в Риме; с большим чувством говорил о храме Воскресения Христова (Спас-на-Крови) на берегу канала Грибоедова (бывшего Екатерининского), о красоте этого здания, о трагических событиях, связанных с его возникновением, говорил, что храм, отражающийся в спокойных водах канала, - это уголок Венеции.

Здания Сената и Синода, арку Главного штаба, улицу Зодчего Росси, здание Александринского театра Виктор Николаевич выделял особо - это, по его словам, неповторимый, истинно петербургский стиль ампир. Учитель постоянно обращал наше внимание на красоту и своеобразие этого стиля. От Виктора Николаевича на одной из таких экскурсий я услышала впервые и запомнила на всю жизнь, что высокие окна бельэтажа принадлежат личным комнатам хозяев дворца «ампир», огромные, с балконом и колоннами, окна второго этажа - парадным залам, предназначенным для приема множества гостей, а небольшие окна третьего этажа - небольшим комнатам, в которых жили дети хозяев и прислуга.

Летом мы часто бывали на Островах (так наш учитель называл ЦПКиО им. Кирова) и в Пушкине. Виктор Николаевич очень любил эти места и нас туда вывозил. Пушкин - дивные парки, дворцовые ансамбли, знаменитые обелиски, посвященные военным победам России, цветники, Камеронова галерея, Турецкие бани, мостики, прославленные статуи - «Девушка с разбитым кувшином», «Юноша, играющий в бабки», «Юноша, играющий в свайку»... И всюду - стихи Пушкина, которые читает своим изумительным голосом Виктор Николаевич. Ах, как я слушала своего учителя! Боялась пропустить одно слово. И запомнила, прочувствовала всем сердцем все услышанное и увиденное навсегда. Мое трепетное отношение к родному городу было сформировано пережитой в нем войной и Виктором Николаевичем. Он обращался с нами, как со взрослыми. Никаких скидок на возраст и на трудное детство. А нам было всего 12-14 лет.

Наш наставник - большой знаток и любитель Русского музея - неоднократно приводил сюда нас. И экскурсии вел сам. Какой экскурсовод смог бы лучше вложить в наши головы знания, а в души - любовь к отечественной живописи! Всего, что я впервые увидела и услышала благодаря своему учителю, просто не пересказать.

В памяти открываются бесчисленные шлюзы, воспоминания буквально затапливают меня.

Вот, к примеру, мы рассматриваем картину В. М. Васнецова «Витязь на распутье». Горький сюжет - на роковом камне написано, что потери - вплоть до собственной жизни - неотвратимы, какую дорогу ни выбирай. Тут же Виктор Николаевич читает строки из «Руслана и Людмилы»: О поле, поле, кто тебя Усеял мертвыми костями? Чей борзый конь тебя топтал В последний час кровавой битвы? Кто на тебе со славой пал? Чьи небо слышало молитвы? Волшебные строфы Пушкина для меня навсегда соединились с этой картиной.

Совсем другой сюжет: «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» И. Е. Репина. Виктор Николаевич говорит, что по отцовской линии он сам, возможно, из запорожцев. Любовно рассматривая картину, учитель обращает внимание не только на сюжет, но и на бесконечное множество деталей, делающих эту работу не этнографическим справочником высокой пробы, но тончайшей психологической зарисовкой к теме смеха во всем его почти бесконечном разнообразии - от едва заметной ухмылки до громового хохота. Ни один персонаж не остался равнодушным к письму. Реагирует каждый, но по-своему. Нет двух одинаковых. Тогда же я впервые увидела и запомнила, что такое оселедец - длинная прядь волос на выбритой голове.

Снова Репин, «Бурлаки на Волге». Учитель рассказывает о каторжном труде бурлаков, о законах бурлацкой артели, о том, что люди буквально умирали на ходу (один близок к своему последнему шагу), что в нарисованной артели есть свои вожаки, философы, добросовестные работяги, лентяи... Весь спектр человеческой на туры. А какое изобразительное мастерство! А вот любимый герой Виктора Николаевича - Александр Васильевич Суворов - на картине Сурикова совершает со своими солдатушками и офицерами беспримерный переход через Альпы. Легендарный полководец с непокрытой головой верхом на надежной походной лошадке - буквально на краю ледяного обрыва бесконечной крутизны и высоты. Лицо Суворова и лица его «чудо-богатырей» освещены мужеством, удалью, абсолютной решимостью совершить невозможное, небывалое. Герои! Настоящие, на все времена.