— Мы очень заинтересованы в получении такого производительного инструмента, как ваша метчик-протяжка. Не могли бы вы оставить нам образцы и чертежи на этот инструмент?

Я посоветовался с Миланом Жиаком, и тот вынес такое решение:

— Товарищ Данилов оставит вам образцы и чертежи метчика-протяжки, а вы дадите ему полное описание патента на накатывание внутренней резьбы. Национальный

Дом техники оформит этот обмен патентами в Управлении внешних сношений.

Такое решение всех устраивало. Мне дали несколько накатников и толстый альбом с полным описанием процесса накатывания внутренней резьбы. Я оставил чехам три метчика-протяжки и рабочие чертежи на них.

С точки зрения юридической я действовал правильно: у меня была бумага совнархоза, в которой говорилось, что я могу оставить в ЧССР образцы своего инструмента в подарок чешским новаторам. Вместо подарка я произвел честный обмен.

Я был доволен, хотя и не был удовлетворен до конца. Дело в том, что на многих чехословацких заводах я видел, что токари и слесари употребляют для нарезки резьбы, накатывания, развертывания, протягивания и им подобных операций какую-то фиолетовую, приятно пахнущую густую жидкость. Чистота поверхности после этих операций получалась замечательная на любом материале. Я спросил, что это за фиолетовая смазка.

— Это смазка «Акво», — сказала переводчица. — Она повышает чистоту обработки на два класса против всех других известных смазок. Это чешский патент.

На мой вопрос, можно ли попросить рецепт этой «Акво», Милан Жиак только руками развел. Видимо, в моих новшествах он не находил больше ничего такого, на что можно было бы обменять еще один патент.

Но мы были гости, а он — добрый хозяин, и он сказал:

— Мы вам дадим с собой целый бидон этой смазки в подарок. Его вам привезут в Прагу прямо к самолету, когда вы будете улетать домой.

И в самом деле, смазка была доставлена вовремя, прямо к самолету. Позже она не раз выручала многих токарей и слесарей нашего завода, да и сейчас иногда выручает. Но состава ее мы не знаем.

Путешествуя по дорогам Чехословакии в просторной «Татре» со своими радушными хозяевами, мы чувствовали себя очень хорошо. Мы немного освоились с чешским языком, а Милан Жиак тоже чуть-чуть говорил по-русски. В общем, мы могли кое-как понять друг друга и без переводчика.

— Как вам понравились наши заводы и наши рабочие?- спросил Милан Жиак на одной остановке у какой-то горной реки.

— Это совершенно такие же хорошие парни, как и наши советские рабочие! — сказал Вениамин Матвеевич.

Мы отдали должное первоклассному современному оборудованию чешских заводов, но высказали и несколько критических замечаний.

— Вот у вас сведен до минимума физический труд слесарей-лекальщиков, — заметил я, — а о токарях никто и не подумал. Они по-прежнему затрачивают массу физических усилий при работе, в то время как этого можно избежать.

Действительно, на средних и больших токарных станках в общем-то отличной конструкции нет механического перемещения суппортов, в больших токарных патронах зажимают детали вручную.

— У вас на заводах нет ни одного токарного станка 1К62 нашего московского завода «Красный пролетарий» — сказал Ремизов. — А зря: этот станок покупают

у нас многие зарубежные фирмы. На нем кнопочное управление движением продольного и поперечного суппортов, одно это снижает на 50% затрату физического труда при работе на средних и больших токарных станках.

Мы рассказали также о механическом ключе конструкции нашего новатора Федина.

— Этот ключ избавил бы многих ваших токарей от утомительного и тяжелого зажима и отжима деталей в токарном патроне, — сказал я.

Уголком глаза я видел, как Милан Жиак вытащил блокнот и стал делать какие-то заметки.

— Или взять ваши расточные, координатные и сверлильные станки, — продолжал Вениамин Матвеевич. — Слов нет, замечательные станки, удобные и умные. Но посмотрите, какими сверлильными патронами они оснащены. Ведь это же патроны «Джекобс» образца 1914 г.! Эти патроны с ключом-шестеренкой очень неудобны, как только ваши рабочие их терпят. У нас давно уже применяются бесключевые патроны для расточных и сверлильных станков конструкции наших рабочих-новаторов — слесаря Чикарева и расточника Антропова.

— А у вас о них, наверное, и не слыхали? — спросил Ремизов.

— Да, мы многого не знаем о достижениях ваших рабочих-новаторов, — сказал М. Жиак. — Надо больше обмениваться опытом работы настоящих специалистов-новаторов обеих наших стран, это принесло бы большую пользу нашей промышленности. К сожалению, мы обмениваемся преимущественно профсоюзными делегациями, а настоящих рабочих-специалистов видим почти что впервые.

Из дальнейших разговоров мы узнали, что наша переводчица готовится к защите диссертации на тему «Борьба с вибрацией при работе на металлорежущих станках».

Я рассказал ей о работах в этой области нашего новатора Рожкова из Горьковского политехнического института. Она загорелась желанием получить материалы о виброгасящих устройствах Рожкова. Я пообещал по возвращении на Родину выслать ей чертежи этих устройств. Свое слово я сдержал: через две недели после нашего приезда домой чертежи были высланы через Управление внешних сношений совнархоза в адрес чехословацкого Дома техники, в Братиславу.

Перед тем как возвратиться в Прагу, мы съездили в город Готвальдов. Хотя там не было заводов, которые бы пригласили нас выступить, наши «шефы» решили обязательно показать гигантский обувной комбинат «Свит», расположенный в этом городе.

Подъезжая к этому крупнейшему в Европе центру обувного производства, мы с удивлением увидели дымящиеся трубы доменных печей.

Для чего же доменные печи в обувном производстве? — спросили мы.

— У комбината «Свит» замкнутый цикл производства, — ответила переводчица. — Комбинат не зависит ни от каких смежников. Здесь плавят руду, льют сталь, делают прокат, сами изготовляют станки и автоматы для обувной промышленности. Недалеко от города в горах есть большая долина, в которой не водятся оводы и слепни. Там комбинат разводит скот, из шкур которого выделывается кожа для различной обуви.

— А при чем здесь слепни и оводы? — спросил Вениамин Матвеевич.

— Укус овода оставляет отверстие в коже животного, и такая кожа на комбинате уже не считается пригодной для изготовления ботинок высокого качества, — объяснили нам.

Народное предприятие комбинат «Свит» поражает своими размерами. На главной улице города мы зашли в фирменный магазин комбината. Он занимает первый этаж здания длиной чуть ли не в полкилометра. Здесь была обувь, какую только можно вообразить. Продавщица через переводчицу сообщила:

— В нашем магазине можно подобрать все, что люди носят на ногах в любой части земного шара, любого размера и на любой вкус. Ни один покупатель, вошедший в наш магазин, не уходит от нас без покупки.

Мы тоже не нарушили эту многолетнюю традицию фирмы — купили по паре отличных ботинок.

По плану нашего пребывания в Чехословакии мы должны были посетить выставку национального машиностроения в Праге. На конференции в Жилине присутствовали организаторы этой выставки — инженеры Владимир Брош и Ярослав Славек. Они попросили Милана Жиака позвонить им в Прагу, когда мы будем возвращаться после выступлений на заводах разных городов.

Получилось так, что в Прагу мы могли прибыть только в субботу вечером, а в понедельник утром надо было уже улетать в Москву.

Милан Жиак устроил нас в гостинице, позвонил Брошу, и мы распрощались с нашими любезными шефами. На прощание они подарили нам эмблемы чехословацкого Дома техники, а мы им — значки со светящимся рубиновым силуэтом Ленина, сделанные на Ленинградском оптико-механическом заводе. На другой день, в воскресенье утром, к гостинице подъехал новенький «Оппель» и из него вышли Славек и Брош. Последний довольно сносно говорил по-русски. Он сказал:

— По воскресеньям у нас все промышленные выставки закрыты, но, так как вы завтра улетаете, мы решили открыть выставку для вас двоих. Мы с удовольствием покажем все, что вас интересует.