Трудно еще рабочему-изобретателю, а тем более коммунисту выбирать один из двух указанных выше путей. Коммунист не может не творить, он должен быть всегда правдивым, решительно подвергать критике недостатки, говорить правду в глаза любому начальству, искоренять подхалимство и другие пережитки прошлого.

После некоторых колебаний я выбрал опасный путь, понимая, конечно, на что шел. Захватив с собой несколько штук твердосплавных резьбовых колец, я пошел к главному инженеру Хитрину. Внешне кольца были не совсем обычными, но имели красивый и, что называется, торговый вид. Тонкий ободок твердого сплава с резьбой был впрессован в алюминиевую обойму, соответствующую гостовским габаритам кольца. Обойма анодирована в черный цвет, и на ее блестящей поверхности нанесены пантографом размер кольца и дата его выпуска.

Хитрин повертел в руках мои кольца.

— Ну и что же ты от меня хочешь, Данилов? — спросил он.

Я хочу подать заявку на изобретение под названием «Способ изготовления твердосплавных резьбовых колец». Для этого нужно ваше заключение о полезности способа, — ответил я. — Начальник центральной измерительной лаборатории считает, что по стойкости они раз в 200 превосходят обычные стальные кольца и обладают еще целым рядом преимуществ.

Я ожидал, что Хитрин поднимет трубку телефона,и спросит начальника лаборатории или начальника какой-нибудь другой службы завода, ведающей мерительными инструментами, о ценности моих колец. Но произошло нечто совсем другое.

— Ты знаешь, Данилов, — сказал Хитрин, — недавно один мастер механического цеха предложил какой-то станочек для навивки пружин. Механик цеха и старший мастер дали заключение, что этот станочек очень ценный и необходим цеху. Я им поверил и выдал автору 50 рублей. А потом оказалось, что этот станок никому не нужен и по сей день стоит в углу цеха, где собирают утиль… Ты иди, я пришлю в цех свое решение!

Я прождал четыре месяца, потом позвонил главному инженеру. Через секретаря Хитрин сообщил, что свое заключение он послал начальнику цеха Романову, чтобы он передал его мне.

Николай Александрович Романов, человек деликатный, несколько замялся, когда я его спросил о заключении Хитрина.

— Видишь ли, Борис Федорович! — начал Романов. — Я давно хотел показать тебе это заключение, да все как-то не решался тебя огорчать. На-ка вот, прочти! — и он подал мне бумагу.

Там было написано буквально следующее:

Так весь мой двухлетний труд, все мои творческие замыслы в этой области были перечеркнуты одной размашистой подписью. Изобретателя с менее крепким здоровьем после такой резолюции мог хватить инфаркт. Я тоже чувствовал себя неважно и видел, как сочувственно смотрел на меня Романов.

— Брось все это дело, Борис Федорович, — произнес Романов, — ты у нас лучший специалист, мы тебя очень ценим, работай себе спокойно на своем станке и не порти зря кровь!

Признаюсь, такая мысль порой мелькала и у меня. «Плетью обуха не перешибешь» — говорит старая русская пословица. Но я вспомнил также изречение одного древнего мудреца: «Ты хочешь меда, так жала не страшись!»

И борьба продолжалась. В этой борьбе была доля чисто спортивного интереса. Но главным было горячее желание помочь нашей инструментальной промышленности. Я посоветовался с Евгением Александровичем Майкапаром.

— Что ж, — сказал Майкапар, — можно подать заявку лично, без завода. Нужно только приложить заключение другого солидного завода, ну, скажем, завода «Калибр», и каких-нибудь не менее солидных научно-исследовательских институтов.

В работе Московского совета новаторов принимала участие группа ученых из Особого конструкторского технологического бюро Госкомитета по делам изобретений и открытий. «Командовал» этим бюро известный ученый профессор Погодин-Алексеев. Бюро проводило работы по расширению сферы применения алмазов в обработке твердых сплавов. Мы часто советовались по этим вопросам, и я попросил ОКТБ дать свое заключение по моим кольцам. Ученые заверили, что заключение будет положительное, слишком очевиден эффект новых колец. Однако заключения не дали. Как я узнал потом, руководители ОКТБ побывали на нашем заводе, с которым бюро было связано договором, и встретились с главным инженером. После этого они отказались дать заключение ввиду того, что это, видите ли, «не их профиль».

Все было понятно без объяснений. Между тем я продолжал вечерами работать над дальнейшим усовершенствованием своих колец. Благодаря широким связям и знакомствам с работниками множества заводов мне удалось выявить ряд дополнительных полезных свойств твердосплавных колец.

На некоторых заводах радиопромышленности не могли пользоваться обычными стальными калибровыми кольцами. Оказывается, при навинчивании резьбового кольца на резьбу детали для проверки взаимозаменяемости деталь чуть-чуть намагничивалась от трения. Однако этого незначительного намагничивания было достаточно, чтобы прибор при работе искажал сигналы. Поэтому приходилось пользоваться калибровыми кольцами, сделанными из немагнитных металлов. Резьбовые кольца на этих заводах делали из латуни, бронзы или нержавейки. Эти металлы антимагнитны, но стойкость их в работе не превышает нескольких минут. Кроме того, неизбежные заусенцы на резьбе колец из этих мягких материалов не давали возможности точно замерить резьбу на деталях. Для таких заводов мои кольца оказались просто находкой. Твердый сплав марок ВКЗМ и ВК6М антимагнитен, и в то же время резьбовое кольцо, сделанное из этого материала, практически почти вечно.

На других заводах очень быстро выходили из строя стальные резьбовые кольца в цехах защитных покрытий. Там резьбовые детали надо постоянно проверять после покрытия, калибровые кольца все время работают в парах различных кислот и очень быстро покрываются коррозией. Доведенные поверхности твердого сплава почти не подвержены коррозии, а оболочка кольца из анодированного алюминия также не восприимчива к коррозии.

Но все эти работы я делал на других заводах. На родном предприятии на мои твердосплавные кольца было наложено табу, и я изготовлял только обычные стальные калибры.

Несколько лет подряд я оказывал посильную помощь и давал консультации по точным резьбовым работам во Всесоюзном технологическом институте приборостроения. Научный сотрудник института Вера Иосифовна Лесная приняла горячее участие в моих тяжких делах с заявкой на изобретение по твердосплавным кольцам. Она изучила технологию их изготовления. С ее помощью институт приборостроения дал хорошее деловое заключение о моем способе.

Руководство завода «Калибр» также дало положительное заключение о новизне и полезности моего метода изготовления твердосплавных колец.

Через три года после начала моей борьбы Комитет по делам изобретений и открытий выдал авторское свидетельство № 219798. Мои кольца были выставлены на ВДНХ СССР и удостоены высшей награды — золотой медали.

Это была, конечно, победа, и я чувствовал удовлетворение. И все-таки это была только первая и самая легкая часть труда изобретателя. Впереди была более трудная задача:внедрение.

Через некоторое время Хитрину пришлось расстаться со своим постом. На его место был назначен молодой ученый, кандидат технических наук Юрий Сергеевич Рудаков. После этого новаторские дела на заводе пошли несколько лучше. Однако запрет Хитрина на твердосплавные резьбовые кольца остался в силе, и на заводе «Знамя труда» по сей день несколькими экземплярами их работают только в двух цехах, а другие механические цехи про них и не знают.