Ох, Купала ты Купала!

Мать моя! Как я гуляла!

Я любовь узнаю по страсти,

Что взрывает собою тело.

По ресницам сужу о счастье.

Вот какую я песню спела!

И вот – на гору он взобрался,

Вздымая рейтинг до небес.

И стой горы потом сорвался.

Ведь бренна плоть, когда в ней бес.

Своей тускнеющей головкой

Хочу оптически понять:

Как волосами вы так ловко

Меня сумели расплескать?

Я Вами бредил и любил.

Я Вами был всклокочен.

И стих Вам летом посвятил.

Но вышел стих не очень.

Мы разведем костёр

Из лягушачьих шкур.

Расплавив снег зимы,

Мы удивим всех дур.

Среди трагичности измен

Мирскую жуть меся в страданьях,

Наперекор печалям всем

Мы в муках хлещем Мирозданье!

Звёзда! Согрей меня теплее!

Безгрешно я горю.

Я на плацу любовь лелею.

О, исцели! Молю!

Лаская грудь, целуйте ноги,

А также губы и глаза.

На наше мленье смотрят боги.

Не жми, мой друг, на тормоза!

Коханый въехал сразу же,

Ведь втюрился аж по уши.

Но, бывши со предчувствием,

Никчемно пропадал.

И, пялясь на коханую,

Не глупую и гарную,

Загадку не разгадамши,

Он репу почесал.

И вот пассаж: совсем приплыли!

Теченьем – бросило на мель.

Блаженства Рая не вкусили.

Снесло в восторгах набекрень!

Захрапев в придорожной канаве,

Ветер спит, улыбаясь звезде.

И ночная пора для забавы

Приставуче припала к щеке.

Деревенька! Какое название!

Офицером ракет я служил.

Сосны помнят: в казарменном здании

Как разбойник ребят теребил.

Волна пошлёпала о стену.

Торчат, как ёлки, корабли.

И мирозданье своей пеной

Ласкает капельки Земли.

Как дети мы млекопитались.

Хотели ветром сильным стать.

И, молодясь, за стенкой сможем

Свой стыд наивно показать.

Вотще. Гужба. Кружал. И дебри.

Оксюморон. Мираж. Сиречь.

Сей слог смешон. О, человече!

Увы, кромешны стих и речь.

Коль очередь стоит в стихе гурьбой,

То рассуждения о честности и чести

Уместны лишь для кухни. Меж собой

Все смыслы быть должны на первом месте.

Душу я аж повсяко оглаживал,

Всех пославши к едренейшей матери.

Ох ты марево, моё марево!

Не поэт я. Подамся в писатели.

Любви одной мне на всю жизнь хватило.

Я ветеран, дурак войны полов.

Предпочитаю водку я и пиво

Игре под флагом «счастье и любовь».

Собрав себе туманов требу,

Природа щурится. Сосна

Дымит, как паровоз. О небо!

Как треплются твои хлеба!

Рассекши у стихий объятье,

Взорвалась пылью пастораль.

Старушка крестится в ненастье.

О, гром и молнии! Финал.

И когда все захлопнутся двери,

Я судьбой всю измерю судьбу.

Во потеря потерь! Все потери

Я ошибкой сует назову.

Талант не купишь! Пьяный в стельку

Его, пиит, ты не пропьёшь.

Шедевр в слезах друзьям по цеху

В стихах астральных поднесёшь.

Яблони знали, что будет жара.

Вид пепелищ пообмокнул в печали.

Кончилось пекло! Дождям всем – ура!

Яблоки в августе скромно рожались.

Давайте выпьем! А Минздрав

Пущай предупреждает…

Нам на здоровье наплевать!

Чрезмерно – не бывает!

Кораллы лётчику шептали.

Ундины пели и стонали.

Кульбитом самолёт свалился.

Поэт синкопой подавился.

Любовь пришла, как птица, навсегда.

Огнём в душе преступницей пылала.

И я горела, плавилась, смеялась.

And diamond was swimming in река.