Солнца труп, перелившись в страдание,

Тошнотворно терзался средь луж.

Рак и ВИЧ? Ерунда! Вот терзание:

Терпеливо читать эту чушь.

Прочтя «стихи от А до Я»,

Я в них не понял ни…чего.

И графоманская сопля

Не каплет с носа моего.

Помехи огненно кипели,

Терзая отреченный миг.

Прощайте адские мученья!

Поэт свой дар теперь постиг!

Возвратятся скалы,

Возвратятся реки.

В школу утром ходят

Дети-человеки.

В класс бы свой вернуться!..

Поучить уроки!..

Ведь еще не поздно

Стать не одиноким…

ПРО стихи ПРО ПРО и НАТО

ПРОтрындю я ПРОсто так.

ПРОпыхтеть поПРОще надо,

Между ПРОчим, пшик вПРОсак.

Средь Сциллы и Харибды гуляет Альбион.

Юннань бушприптом в Гринвич угрюмо погружен.

В фарватере кифары с ажуром Артемид

Сакрально стих маячит, бизань во лбу горит.

Нет, не путайте процедуру

С упаковкой и коньюктурой!

Чувства в слитки отливши сдуру,

Будьте счастливы рядом с дурой!

Я сегодня немного в ударе.

Я изыском тебя накормлю.

И в отменном и пьяном угаре

На бульваре страдаю и пью.

Ты курила, курила, курила, курила…

Взмахом кисти махала от Баха на пьяном снегу,

Поскользнувшись на корке арбузной под трезвою вишней,

Завернув сигарету и вишню для Баха в словесность-пургу.

На пышной холстине полозьями страстно

Хрустела скрипучая суть.

Отдаться скорее желала натура.

И вьюгам её не согнуть!

Не люблю ни пырей, ни елей,

Ни декорный борей до износа,

Ни псалмов, ни зоилов осей,

Ни кровей, ни словесных поносов.

Снова «крылья любви» у поэта,

Вновь его «зарыдала душа»…

Что-то снова меня затошнило

От «провалов глазниц». Хватит!.. Ша!..

«Оглашенным звучаньем ослов?»

Снова перл. Я тащусь и балдею.

Не могу подобрать нужных слов.

Я от рецки такой стекленею.

Прощевай, графоман, будь здоров!

Замолчала меж слов пустота.

Молча строчки без звука молчат.

Зарифмованы «кровь» и «любовь»,

Вместе с ними – «джокондинский взгляд».

Летом глупые сороки

Вылезают из берлоги,

Улетают на базар,

Покупают самовар…

В магазин торопилось желанье.

В ожиданье сын мать ожидал.

«Мать, пивка прикупи на прощанье!» —

Так сынок свою мать обижал.

Сумбурные мысли в прыжке улетели.

Вскипела душа на рывке в небосвод.

Чего-то поэту зачем-то хотелось.

И прыгнул он в пламя. Был славен полет!

Брызнув, вечность осколком убила обиду.

Заскорбела букашка. Разбился февраль.

Приземлившись на крыльях, порхая в хламиде,

Клещ с гримасой в безумстве петлял прямо вдаль.

В секунде некто отражает вечность.

В покое тени – бесконечность.

В горниле страсти мы с тобой.

Пойду-ка я теперь домой.

Она пристально смотрела на неё.

А она смотрела на оно.

А оно стояло в вышине.

Солнце! Подари любовь ему и мне!

Напиши мне письмо на ажурной с виньеткой бумаге,

Окропивши перо не в чернила, а прямо в слезу.

Напиши горячо про любовь, небеса и овраги,

Чтобы сердце мое на колени упало. Зову!

Спасибо вам, Виктория и Лара

За рецки классные в поддержку обезьянки!

Тащусь от поэтического дара,

Который не найти у куртизанки!

Если крыльям придать ускорение:

Дать пинка, чтоб не сбился в пути,

То тогда даже стихотворение

Не придется бензином облить.

Я с Вами почти полностью согласен,

Но лишь один момент пока не ясен:

Когда поэта чувства распирают,

Что делать, если смысла не хватает?

Я в шахматы часто играла.

Когда застигал меня мат,

Я дождиком слезы смывала,

Хоть дождик и плыл в невпопад.