Повеса и поэтесса
(пародия)
Не предлагайте, Наденька, мне чай.
Я пил «Агдам». Поверьте, это крепче.
Я к Вам за стол ввалился невзначай.
Давайте вместе рифмами поблещем.
Я у другого Вас не уведу.
Не обессудьте старого повесу!
Ведь только в поэтическом бреду
Я на диване милуюсь с принцессой.
Поэту-ловеласу
(пародия)
Не ходи, дружок, на рынок:
Там с гнильцою весь товар.
Вот Стихира! Девки стынут,
Чувств гася в душе пожар.
Если хочешь сдаться оптом,
Вспомни: в розницу цена
Сильно выше. Вытри сопли
И Пегаса – в стремена!
Сова и жаворонок
Сова спала. Прекрасным утром ранним
Средь неба звонко Жаворонок пел.
Сова проснулась (голова в тумане):
«Потише пой! Устроил беспредел!».
«Ах, извини!», – воскликнул он сердечно,
Взглянув на царственно прекрасную Сову.
Влюбился тут же он в неё, конечно,
Восторга песнь запел и крыльям, и уму.
А перья! Перья – супер! Эти перья
Так помрачили Жаворонка мозг,
Что он спустился к ней из поднебесья
И произнес хвалебный жаркий тост.
«Весьма недурственно», – Сова в ответ сказала.
И предложила: «Хочешь, полетим
С тобой вдвоём при свете звезд!». – «Ты угадала!
Мечтою этой я всю жизнь томим!».
Настала ночь. Они взлетели дружно.
Луна вся золотом сверкала среди звёзд.
«Куда ты, братец!? К звёздам нам не нужно!
Мышей там нет. И птичьих нету гнёзд».
Тут Жаворонок странно встрепенулся,
В испуге глянул в круглые глаза.
Увидел клюв крючком. И ужаснулся.
И съеден был. Хотя и не со зла.
Мораль у этой басни есть простая:
Влюбляйся не по перьям выбирая.
Игры в зверинце
Однажды Осел и Медведь
Задумали игры в солдаты.
Осел стал по аглицки петь,
В Медведя швыряя гранаты.
Медведь, разъярившись как Слон,
Осла долбанул по макушке.
Енот (в карате чемпион)
Сказал: «Бросьте эти игрушки!».
Медведь почесал лапой лоб
И стал сочинять заявленья,
Все Тигры увидели чтоб
Какое в игре проясненье.
Осел, получив передых,
Привёл Крокодила и Волка.
И вдарил Медведя под дых.
И тут началась потасовка!
О пользе смеха
(пародия)
Не веселился я давно.
Но вот потеха!
Стишок небрежный написал
О пользе смеха.
Кропал бредовый текст, смеясь
Почти до колик.
Тут тряской водка взорвалась
(Я, видите ли, алкоголик).
И хохот сразу кончен был
В одну секунду.
Слеза печали с глаз моих
Сорвалась будто.
Для настроенья мне нужна
Такая малость:
Чтоб водка – в животе была
И там осталась!
Не вырубить топором
«Люблю компот!», – сказал один поэт.
Другой в раздумье репу почесал.
У третьего прорезался сюжет.
Четвертый пальцем в ухе ковырял.
У первого ручьем лились слова.
Второй грустил о смысле бытия.
Над третьим в облаках парил Пегас.
А у четвертого летело время зря.
Женился первый. Словно в суп попал!
Второй абстрактно в облаке витал.
На третьего, устав, Пегас упал.
Четвертый потихоньку задремал.
Прошли года. Поэты вчетвером
Отправились на кладбище, не в рай.
Мораль проста. Махай хоть топором,
Но звание поэта не марай!
Нежность
На меня напала нежность.
Сердце тает в сладкой неге.
Открывается безбрежность
Во влюбленном человеке.
Я мечтательно задумчив.
И вздыхаю непрестанно.
И шагаю так могуче
Между креслом и диваном.
Образ той, что поразила,
Вдохновением питает.
Я её забыть не в силах.
Тело страстью аж пылает.
Одурманенный, как пьяный,
И мечтами упоенный
Я поехал на свиданье
Со своею нареченной.
«Здравствуй, милая, родная!
Я люблю тебя навечно!».
«Если купишь мне феррари,
Сможешь нежность обеспечить».
Муха
Однажды стало мне безумно одиноко,
И я на кухню к себе муху запустил.
Она – к столу. И съела хлеба крошку.
Я тут же ложку мёда предложил.
Она была голодная, худая.
Набросилась на яства, словно волк…
И вскоре муха выросла большая,
Как вертолёт летя под потолок.
Отъевшись и набравшись сил немалых,
Она жужжала нежно по утрам.
А по ночам в постели со мной спала,
Подвинув своей сотней килограмм.
Однажды как-то раз, придя с работы,
Я мухи своей милой не нашел.
И загрустил, понурился чего-то.
На сердце стало так нехорошо.
И вдруг (о, радость!) муха возвернулась,
Влетев в широкое раскрытое окно.
Она мне нежно томно улыбнулась:
«Я на помойке кушала г@вно».