Он слушает, слушает внимательно.

— Хорошо, — говорит он наконец. — И больше ничего не было? Хорошо. Сейчас я спущусь еще раз к твоему пастору.

Но он быстро возвращается назад. Его лицо немного покраснело.

— Ничего не поделаешь, сынок. Ты есть и будешь закоренелым грешником. Итак, пока поедешь со мной домой. Мама, конечно, очень обрадуется.

— Чемодан мы оставим здесь. Завтра его заберет Эли. Ему все равно нужно в город. Пока дорога ровная, ты можешь сидеть сзади, на багажнике. Потом в горах вместе повезем велосипед.

— А гимназия?

— Боюсь, сынок, с гимназией все кончено. Он наговорит на тебя директору. Завтра посмотрим. Я еще раз приеду сюда.

Они отправляются в путь. Отец слева, а сын справа от велосипеда. Минна смеется, выглядывая из окна кухни.

— Эй, гусыня, — кричит отец, внезапно побагровев.

— Я ее всегда называю ехидной, — поясняет сын.

— Ехидна действительно намного лучше, — подтверждает отец.

— Слушай, папа, — осторожно начинает сын.

— Что?

— Скоро восемь…

— Точно, Цебедеус скоро пробьет восемь.

— А мы пойдем мимо городского вала…

Отец протяжно свистит: «Соловушка, я слышу твои трели…»

— Это только потому, что я с ней договорился. Не могу же я просто так заставить ее напрасно ждать. Я все-таки хотел попрощаться с ней.

— Думаешь, я поступлю правильно, позволив тебе это?

— Папочка, ну разреши, пожалуйста.

— Ну хорошо. Вряд ли это будет правильно. Да ладно. Но не больше пяти минут.

— Конечно, не больше.

— Я не хочу, чтобы это выглядело официально, — вслух размышляет отец. — Я останусь с велосипедом здесь, а когда пройдут пять минут, свистну по-своему. И тогда чтобы мигом был здесь.

— Конечно, папа.

Она действительно уже ждет.

— Добрый вечер. Вы, однако, точны!

— Так и должно быть. Добрый вечер.

— Сейчас как раз бьет восемь.

— Да я слышу.

Беседа началась оживленно и вдруг иссякла.

Наконец он спрашивает:

— Вы удачно сбежали?

— Я наврала. А вы?

— Да, ничего, благополучно.

— Что с вами? — спрашивает она вдруг.

— Нет, ничего. Что может со мной быть? Сегодня очень хороший вечер, правда?

— Да. Только немного душно, правда?

— Может быть — мне, однако, нужно сейчас идти.

— Ах…

— Там стоит мой отец…

— Где?

— Вон там. Человек с велосипедом. Посмотрите туда, в сторону от кустов…

— Он знает? И он разрешил вам?

— Да, мой отец такой.

Мгновение она смотрит на него.

— Но я не такая. И нахожу, что это нехорошо с вашей стороны.

Он медленно краснеет.

— Не ожидала от вас такого.

— Я… — начинает он.

— Нет, — говорит она, — сейчас я пойду домой.

— Фройляйн, — говорит он. — Фройляйн, я, собственно говоря, должен уехать. Пастор меня, видите ли, выставил, потому что… Вы понимаете… Фрау Губальке пожаловалась.

— Боже мой, — восклицает она. — И моя мама…

— Меня, наверное, исключат из гимназии.

— Если мой отец это узнает!

— Мой не ругался.

— А в лицее…

— Свалите всю вину на меня!

— Эх вы, в письме-то даже ничего не было!

— Но я вам охотно бы написал!

Отец свистит: «Разве ты меня уже совсем не любишь?»

— Боже мой, пять минут уже прошли. Я должен…

— Ну идите же, идите. Как же вы меня подвели.

«Разве ты меня уже совсем не любишь?»

— А я даже не знаю, фройляйн, как вас зовут?!

«Разве ты меня уже совсем не любишь?»

— Чтобы доставить мне еще неприятностей?

— Однако, фройляйн, я действительно не виноват.

— Что же мне сказать дома?

«Разве — ты меня — совсем не любишь?»

— Фройляйн, мне надо…

— Да, вы идете домой, к вашему отцу, который не ругается. А я?..

— Пожалуйста, дайте мне хотя бы руку.

— Еще чего!

— Но мы, может быть, никогда больше не увидимся!

— Это даже лучше. А я-то думала, все будет так мило! Боже мой, вон идет ваш отец!

— Ну, сынок, как же с данным мне словом? Здравствуйте, маленькая фея. Вы повздорили?

— Я…

— Мы…

— Дайте друг другу руки! До свидания!

— До свидания!

— До свидания!

— А теперь пошли!

Они еще раз смотрят друг на друга.

— Я во всем виноват, — говорит мальчик убежденно, и его губы дрожат.

— Да ничего страшного, — говорит она. — Я только поначалу испугалась. Как-нибудь выкручусь.

— Пора расходиться! Молодо-зелено.

— Итак, всего хорошего!

— Да, да. Всего, всего вам хорошего!

— До свидания!

— Да, может быть, еще увидимся.

— Спокойной ночи, маленькая барышня. Пойдем, Вилли.

После моста начался подъем. Отец крикнул:

— Спрыгивай, сынок. — И потом, когда они пошли рядом с велосипедом: — Можно не торопиться. Все равно домой придем достаточно рано.

— Ты когда встаешь, папа?

— Как обычно летом. В четыре. Приходится все время самому присматривать за кормлением и дойкой. На учеников положиться нельзя. — И после паузы добавляет как бы между прочим: — Ты не хочешь заняться сельским хозяйством?

— Думаю, что нет, отец, — после некоторого колебания отвечает он.

— Тогда чем же?

— Да…

— Да — это не ответ. Что ты имеешь в виду?

— Больше всего мне хотелось бы продолжить учебу в гимназии.

— Навряд ли это удастся. Пастор с директором очень близкие друзья.

— А если бы ты направил меня в другую гимназию?

Некоторое время они шагают молча.

— Вот что я тебе хочу сказать, Вилли. Мне уже сейчас приходится нелегко. Ты знаешь, я зарабатываю немного. А ведь у тебя есть еще и сестра. Конечно, я бы справился, если бы все оставалось как прежде, но сейчас кое-что изменилось. Собственно говоря, это случилось кстати. Я бы ничего не сказал. Но раз уже ты сам довел до этого, то я думаю, мы оставим все как есть.

— Но я ничего не сделал.

— Одну глупость ты, по крайней мере, допустил. Во всяком случае, поступил необдуманно, Вилли. Запомни, в жизни глупости часто вредят так же, как и дурные поступки. А после допущенной глупости не может все оставаться по-прежнему… Не все можно поправить. Сейчас ты еще легко отделался, ты идешь со своим отцом домой, буря миновала. Однако в будущем, кто его знает, тебе вдруг однажды не удастся вот так, запросто, вернуться домой.

Отец слегка вздохнул и стал медленно подыматься в гору. Сын молча шел рядом. Смутные чувства бродили в нем: отец неправ, ведь сын не сделал ничего дурного. А отец все-таки использовал это, чтобы сэкономить деньги и не посылать его на учебу в гимназию. Если дела шли до сих пор, то могли бы идти так и дальше. Только потому, что сын выбежал на улицу с пустым конвертом и сказал девочке десяток слов, отец решил сэкономить деньги на учебе в школе и колледже? Это казалось крайне несправедливым. Дорога шла все время в гору, меж высоких склонов, поросших лесом. Над ними, прямо над дорогой, светлой полосой мягко светилось ночное небо.

— Как ты относишься к коммерции? — спросил наконец отец.

— Ну нет! — воскликнул мальчик разочарованно.

— Не в лавке, — сказал успокаивающе отец. — Я имел в виду банк.

— Ах так, — сказал мальчик.

— Ну так что? — не отставал отец.

— Я еще не знаю, — нерешительно сказал сын.

— Если тебе попало по черепушке, — сказал отец, — то надо не ворчать, а обдумать случившееся, понять, в чем ошибка, и впредь поступать правильно. Между прочим, ты можешь спокойно две-три недели посидеть дома и здорово помочь мне в расчетах заработной платы. Сейчас идет сбор урожая и у меня нет на это времени. Ну, ладно, забирайся снова на велосипед, мы можем проехать еще большой отрезок дороги.

Мальчик уселся сзади отца, положив ему руки на плечи. Велосипед, жужжа, быстро катился под гору, и прохладный поток воздуха освежающе дул в лицо.

— Я даже не знаю ее имени, — неожиданно крикнул сын.