— Думаю, нет.

— Вообще подобные случаи нежелательны.

— Я знаю, но не могла допустить, чтобы Хохлова на моих глазах забрали в СД.

— Я понимаю вас, и все же на подобные чувства мы не имеем права.

— Меня неоднократно инструктировали, как поступать в таких случаях, — немного резко заговорила Эльза. — Но Хохлов вчера возил меня в партизанский отряд, к тому же я слишком хорошо знаю, что представляет собой СД. В целях своей безопасности я обязана была поступить именно так.

— Согласен с вами, — не стал больше спорить сапожник.

Он подошел к большому сундуку, стоявшему в углу мастерской, открыл его, вынул оттуда пару новеньких офицерских сапог и подал Эльзе.

— Возьмите, вы уже раз приходили сюда без обуви, это может вызвать подозрение. Сапоги хорошие, носите на здоровье.

Миллер осмотрела сапоги.

— Сколько я вам должна?

— Это подарок от меня.

— Благодарю. А деньги все равно возьмите, они вам пригодятся. Сколько стоят такие сапоги?

— Двести марок.

Эльза вынула из кармана деньги и протянула Кустарю.

— Еще раз спасибо. Послезавтра зайду, как и условились.

Из сапожной мастерской Эльза направилась к гостинице. Решила отнести домой сапоги, а потом вернуться в СД. В холле гостиницы она столкнулась с Венкелем.

— Фрау гауптман, вас можно поздравить с обновкой? Отличные сапоги! Видимо, мастер высокой квалификации.

Начальник СД взял один сапог и внимательно осмотрел его.

— Ручная работа. Где шили?

— В сапожной мастерской возле базара. Я заказала эти сапоги еще до ранения и только сегодня забрала их.

— Сапоги столько времени лежали у сапожника, и он не продал их?

— Он их продал бы давно, но они слишком малы на немецких офицеров, а русским такие сапоги не по карману.

— Можно считать, что вам повезло. Мои сапоги скоро совсем распадутся. Завтра или послезавтра отнесу их сапожнику, может, подремонтирует. Вы сейчас на службу?

— Да. Вот только оставлю обувь в комнате.

— Если вы, не возражаете, я подожду вас.

— У вас ко мне дело? — поинтересовалась Миллер.

— Можно сказать — да.

— Хорошо, я сейчас спущусь. Она отнесла сапоги и вернулась.

— Вы обедали? — спросила начальника СД.

— Нет, фрау гауптман.

— Я тоже ничего не ела с утра. Давайте пообедаем в ресторане «Викинг».

— С удовольствием, фрау гауптман.

По дороге в ресторан Эльза заметила, что Венкель не на шутку чем-то встревожен. Не выдержав, решила начать разговор сама:

— Я слушаю вас, господин штурмбанфюрер. О чем вы хотели поговорить со мной?

— Видите ли, фрау гауптман, я до сих пор не могу прийти в себя после того неприятного случая.

— Это был не случай, а умышленное обвинение меня в измене.

— Все дело в том, что я верил «Дятлу»…

— Допустим, «Дятел» намеренно ввел вас в заблуждение, а не приходило ли вам в голову, что вся группа, отобранная вами и оберштурмбанфюрером Гейнцом, провалилась, а Гнатенко почему-то остался вне подозрений.

— Я думал над этим, но «Дятел» внедрен не так, как остальные, он был в числе заключенных.

— Допустим, он остался вне подозрения. Какую пользу принес СД ваш агент?

— Почти никакой.

— Почти, если не считать, что нашел в абвере русского шпиона в лице офицера с особыми полномочиями, не так ли? Почему он не сообщал вам о всех перемещениях партизанского отряда? — распалилась Эльза.

— «Дятел» объяснял это тем, что мог легко провалиться.

— Очень «умное» объяснение. Значит, если бы он вывел СД на партизан, то провалился бы, а принеся ложные показания, остался бы партизаном, которому доверяют?

— Нет, и в этом случае он не мог вернуться в отряд.

— Значит, он остался бы здесь, чтобы информировать обо всем партизан.

— Я понимаю, что допустил ошибку, поверив «Дятлу». Я клюнул на провокацию партизан.

— Скажите, Венкель, когда вы были в Берлине, вы не говорили Штольцу об этом, почему?

— Я хотел убедиться в правдивости слов Гнатенко.

— Мне кажется, причина совсем в другом, — сделав паузу, Миллер продолжила: — Если бы вы рассказали всю историю Штольцу, штандартенфюрер приказал бы немедленно убрать вас.

— Как убрать? — остановился от неожиданности штурмбанфюрер.

— Ликвидировать.

— Этого не может быть.

— Может. Вы нанесли личное оскорбление адмиралу своим недоверием ко мне, и Штольц не стал бы церемониться с вами.

— Но мое начальство подняло бы шум!

— Ваше начальство ни о чем и не догадывалось бы.

— Вы считаете, что можно безнаказанно ликвидировать офицера СД?

— А вы считаете, что можно безнаказанно оговорить офицера абвера с особыми полномочиями? — Эльзе надоел уже этот разговор.

— Фрау гауптман, давайте раз и навсегда забудем об этом недоразумении.

— Пройдет время и все забудется, но мы с вами больше никогда не будем друзьями.

— Очень сожалею.

— Я понимаю, Венкель, что все произошло только по вашей неопытности, — снисходительно молвила Эльза. — Будь на вашем месте Гейнц, он быстро разобрался бы во всем, и я никогда не узнала бы о том, что меня пытался оговорить и обвинить в предательстве его агент.

— Но я ведь тоже разобрался в ситуации и сам застрелил «Дятла»!

— Вы застрелили его потому, что Гнатенко понял безвыходность своего положения и попытался оклеветать вас. Хотя это тоже было похоже на правду. Если бы он не сказал, что вы заставили его давать подобные показания, вы не застрелили бы его…

Венкель молчал.

За обедом штурмбанфюрер спросил:

— Фрау гауптман, мне сообщили, что на завтра вы вызываете командиров воинских частей, расположенных в нашем районе.

— Да. Я получила приказ из Берлина усилить активность по сбору ценностей, не сданных в казну рейха.

— Мое присутствие не обязательно?

— Желательно, но лишь в том случае, если вы не будете пассивным слушателем, а поддержите меня.

— Не сомневайтесь, фрау гауптман.

— Тогда я жду вас в 10.00. Вам больше ничего не известно о не сданных ценностях?

— Сегодня я прикажу своим офицерам заняться этим вопросом.

Пообедав, отправились в СД. Гардекопф сидел за своим столом и просматривал журнал. Увидев Миллер, поднялся со стула и отчеканил:

— Фрау гауптман, ваше задание выполнено. Завтра в 10.00 командиры воинских подразделений, которые находятся в нашем районе, прибудут сюда.

— Кто-нибудь из них говорил, что не сможет явиться?

— Нет.

— Хорошо. Меня никто не спрашивал?

— Нет, фрау гауптман.

— Идите отдыхайте, я побуду здесь до прибытия Гартмана.

— Разрешите мне остаться на службе, фрау гауптман.

— Обер-лейтенант, мне кажется, что вы не хотите уходить отсюда по каким-то причинам?

— Да, фрау гауптман.

— У вас от меня есть секреты?

— Никак нет, фрау гауптман. Когда мы уезжали из Берлина, Штольц приказал мне: «Гардекопф, если с Миллер случится что-нибудь, вы мне ответите головой».

— Ну и что же? — недоумевала Эльза.

— А то, что по глупости Венкеля я чуть не потерял вас. И вообще мне очень не нравится штурмбанфюрер. Я не уверен, что мы убедили его.

— Вы думаете, что Венкель все еще считает меня русской шпионкой?

— Да. И потому настаиваю: Венкеля необходимо убрать. Кроме меня этого не сделает никто, — твердо добавил он.

— Обер-лейтенант, я больше не желаю разговаривать с вами на эту тему. И вообще об инциденте с Венкелем никогда впредь не напоминайте мне.

— Слушаюсь, фрау гауптман.

— Вы свободны, — холодно закончила разговор Миллер.

Эльза впервые видела Гардекопфа таким взвинченным. Когда он вышел, она задумалась, не наделал бы обер-лейтенант глупостей, слишком уж близко к сердцу принял он действия Венкеля.

На следующее утро Миллер проснулась от стука в коридоре. Она подошла к двери, прислушалась. Показалось, что в коридоре взламывали какую-то дверь: Миллер быстро оделась и выглянула в коридор. У двери комнаты, где жил начальник СД, собралось человек десять сотрудников СД, Замерн, Гартман и Гардекопф. Окинув взглядом собравшихся, Эльза поняла, что с Венкелем что-то случилось. Она подошла к Гардекопфу.