— Гнатенко пытали?

— Допрашивал мой заместитель.

— Он подозревает вас?

— Нет. Мы очень давно знаем друг друга.

— Простите, товарищ Милован, за оплошность.

— Разное случается в жизни, вот почему я не хотела бы присутствовать на совещании.

Чекист вздохнул и неожиданно с сочувствием сказал:

— В таком случае вы не увидите своего мужа, вернее, другого случая увидеть его не будет. Скоро вы расстанетесь надолго.

— Спасибо вам, майор, за участие.

Эльза отвернулась и заплакала. Чекист подошел к ней и слегка тронул за локоть:

— Сейчас начнут собираться командиры партизанских отрядов, давайте перейдем за занавеску.

Они зашли за ширму, сделанную в глубине комнаты из вылинявшего от многократной стирки цветастого ситца. Майор позвал сержанта.

— Сюда никого не пропускать. Сядьте так, чтобы закрыть собой подход к занавеске.

— Слушаюсь, товарищ майор.

В комнату стали заходить вооруженные люди. Каждого вошедшего майор тихо представлял Эльзе, сидевшей за занавеской и в щелочку наблюдавшей за прибывающими.

— …Секретарь подпольного обкома. С ним у вас будет встреча после совещания. Вы знакомы со Степаном Тарасовичем?

— Нет, слышала о нем много, но видеть не приходилось.

— От кого слышали?

— Конечно, от сотрудников СД.

Вскоре всю комнату заполнили партизаны.

— Это все командиры партизанских отрядов? — шепотом спросила Эльза у майора.

— Командиры и комиссары.

— Нетрудно представить, сколько сейчас в лесу партизан.

— Много, целая лесная армия, — не без гордости ответил чекист.

Поднялся секретарь подпольного обкома.

— Товарищи, разрешите поздравить вас с большим праздником. Красная Армия перешла в наступление почтя на всех фронтах. Ура!

— Ура! Ура! — прокричали партизанские командиры.

— Сегодня я вас всех собрал для того, чтобы ознакомить с приказом из Москвы.

Секретарь читал приказ, и лица партизан светились радостью. Москва приказывала перейти к активным наступательным боевым действиям.

Во время совещания Эльза внимательно всматривалась в лицо мужа, но ей было плохо видно. Иван сидел у самой стены, и его от Эльзы закрывали другие люди. Когда они начали расходиться, муж стал виден лучше. Вот он тоже надел шапку, поправил шашку и собрался выходить. Его окликнул секретарь обкома:

— Капитан Петренко, задержитесь.

— Слушаю вас, товарищ секретарь.

— В ближайшие дни совершите ночной налет на станцию Власовка, там сейчас собралось много немецких составов. Образовалась пробка из-за отсутствия паровозов. Учтите, станция охраняется эсэсовскими частями.

— Ничего, нам не первый раз встречаться с ними.

— Желаю удачи, капитан!

Эльза жадно ловила каждое слово мужа, вслушивалась в родной голос, неотрывно смотрела на любимое лицо, несколько постаревшее и возмужавшее за эти годы. В какой-то миг ей захотелось выйти из-за занавески, броситься к нему, прижаться и больше никогда не расставаться… Она зажала зубами носовой платок, чтобы не зарыдать: «Прости, милый, прости, что не могу раскрыться. Я не знаю, что ожидает меня впереди, пусть все остается, как прежде… Прости…»

Эльза отвернулась. Очнулась от легкого прикосновения к плечу.

— Нам пора, — сказал чекист.

К Эльзе подошел секретарь обкома.

— Здравствуйте, дорогой товарищ Милован! Наконец мы встретились. Спасибо за все. Ваша информация не раз помогала нам.

— Здравствуйте, товарищ секретарь, я тоже слышала много хорошего о вас, а вот встретиться раньше не пришлось. Но я сообщала партизанам о готовящихся против вас операциях.

— Амазонка, если бы вы не предупредили, мог немало вреда нам принести. И за Бурлуцкую спасибо, чуть не попала в руки немцам.

— Рада, что принесла хоть немного пользы подпольному обкому.

— Вы слышали приказ из Москвы?

— Да.

— Для того чтобы действия партизан были успешными, им нужна точная информация о расположении воинских частей и подразделений немцев.

— Понимаю.

— Когда сможете представить эти данные?

— Через три дня.

— Отлично! У меня все. Вопросы ко мне есть?

— Я прошу вас по своим каналам узнать, что с моими матерью и сыном. Я несколько раз запрашивала об этом Центр, но мне не отвечают.

— Хорошо. Я сообщу в Москву вашу просьбу и, как только будет ответ, передам его вам.

— В этом нет необходимости, — вмешался майор. — Я должен был сегодня сообщить Лизе о матери и сыне, но не успел.

— Вам что-то известно о них? — обрадовалась Эльза.

— Да. Матери, к сожалению, уже нет в живых…

— С кем же сын? — бросилась к нему Эльза.

— Сын в детском доме. Он сдан под расписку одной воспитательнице. Она теперь несет за него ответственность. Женщина серьезная, добрая, понимает важность порученной ей работы. За ребенка можете быть спокойны, он в надежных руках.

— Муж знает, где сын?

— Нет. Мы ничего не говорили ему, хотели посоветоваться с вами.

— Не надо пока сообщать ему об этом. Его дело сейчас — бить фашистов. Тем более, что уверен: с сыном все в порядке, ведь он с моей матерью.

— Вполне согласен с вами, — ответил майор. Миллер обратилась к секретарю обкома:

— У меня собрались ценности на сумму до трех миллионов марок. Может быть, есть смысл передать их партизанам?

— На это я ничего сказать не могу. Такие вопросы имеет право решать только ваше начальство.

— Товарищ майор, вы слышали мой вопрос?

— Да, но ответить на него я тоже не могу. Сегодня же запрошу Москву. Ответ получите завтра у Кустаря.

— Хорошо. У меня вопросов больше нет.

Секретарь обкома обнял Эльзу и по-отечески прижал к груди.

— Прощай, дочка, может, больше не увидимся. Успехов тебе в твоей работе…

К автомобилю Эльзу проводил майор.

— Принимай пассажира, Хохлов, — сказал он шоферу.

— Есть принять пассажира.

Шофер вышел из кабины, открыл дверь кузова.

— Прошу садиться.

Эльза и майор пожали друг другу руки. Миллер поднялась в кузов и забралась на свое место. Шофер опять заложил ее ящиками. Эльза услышала, как майор говорил шоферу:

— Хохлов, головой отвечаешь за нее. В случае чего — сам погибни, а она должна быть на месте. Понял?

— Так точно, товарищ майор.

Обратный путь показался Миллер намного короче. В госпиталь она решила вернуться тем же путем, что и вышла.

Было все так же темно и тихо. Без приключений Эльза прошла через сад и направилась к госпиталю. У самого здания лицом к лицу столкнулась с каким-то мужчиной. Быстро выхватила пистолет и… рассмеялась. Перед ней стоял начальник госпиталя с автоматом в руках, одетый в крестьянский тулуп.

— Вы, господин майор? — удивилась Миллер.

— Так точно, фрау гауптман.

— Вы каждую ночь охраняете госпиталь?

— Нет, сегодня я решил на всякий случай подождать вас, вдруг потребуюсь.

— Спасибо, коллега.

Майор заулыбался.

— Я знаю, вам неудобно было попросить меня об этом, но я сам понял, что могу потребоваться вам. Вот только не заметил, когда вы вышли из госпиталя.

— Ничего, майор, в следующий раз я сообщу вам, когда буду выходить, — опять рассмеялась Эльза.

— Всегда к вашим услугам, фрау гауптман. Вы ее замерзли?

— Немножко.

— Тогда пошли ко мне в кабинет, я угощу вас хорошим коньяком.

— Благодарю вас, майор, я не пью.

— А кофе?

— Кофе выпью с удовольствием.

В кабинете начальника госпиталя Эльза сняла пальто и удобно устроилась в кресле. Майор вынул из тумбочки электрический кофейник, налил в него воды и включил в розетку.

— Кофе настоящий, бразильский.

— О! Поделитесь секретом, где вы достаете его?

— Лечил одного интенданта, вот он после выздоровления в знак благодарности прислал мне кофе!

— Много больных в госпитале? — поинтересовалась Эльза.

— Раненых или больных? — уточнил майор.

— Раненых у вас немного, это я знаю. А количество больных меня интересует из-за слухов, будто в вермахте участились случаи симуляции.