— Если ненадолго, то не возражаю.

— При этом должна соблюдаться полная секретность.

— Понимаю. Не волнуйтесь, фрау гауптман, у меня в госпитале дисциплина, как во всяком воинском подразделении.

— В таком случае, покажите мне палату. Она должна отвечать кое-каким требованиям.

— Согласен. Прошу за мной, фрау гауптман.

Осмотрев несколько палат, Эльза выбрала комнату на первом этаже, расположенную рядом со входом в госпиталь.

— Господин майор, эта подойдет, — сказала Миллер. — Здесь есть балкон, и я смогу выйти в любое время незамеченной.

— Хорошо. Кстати, должен вам сообщить по секрету, что я тоже хотел перейти в абвер, но у нас не хватает опытных врачей, и мне отказали.

— Приятно услышать это, господин майор, значит, мы с вами почти коллеги, — мило улыбнулась Эльза.

— Да, в некоторой степени.

— Теперь я совершенно спокойна. А чтобы вы поняли всю серьезность моей службы, ознакомьтесь с моими документами.

Эльза протянула майору удостоверение, подписанное Гиммлером. В нем говорилось, что Миллер является офицером с особыми полномочиями.

Начальник госпиталя засуетился:

— Вы знаете, фрау гауптман, я с самого начала предполагал, что вы не обычный офицер.

— Какая проницательность! — засмеялась Эльза. — Итак, договорились, завтра утром я буду в госпитале. Прикажите подготовить палату…

— Все будет сделано к вашему приходу, фрау гауптман.

Из госпиталя Миллер направилась в СД. Время у нее было, и она решила пройтись пешком. Из головы не выходила предстоящая встреча с человеком из Центра. Сейчас, когда Красная Армия перешла в наступление, необходимы точные сведения о немецких воинских частях. Видимо, с ней будут говорить именно об этом.

Мимо промчался легковой автомобиль СД. На переднем сиденье, рядом с водителем, Эльза заметила Венкеля. Автомобиль резко притормозил, и начальник СД открыл дверцу.

— Фрау гауптман, вы на службу? Садитесь с нами.

Миллер разместилась на заднем сиденье, рядом с Гардекопфом.

— Как успехи? — спросила она обер-лейтенанта.

— Отлично. Оберст отдал ценности по первому требованию штурмбанфюрера Венкеля. При этом сказал: «Я давно собирался привезти их вам, да все не мог выбрать для этого время».

— Где он взял эти ценности?

— Обобрал священника.

— Венкель, как вы узнали, что они у командира полка самоходных орудий?

— По моему приказу допросили священника, он признался, что ценности у пего были, но их забрал именно этот командир полка.

— Он отдал их оберсту добровольно?

— Нет, конечно. Кто-то сообщил оберсту, что у попа есть кое-что стоящее, и командир полка приказал изъять ценности у священника.

— Что они собой представляют?

— Старинные иконы, церковная утварь с драгоценными камнями, парчевые ризы, много такого, что не имеет никакого отношения к церкви. Поп, видимо, очень любит дорогие вещи.

— Ясно. Да, кстати, завтра я ложусь в госпиталь. Пока я буду там находиться, вы останетесь вместо меня.

— Вас понял, фрау гауптман. Вы плохо себя чувствуете?

— Да, после «сюрприза» начальника СД.

Венкель виновато посмотрел на Эльзу.

— Я приношу вам еще раз свои извинения.

— Не стоит, Венкель, вы испорченный недоверием человек. Вам очень хочется удержаться на месте начальника СД, и вы решили пойти по такому подлому пути. Ведь если бы ваши подозрения подтвердились, вы твердо стали бы на ноги. Но вы не учли того, что имеете дело с сотрудником абвера, офицером с особыми полномочиями. Рейхсфюрер Гиммлер доверяет мне, а штурмбанфюрер Венкель — нет. Я имела полное право застрелить вас за оскорбление мундира офицера абвера.

— Фрау гауптман, забудьте мою глупость, а я обедаю выполнить любую вашу просьбу.

— Я не хочу иметь с вами дело, штурмбанфюрер, — брезгливо произнесла Миллер, — но если вы наконец поняли, что виноваты, я, так и быть, не отошлю донесение в Берлин.

— Благодарю вас, фрау гауптман. Я всегда чувствовал признательность к вам и, по мере своих скромных возможностей, разыскивал несданные ценности втайне от вас, — неожиданно признался Венкель.

— И вам удавалось найти их?

— Да. Сегодня я передам вам ценностей, найденных моими людьми, почти на шестьсот тысяч марок.

— Это хорошая новость, — сказала Миллер и на миг задумалась. — Что же, действительно, придется уничтожить донесение в Берлин.

Наступило 17 марта, день встречи Эльзы с человеком из Центра. Она уже вторые сутки находилась в госпитале. Через двадцать минут Эльза должна выйти из палаты, сесть в продуктовый автомобиль и ехать в лес. Все вроде бы нормально, причин для волнения нет, но что-то тревожило Миллер. Может быть, важность предстоящей встречи…

В 0.25 Эльза надела поверх мундира пальто, набросила на голову шерстяной платок, взяла пистолет и вышла через балкон во двор. Быстрыми шагами пересекла его и оказалась в небольшом саду. Здесь она уже заранее присмотрела дырку в заборе, проделанную ранеными немецкими солдатами для того, чтобы можно было незаметно для врачей бегать в город за шнапсом. Пролезла сквозь нее и очутилась на улице.

Было темно, луна спряталась за тучами, и Миллер двигалась почти наощупь. На левой стороне дороги заметила мерцающий огонек сигареты, кто-то осторожно курил. Эльза перешла дорогу и чуть не натолкнулась на автомобиль. В кабине сидел шофер и курил, прикрывая сигарету левой рукой. Миллер открыла дверцу и спросила:

— Вы не меня ждете?

— Если вы едете за продуктами, то вас. Садитесь. Эльза села в кабину. Шофер завел двигатель и тихо отъехал от госпиталя. Метров через триста он остановил автомобиль.

— Вам придется пересесть в кузов, там среди ящиков приготовлено место.

— Хорошо.

Шофер помог Миллер подняться наверх, снял несколько ящиков и указал на образовавшийся проем.

— Располагайтесь, я закрою вас ящиками.

Путь от города занял чуть меньше часа. Как только прибыли на место, к Эльзе подошел высокий мужчина, взял под руку и повел в дом, который находился в старом лесу.

«Дом лесника», — решила Миллер.

Они вошли в большую комнату, уставленную столами и грубо сколоченными скамьями.

— Похоже, я приехала на свадьбу, — сказала Миллер.

— Вы почти угадали, товарищ Милован. У нас сегодня состоится торжество, правда, без спиртного и закусок, но торжество самое настоящее.

— Очень интересно. Меня вызвали для того, чтобы я вместе с вами повеселилась?

— Отчасти и поэтому. Разрешите представиться — майор Рябинин. — И он продолжил: — Сегодня здесь собираются командиры партизанских отрядов, получен приказ перейти к самым активным действиям, чтобы у оккупантов земля под ногами горела. Наши войска наступают на многих направлениях. Фашистам скоро конец. Я вызвал вас, чтобы вы тоже порадовались вместе с нами.

— Разрешение Москвы есть на этот вызов?

— Да. Товарищ Радомир поздравляет вас с присвоением звания майора и награждением орденом Красного Знамени.

— Служу Советскому Союзу!

— Вы спрячетесь за этой занавеской, сквозь нее все видно, а вас никто не заметит. Совещание будет длиться не более часа, потом мы с вами обсудим ваше задание.

— Не лучше ли будет, если во время совещания я побуду в другом месте? Вдруг меня кто-нибудь увидит?

— Это исключено. Все предусмотрено.

— Все предусмотреть невозможно, майор.

И Эльза рассказала о разговоре, который слышал агент гестапо.

— Вспоминаю, действительно такой разговор происходил, но рядом никого не было. Мы были уверены в этом. Кто этот агент?

— Гнатенко.

— Где этот негодяй?

— На том свете.

— Его ликвидировали вы?

— Нет, начальник СД. Мне удалось убедить его, что Гнатенко — провокатор.

Майор побледнел, даже пот выступил у него на лбу.

— Вот это история…

— Главное, что она закончилась благополучно. Начальник СД собственноручно застрелил предателя, этим он свел на нет все показания Гнатенко. К тому же перед смертью тот кричал, что давать эти показания его заставил начальник СД.