Он согласился. Неожиданно Гинек представил, что действительно может услышать Шаркин голос, и сердце его часто забилось.

— Хорошо, встретимся через пятнадцать минут на автобусной остановке. Я заскочу в общежитие, оставлю ненужные вещи.

Он побежал, как на стометровке, не обращая внимания на то, что от ледяного воздуха закололо в легких. Группа польских офицеров с удивлением посмотрела ему вслед. По лестнице он бежал, перепрыгивая через две ступеньки. Едва не сбил с ног вьетнамского майора, которого все называли Смишеком.

— Ничего, ничего! Тоже спешишь в спортзал? — сказал, широко улыбаясь, вьетнамец в тренировочном костюме в ответ на извинения Гинека. — Будешь играть в волейбол? Сегодня матч Вьетнам — Чехословакия.

Хотя этот невысокий мужчина неопределенного возраста с трудом произносил русские слова и был не в ладах с грамматикой, Гинек понимал его хорошо. Он восхищался упорством, с каким вьетнамцы за короткий срок преодолели пропасть между их родным языком и русским, на котором происходило обучение.

Гинек объяснил вьетнамцу, почему он не примет участия в матче.

— А-а, будешь звонить домой, — проговорил вьетнамец, не переставая улыбаться. — В моей деревне нет телефона, но скоро будет, — заверил он Гинека и махнул ему рукой на прощание.

Гинек заглянул в кафе, но не увидел там никого из чехословацкой группы. В углу за составленными столиками сидели венгерские слушатели курсов. Они, наверное, не могли себе представить вечера без совместного ужина. Двое знакомых кивнули Гинеку, предлагая присесть к ним, но он с благодарностью отказался.

В коридоре он встретил представителей других национальностей — болгар, офицеров из ГДР, румын. Защита от вражеского нападения с воздуха — общее дело всех членов социалистического содружества. Координировать действия, оперативно помогать соседям, оказавшимся в затруднительном положении, создавать непреодолимый барьер, охраняющий все содружество, — все это заставила их делать жизнь, борьба за жизнь. Одиночка не выстоял бы против стаи.

К остановке Гинек подбежал в последнюю минуту, когда автобус как раз подходил.

— Я уже думал, что не успею.

— Пришел бы следующий, — ответила Вера. — Мы, русские, спешить не любим.

Они вошли в автобус. На почтамте находилось несколько десятков людей. Одни просматривали вечернюю газету, другие читали книги. Гинек нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

— Я волнуюсь, как перед первым свиданием. Боюсь, что ничего не получится, — признался он.

— Вы так ее любите, что все должно получиться, — смеялась Вера. — Она красивая?

— Кто?

— Ваша девушка. Девушка или жена?

Гинек ответил не сразу.

— Скорее жена, — произнес он спустя минуту, и больше Вера Булгакова уже не спрашивала.

Телефонистка многозначительно постучала ручкой о барьер, и Гинек объяснил, что ему нужно. Женщина принялась листать объемную книгу. Когда наконец она нашла в списке Борек, оказалось, что речь идет о местечке Борек неподалеку от Рокицан. Борека, нужного Гинеку, она в своем талмуде не нашла и только пожала плечами.

Он назвал ей районный центр и оглянулся, ожидая проявления недовольства очередью. Но никто не сказал ни слова.

— Вот он, — ткнула телефонистка пальцем в книге.

Он попросил назначить разговор на четырнадцать часов следующего дня. Шарка после уроков бывает в учительской, и он надеялся, что застанет ее.

— Я попросила, чтобы разговор переключили на общежитие. Утром предупредите об этом дежурных, — наставляла его Вера.

Они свернули на центральную площадь. Неоновая реклама приглашала в кино и кафе, мимо освещенных витрин прохаживались влюбленные, которых не пугал мороз.

— Могу я вас пригласить выпить шампанского? У меня сегодня благодаря вам счастливый день.

— А я не пью.

— Тогда на чай.

— В ресторане не готовят хороший чай. Для русских чаепитие — это настоящий обряд, лучше всего чай пить дома.

— Тогда выпьем кофе.

Швейцар сначала выяснил, есть ли в ресторане свободные места, и только потом проводил их в гардеробную.

Гинек сделал заказ и, пока официант не вернулся, с интересом смотрел на девушку. Брюнетка, спортивного типа… Он познакомился с ней почти сразу как приехал. Библиотеку секретных документов должен был посетить каждый. Вера Булгакова работала по сменам, и Гинек несколько раз ловил себя на мысли, что ему небезразлично, кто выдает им пособия.

— У вас очень глубокие глаза, — сказал он, когда молчание затянулось.

— Наверное, это потому, что у нас очень глубокие озера, — быстро среагировала Вера. — Так говорят…

Они смотрели друг на друга. В ее чистых блестящих глазах он заметил живой интерес. Ошибки быть не могло…

— Вы очень добры, что помогли мне. — Гинек отвел взгляд и даже обрадовался, когда неподалеку от них за столом раздался смех и послышалось несколько чешских слов.

Там, сидя в обществе трех девушек, Славек Шульц что-то рассказывал, энергично жестикулируя. Когда ему не хватало русских слов, он, ничуть не смущаясь, употреблял чешские. Девушки смеялись, помогали надпоручику подыскивать нужные слова.

— Из вашей группы? — спросила Вера.

Гинек кивнул.

— Если хотите пересесть к ним, то не принимайте меня в расчет. Мне все равно уже пора домой. Надо еще позаниматься, ведь я учусь заочно. — Заметив удивление Гинека, добавила: — При переездах отца с места на место я многое упустила. Теперь, в двадцать шесть лет, приходится наверстывать.

Они поднялись одновременно.

Славен Шульц заметил их, когда они подходили к выходу. Он не окликнул их, но Гинек был убежден, что Славек следит за ними.

— Вам неприятно, что он расскажет товарищам, с кем вас встретил? — спросила Вера на улице.

— Нет, — ответил Гинек, и они направились к автобусной остановке. — Еще раз спасибо, — сказал он, подавая девушке руку, когда подошел автобус.

— А вам спасибо за кофе. В следующий раз приглашу вас на чай, на настоящий, русский. — Ее ладонь была теплой и мягкой. — Но в таком случае нам уже не нужно обращаться друг к другу на «вы». Я — Вера.

— Гинек, — произнес он в ответ.

— Я знаю, — сказала она просто.

— Спокойной ночи, Вера.

24

— Можете на меня положиться, конечно, передам. До свидания.

Яндова положила трубку, глубоко вздохнула и с негодованием заговорила, повернувшись к огромному, покрытому зеленым сукном столу посередине учительской:

— Ведет себя так, будто я… солдат. Методы еще те… Стал допрашивать, почему она не на работе, когда будет в школе… Что я, ее секретарша, что ли?

— Нет, только коллега, — язвительно вставил историк Питра.

Математик Гампл и другие преподаватели приглушенно засмеялись.

— Не понимаю, над чем вы смеетесь. Перемена через две минуты кончается, а я еще не успела позавтракать. Крепко вцепилась в парня… — Она сделала красноречивый жест.

— Вы же завтракали на прошлой перемене, — напомнил Яндовой историк.

— Но яблоко я еще не съела, оно лежит у меня в сумке, — разворчалась учительница и потянулась к своей сумке, чтобы вытащить салфетку с тщательно вымытым яблоком и убедить всех в своей правоте. В этот момент в учительскую вошла Шарка.

— Приветствую детей Коменского [2], — весело сказала она.

Некоторые кивнули ей в ответ, другие встали и протянули руку. Питра тоже поднялся, обошел стол, обнял девушку за плечи и влюбленно осмотрел со всех сторон.

— Поведай плешивому старику, как тебе удается день ото дня хорошеть? — льстиво начал он и тут же заботливо спросил: — Все в порядке?

— Я только что из больницы. Врач утверждает, что я делаю успехи, — ответила она гордо.

— Держись! — Питра ободряюще погладил ее по голове и потянулся через стол за тетрадью с конспектами уроков.

Еще до звонка стала собираться в класс и Яндова. Она величественно проплыла по помещению и, пройдя мимо Шарки к двери, бросила: