Он повернулся на другой бок и взглянул на лицо своей жены. Ее строгий профиль как бы говорил: «Больше на меня не кричи!»

Он поступил необдуманно, это ясно. Душан мысленно извинился перед Элишкой. Он совсем не возражал против ее посещений Шарки, наоборот, был рад, что они подружились. Душан боялся, что из-за ложной гордости она не сумеет это сделать, и поэтому по достоинству оценил ее поступок. Шарка благотворно влияла на Элишку, ей каким-то чудом удалось вырвать Элишку из мучительного состояния одиночества и вселить в нее веру. Ему было легче нести свою долю их общего несчастья, он полностью растворялся в работе и временами забывал обо всем на свете и даже об Элишке. Когда в последний раз он ласкал ее? В глубине души появилось ощущение какой-то неопределенности, бесполезности. Душан прогнал его, слишком уж угнетающим оно было. Он верил, что все закончится хорошо…

Беспокойные мысли Душана прервал звук, не характерный для глубокой ночи. На улице перед домом засигналил газик.

Когда в коридоре залился звонок, он ожидал, что Элишка, как обычно, испуганно выскользнет из-под одеяла. Но она как ни в чем не бывало продолжала неподвижно лежать. Он резко вскочил.

Элишка слышала знакомые голоса под окнами и характерные звуки разбуженного дома. «Не встану, — сказала она сама себе. — Будет еще кричать на меня!» Из-под полуопущенных век она наблюдала, как Душан торопливо скрылся в ванной. С минуту она сражалась сама с собой. Не могла же она отпустить его без завтрака!.. В конце концов Элишка сдалась…

Уже в дверях Душан нагнулся поцеловать ее. Элишка не сопротивлялась, но все же продемонстрировала полное безразличие.

— Прости меня за вчерашнее, — понял он ее равнодушие.

— Беги, а то уедут без тебя. И возвращайся побыстрее, — не вытерпев, нарушила Элишка молчание.

По дороге Душан узнал, что проверку системы безопасности и сбора личного состава дивизиона по тревоге объявило высшее командование. Это его нисколько не удивило. Однако связной добавил:

— Что-то, по-моему, серьезное, товарищ капитан. На объект приехало много начальства. Я заметил и полковника.

Главка не любил делать поспешных выводов, хотя то, что сказал рядовой срочной службы, давало происходящему вполне определенное объяснение — комиссия по проверке боеготовности. Она всегда сваливалась неожиданно, как снег на голову, и начинала работу комплексной проверкой системы боеготовности. Капитан выругался про себя. Ему не хватило всего пары дней для подготовки предложений командиру дивизиона. Перед глазами встало место расположения огневого взвода. Какая обстановка там сейчас? Ведь надо же выбрать такое время! У комиссии, наверное, особое чутье на такие паршивые ситуации…

Прибыв на объект, Душан тут же определил, что дивизион действительно проверяет комиссия. На командном пункте молчаливо прохаживался подполковник Менгарт. Лицо его было хмурым. Подполковник следил за контролем функционирования техники.

— Проверка? — тихо спросил Главка, поздоровавшись.

Менгарт кивнул:

— Пожаловали. — Командир неотрывно смотрел на стрелки часов. Затем, подняв глаза на исполняющего обязанности инженера дивизиона, приказал непривычно глухим голосом: — Пройдите по объекту, знаете, что нужно делать.

До сих пор Главка никого не заметил из проверочной комиссии. При этом он хорошо знал, что дотошные члены комиссии внимательно следят за каждым движением, каждым действием в дивизионе. Команды звучали резко. Рядовые и сержанты, прапорщики и офицеры досконально знали свои обязанности. Возня людей у техники на первый взгляд вызывала впечатление беспомощности, но внимательный наблюдатель наверняка заметил бы четкую систему действий и рациональность движений. Пусковые установки, радиолокаторы, центр энергопитания — все работало безошибочно. Аппаратура ЭВМ, приемо-передающее оборудование, системы подготовки данных для стрельбы — это было поле деятельности солдат и офицеров радиотехнической батареи. Они измеряли параметры, докладывали, проверяли. Электрики знали, что они отвечают головой за бесперебойную подачу электроэнергии нужного напряжения.

Исполняющий обязанности инженера дивизиона проконтролировал важнейшие участки, кое-где поторопил людей, посоветовал, объяснил. Раза два его подмывало повысить голос, но он сдержался. Майор Сойка, которого он встретил среди тех, кто обслуживал пусковую установку, выглядел дружелюбно.

— Ребята Данека стараются вовсю, я только что от них, — бросил он мимоходом.

Даже самая строгая комиссия, отметив слаженные и четкие действия дивизиона, подтвердила, что норматив, установленный для приведения дивизиона в состояние полной боевой готовности, выполнен на «отлично». Вывод при заключительном контроле был таким: «Дивизион готов к выполнению поставленных задач».

Сойка с Главкой облегченно вздохнули, только Менгарт произнес:

— Нечего радоваться, все еще впереди.

Этой фразой командир испортил настроение всем, кто его слышал. Сойка, скрипнув зубами, пошел сообщить о результатах проверки дивизиону.

И все же доля правды в словах Менгарта была. Проверка еще не кончилась. Она пошла полным ходом после построения личного состава дивизиона, когда солдатам и офицерам представили председателя комиссии и ее членов, сообщили, кто из них какое подразделение будет проверять. План проверки приобретал конкретные очертания. Комиссии предстояло изучать качество боевой и политической подготовки, проверять специальные знания солдат и офицеров и даже физическую подготовку. Неделя напряжения, стремления показать все, на что они способны, а потом ожидание результатов.

Когда в кабинете Главки появился светловолосый майор небольшого роста, представившийся Яном Вимером, и завел с капитаном разговор в исключительно доверительном и доброжелательном духе, Душан остался настороже. Ему были неприятны люди, которые в чужом кабинете сразу начинали себя вести как дома. Однако он не обнаружил перед членом комиссии своих чувств, выдал затребованные документы, объяснил методы работы, коснулся и недостатков, а потом остановился на текущих задачах.

Ознакомившись с документами, майор Вимер предложил обсудить некоторые проблемы. Главка быстро понял, что майор в совершенстве знает обязанности и специфику работы инженера дивизиона. Вимер не задавал дилетантских вопросов, его интересовала суть, а из всей совокупности проблем он выбирал наиболее жгучие. Это укрепило расположение Главки к офицеру. Он разговорился с ним о мероприятиях, которые они собираются провести в ближайшее время в дивизионе с целью повышения эффективности учебно-боевой подготовки и подготовки технических кадров. Майор внимательно его выслушал, а затем спросил:

— Почему вы не осуществили это раньше? Когда я просматривал документы, меня поразили некоторые вещи, уже давно ставшие вчерашним днем.

Капитан Главка начал объяснять, сколько усилий требуется для изменения устаревшего мышления у части офицеров, чтобы заставить их искать новые подходы к совершенствованию процесса учебно-боевой подготовки. Он приводил убедительные аргументы, делал далеко идущие выводы.

— Я бы сказал, что нам иногда не хватает единства действий, — закончил он свой монолог.

— Не то что не хватает, его вообще нет, — поправил Главку майор Вимер с едва заметной усмешкой. Главка не знал, как реагировать на это замечание.

В тот же день Главка увидел Менгарта в офицерской столовой. Вид у подполковника был мрачным. Тем не менее он окликнул Главку и пригласил его к своему столу.

— Как у вас идут дела? Сложности есть?

— Какие сложности? — удивился капитан. — Бумаги у нас в порядке, работа проделана немалая… Я только напомнил им, что мы добьемся большего, если сверху нам перестанут морочить головы разными бессмысленными наставлениями, не имеющими ничего общего с нашим планом работы, ими же одобренным.

Подполковник рассеянно покивал, потом поднялся, не доев. Капитан Главка проследил, как он идет к двери. Впервые Менгарт выглядел растерянным, выбитым из седла.