Сначала Шарка подумала, что ошибается. Однако когда высокий молодой человек в модном пальто приблизился к одному из местных жителей и спросил, где в Бореке находится школа, она уже не сомневалась.

Это был Роман. Руки в карманах, спортивная сумка небрежно заброшена на плечо, головного убора нет, красивая модная прическа. Не успела она оглянуться, как Роман устремился в направлении магазина, возле которого стояла Шарка.

На лице Романа отразилось удивление и что-то вроде смущения за нечто содеянное в прошлом.

— Шарка?! Ты здесь?

И хотя он произнес это едва слышно, все присутствующие тут же обратили на них внимание. Он заметил это и, видимо, поэтому попросил:

— Проведешь меня к школе?

Сопровождаемые внимательными взорами жадных до новостей женщин, они пошли по улице. Она не смогла отказать ему, хотя самоуверенность Романа, как и годы назад, раздражала ее. Она сердилась сама на себя за то, что без всякого сопротивления отказалась от покупки продуктов, но больше всего ее в ту минуту волновал вопрос — что здесь ищет этот непрошеный гость?

— Так вот, значит, в какую глушь ты забралась? Я расспрашивал знакомых, но никто не знал, куда ты исчезла, — нарушил он молчание.

— Никуда я не исчезла. Это тот самый городом, о котором я и один четверокурсник института физкультуры мечтали как об идеальном месте для работы и жизни.

— Не будешь же ты злиться на того студента до самой смерти, — усмехнулся он. — Да еще если он будет здесь преподавать.

— Самолюбия в тебе не убавилось, — ответила она, чтобы скрыть удивление.

— Ошибаешься, но у тебя есть на это право, — сказал он и спросил: — Это здесь?

— Кабинет директора на первом этаже, рядом с учительской, — предупредила его Шарка и поторопилась расстаться с ним, потому что заметила шедшую им навстречу по улице Яндову. Шарка быстро вошла в здание, поднялась по лестнице и направилась по коридору к туалету. Ей было наплевать на брезгливую, падкую на сенсации коллегу по работе, как и на все, связанное с Романом Бенешем.

Только услышав стук в дверь и отдаленный звонкий голос директора, Шарка покинула свое убежище и вошла в учительскую. Она уселась на место, и все присутствующие могли подумать, что для нее нет сейчас ничего более важного, чем учительский конспект. Она не оторвала от него глаз даже тогда, когда в учительскую вошла Бартова и представила коллективу нового преподавателя физкультуры.

— Познакомьтесь, пожалуйста, с остальными, — предложила она Бенешу. — Я пока найду школьного сторожа, который покажет вам квартиру.

Бенеш подавал каждому руку, а Шарка думала о том, как несправедлива судьба, которая злонамеренно снова поставила на ее дороге Романа, а теперь, чтобы завершить свое мерзкое дело, поселяет его в обитель романтиков! Это ее расстроило.

— Мартинова, — глядя куда-то мимо него, отчетливо проговорила она, когда Роман подошел к ней.

Обескураженный холодным тоном Шарки, он лишь легонько коснулся ее руки и пролепетал: — Я… я Бенеш…

На первый урок Шарка ушла еще до звонка. Во время занятий ей стало дурно. Она знала, что это не имеет ничего общего с неожиданным приездом в Борек Романа Бенеша. Большим усилием воли Шарка заставила себя провести все уроки. Придя домой, она легла, прижала колени к животу. Ее била дрожь. Спазмы не прекращались. Когда боль немного отступила, она уснула. В хаотическом сне перед всю представали Гинек, Элишка, Душан, Астроном. Мелькнуло лицо и Романа Бенеша.

22

Дверь комнаты с номером четырнадцать широко открылась, и капитан Душан Главка вышел в коридор. Проверив взглядом, все ли в порядке он в ней оставил, Душан закрыл дверь. «Много тебе еще предстоит здесь переделать сообразно твоим представлениям», — мелькнула у него мысль, когда он выходил из штаба.

Уже более четверти года работал Главка в новом качестве. Работал ответственно, с огоньком. Как только объявили приказ об отзыве Гинека Ридла, им овладело приятное волнение. Однако тут же пришло осознание того, что ничего, собственно, не меняется, он будет только замещать инженера дивизиона. Потому-то и не было никаких предварительных кадровых собеседований, рассудил он. Впрочем, он сам мог догадаться, что вряд ли можно навсегда отзывать офицера, который через полгода вернется. И все-таки именно эти шесть месяцев он считает достаточно длительным сроком, чтобы доказать себе и другим, что Менгарт, хоть и временно, выбрал себе неплохого заместителя.

Майерчик теперь исполнял его функции в группе эксплуатации. Освободившись от своих прежних обязанностей, Душан почувствовал себя свободнее, стал работать систематичнее и интенсивнее и вскоре добился первых результатов. Он считал большим успехом обстоятельство, что ему удалось убедить Менгарта в существовании более эффективных способов технической подготовки и учебы, чем те, которые считались в дивизионе единственно правильными. Мало кто отваживался тягаться с Менгартом в специальной подготовке; одолеть известного практика — это уже о чем-то говорило.

Тактику Главка избрал простую и в то же время действенную. При частых встречах с командиром он быстро усвоил, что Менгарт признает только язык фактов, всевозможные предположения и догадки он просто не слушает. Поэтому Главка с муравьиной терпеливостью и усердием изучал работу отдельных звеньев дивизиона, оценивал методы управления, устанавливал эффективность боевой учебы и деятельности.

Доскональный анализ положения дел помогал ему выискивать резервы повышения боеспособности дивизиона. Прав был Менгарт, когда спустя неделю после бурного собрания по вопросам эффективности сказал в комитете парторганизации:

— Приходите с конкретными, обоснованными предложениями. Моя первоочередная обязанность заключается в обеспечении боеготовности. Я отвечаю за охрану воздушного пространства и позволить здесь всякое экспериментирование не имею права, ведь речь идет о жизни людей. Мы должны быть всегда готовы выполнить нашу задачу, к чему я и стремлюсь.

— Мы тоже этого хотим, но с помощью других средств, — высказался от имени комитета его секретарь. — Мы должны добиваться большего эффекта от всей нашей работы.

Менгарт не уступал:

— Конкретные предложения, товарищи, давайте мне конкретные предложения!

Главка, приглашенный в тот раз на заседание партийного комитета, заявил, что предложения будут. После основательной подготовки он предстал перед командиром с одним из них. Капитан понимал, что рискует, ведь осуществление его плана означало бы переворот в процессе сокращения норм подготовки техники к боевому использованию. Суть его предложений сводилась к ликвидации и совмещению некоторых операций.

— Пятнадцать лет мы руководствовались надежными, проверенными методами, все шло хорошо, дивизион неоднократно получал высокие оценки при проверках, — возразил Менгарт.

Главка привел достаточно веские аргументы в пользу нововведений.

— Мы еще не исчерпали всех возможностей существующих методов работы, — стоял на своем командир.

— Старая машина после капитального ремонта будет ездить, но все равно это будет металлолом! — распалился капитан.

Подполковник защищался. Идея Главки упрется в соответствующие инструкции и прочие документы. А как испытать нововведения на деле?

— Потому мы и должны добиваться изменения документов, которые нас не удовлетворяют. Техника развивается, надо было бы это заметить и тем, кто составляет инструкции по ее использованию, — повысил Главка голос. — Нам нужны не мелкие поправки, а совершенно новый подход к работе.

Командир выглядел неприступным — для старого солдата предписания были законом.

— Знаете, что нам скажут техники? Что у них своих забот по горло и им некогда заниматься осуществлением ваших идей, — высказал он другой, уже менее убедительный довод, когда капитан засыпал его примерами из недавнего прошлого.

— Тогда мы выведем их из летаргического сна, — смело резал Главка. — Против нововведений выступают большей частью те, кто привык к удобству и не намерен от него отказаться. Спросите мнение молодых офицеров. Может, я и хвачу через край, если скажу, что нам не пристало руководствоваться методами, характерными для первых шагов развития ракетной техники.