… Как-то лет 18–20 назад ко мне обратилась группа горожан с просьбой защитить их. Оказалось, их выселяют из коммунального дома, чтобы снести его и на его месте построить насосную станцию. Объясняю им, что я не депутат, не государственный деятель, не партийный чиновник и помочь им, к сожалению, не могу.
– Но вы же интересуетесь историей, – сказали эти люди мне.
– А при чем тут история?
– А при том, что этот дом, где мы живем, принадлежал Беловескому.
Пришедшие знали мое уязвимое место. В тот же день иду к председателю исполкома. Благо, он выпускник нашей школы. Председатель внимательно выслушал меня, вспоминая, как ходил со мной в походы.
Конечно, он понимает, что исторические памятники необходимо сохранять. Тем более, дом такого человека, открывшего первый консервный завод в Темир-Хан-Шуре и сделавшего много доброго для горожан и приезжих. Разумеется, уверил меня председатель, дом Беловеских пальцем никто не тронет.
Обрадованные ходоки не знали, как меня благодарить.
Прошло какое-то время, и уже сам председатель обратился ко мне: «Из-за того, что нет насосной станции, жители домов, прилегающих к Беловеской горке, остаются без воды. Он, председатель, понимает, что в истории ценно, однако жители не хотят этого понимать. Они требуют дать воду, хватают за горло».
Тем временем узнаю, что те, кто приходил ко мне с жалобой, уже получили в микрорайоне квартиры. Несколько раз меня приглашали в исполком. Когда же я услышал, что собираются послать ко мне делегацию жителей, остро нуждающихся в воде, я сдался. Но выдвинул условие: на стене насосной станции горисполком поставит мемориальную плиту с подобающей надписью о семье Беловеских. Кроме того, план дома и фотографии всех строений вручат мне…
Председатель клятвенно пообещал все условия джентльменского договора исполнить. Прошли дни, недели, месяцы, годы.
Глава города переехал в Махачкалу. Насосная станция работает, люди довольны. Единственный, кто считает себя обделенным, – это я.
– Выходит, Булач, говорю я сам себе, – ты был плохим учителем, неважно работал в школе, коль скоро один из учеников не исполнил данное им честное слово!
Беседа с краеведами на Беловеской горке перед дальним походом
Утешает то, что название горки навсегда сохраняет память об интересной польской семье Адама Григорьевича Беловеского.
Родившиеся в Дагестане
Лет 25 тому назад Булач рассказывал мне много о Гайдаре Баммате – под этим именем стал известен Гайдар Нажмутдинович Бамматов из селения Кафыр-Кумух Темир-Хан-Шуринского округа. Он был министром иностранных дел Горской республики, а после ее падения эмигрировал в Париж.
Оба сына Гайдара Баммата – Нажмутдин (1922–1985) и Темир-Булат (1925-?) жили тоже в Париже. Нажмутдин – писатель и дипломат, работал в ЮНЕСКО. Профессор, преподавал в Сорбонне и Кембридже. Автор более 50 работ по истории, написанных им на французском, немецком, английском, испанском и итальянском языках. Брат его Темир-Булат на протяжении многих лет до ухода на пенсию был генеральным авиаконструктором Франции.
В те годы, когда Булач Имадутдинович рассказывал о сыновьях Гайдара Баммата, он говорил, что у него есть точные сведения о другом нашем земляке. Он был не ученый, не генерал и не министр, а личный телохранитель Наполеона.
Признаюсь, я впервые не поверил Булачу. Спросить у него, откуда у него эти сведения, мне было неудобно.
Недавно мне попала в руки газета «Времена» от 5 мая 2006 г. В ней черным по белому написано: «В книжный фонд Института рукописей им. М. Физули Национальной Академии наук Азербайджана включен двухтомник «Тюркские следы в Европе», изданный в Анкаре Алтаном Араслы».
Дальше я привожу текст из газеты без изменений и добавлений:
«Как сообщили в Институте рукописей им. И. Физули, автор книги, опираясь на исторические источники, рассказал о самом ценном для них эпизоде из периода правления Наполеона – о жизни и деятельности во Франции главного телохранителя императора Наполеона, дагестанца по имени Рустам.
Родившись в Дагестане, Рустам некоторое время жил сначала в Египте. Очевидно, он был из тюркских мамлюков. После оккупации Египта французами в 1798 году Рустама вывезли во Францию. Отличавшийся своими рыцарскими качествами, наш соотечественник смог дослужиться до главного телохранителя императора Наполеона. По имеющейся информации, он женился в 1806 году на девушке из французской аристократической семьи.
Дагестанец Рустам, выполняя обязанности главного телохранителя императора, тем не менее, носил национальную кавказскую одежду. Без слов, своей одеждой он говорил всем, что он дагестанец.
Первый книгоиздатель в Дагестане
Речь пойдет о замечательном человеке, основателе первой типографии в Дагестане, друге Али Каяева и Абусупьяна Акаева Магомед-Мирзе Мавраеве.
В Буйнакске жили и живут его дети и внуки: сыновья Энвер Мавраев (математик), Ниязбек Мавраев (заслуженный учитель школ Дагестана, тоже математик), внучка Асият Ниязбековна – начальник ГУО г. Буйнакска.
Предка Мавраевых звали Мавр, рассказывал Булач. Раньше они относились к Нахибашевскому роду, но через 100 лет стали называться Мавраевыми.
Сын Мавра Магомед-Али был женат на дочери казикумухца Гуарша, от которой имел двух дочерей и сына Магомед-Мирзу.
С семи лет Магомед-Мирза учился в Согратлинской школе. Он был очень способный мальчик, но учился недолго. Вскоре его отец умер, и Магомед-Мирза вернулся в родной Чох.
Уже в 12 лет он уезжает в Бахчисарай учиться типографскому делу. Ему очень хотелось издать рукописи отца. От отца ему достались не только рукописи, но и 300–400 баранов.
После приезда из Бахчисарая молодой Магомед-Мирза распродал скот и в 1903 году в Темир-Хан-Шуре открыл первую в Дагестане типографию. В этой типографии печатали книги на языках народов Дагестана, арабском и русском языках.
Так он стал и первым в Дагестане книгоиздателем. Сама типография располагалась на углу Каравансараевской улицы и Гунибского шоссе. Сейчас это улицы Чкалова и Имама Шамиля. Старожилы города хорошо помнят это здание.
Мавраев не жалел денег на развитие производства, приобретал новое оборудование, приглашал к себе специалистов высокого класса, опытных инженеров, изучал их работу. Помимо типографии, он еще открыл кожевенное предприятие.
Магомед-Мирза, пожалуй, как никто другой в наших горах, знал фольклор, обладал острым умом и даром красноречия.
Знаток нашего края, преподаватель и переводчик А. Ф. Назаревич так отозвался о нем: «Издавал Мавраев, главным образом, книги не только о пророках, но надо отдать ему должное – среди безнадежной старины и церковщины нет-нет да и мелькали жемчужины дагестанской поэзии. Спасибо ему за это».
В 1914 году, когда началась Первая мировая война, Магомед-Мирза открыл и кинжальный завод. И сразу стали поступать заказы на сабли, шашки и кинжалы, которые необходимо было поставлять в кавалерийские части.
На работу он пригласил уста – мастеров по оружейному делу из окрестных сел, пригласил он и инженера. Им оказался Махач Дахадаев. Продукция завода пользовалась спросом, а большой прибыли не было. На вопрос Магомед-Мирзы: «В чем причина?» – Махач ответил, что война будет идти неизвестно сколько времени, и поэтому надо расширять производство, а для этого, как известно, требуются деньги. Вскоре произошла революция, и среди тех, кто руководил ею в Дагестане, Магомед-Мирза увидел своего инженера Махача Дахадаева.