«Я и сам-то, толком, не понимаю, как сдержался вчера», добавил он, но уже, разумеется, мысленно.
- Ох, ваше величество! – На выдохе произнесла Саша, восхищённо качая головой. – Знали бы вы, как я вам благодарна!
«Ваше величество»? Опять? Кажется, эту упрямую негодницу уже не переделать!
- Как и я тебе, – ответствовал Мишель. – Если бы не ты, я бы ещё долго гадал о причинах убийства моей матери.
Ах, да! Сашенька будто только теперь вспомнила то, что не давало ей покоя весь вчерашний день. И позавчерашний, с того момента, как Марина Викторовна рассказала про дочь Санды Кройтор. А в том, что это была именно её дочь, сомневаться уже не приходилось.
Набравшись решимости, Саша пересказала Мишелю всё то, что услышала от мадам Воробьёвой накануне. Волконский слушал её хмуро, и ещё сильнее нахмурился, когда она подытожила свою историю фразой:
- И этой девочкой вполне могу быть я!
Она?! Получив хорошую возможность полюбоваться Сашенькой лишний раз, Мишель стал внимательно изучать черты её лица. И, под конец, категорично покачал головой.
- Что? Почему нет? Она сама говорила, что я похожа на Санду, и меня даже зовут так же! И волосы… рыжие волосы! – Саша пропустила распущенные пряди сквозь пальцы, демонстрируя их Мишелю, словно это не он с самого утра тем и занимался, что любовался ими! – И кулон этот, что она мне подарила тогда… Вполне может статься, что раньше он принадлежал Санде.
- Бедная моя сестрёнка, ты настолько не хочешь быть дочерью этой продажной шлю… Алёны Александровны, что готова схватиться за любую возможность, пусть даже за такую призрачную? – То ли в шутку, то ли всерьёз спросил он. Но то, что Волконский позволил себе дурно высказаться в адрес её матери, Сашу, разумеется, не порадовало.
- Сестрёнка, – повторила она, вместо того, чтобы попросить его извиниться. – Вот в том-то и дело, что сестрёнка, ваше величество! Вы это всё с иронией говорите, а может так статься, что…
- Боже мой, нет, – перебил её Мишель, не дав озвучить этой страшной истины. Упаси боже, чтобы она оказалась его родной сестрой! И теперь уже вовсе не по тем причинам, что были неделю назад – ну, знаете, классовое неравенство, и так далее… К чёрту неравенство! Она никак не может быть его сестрой, просто потому что… не может! И поэтому что это было бы самым кошмарным извращением из всех – испытывать такое сумасшедшее влечение к собственной единокровной сестре.
Нет уж, увольте!
Саша, как и Мишель минутой ранее, воспользовалась возможностью получше рассмотреть его под благородным предлогом. И, скрестив руки на груди, наградила его пристальным взглядом, пробежавшимся по его лицу, и остановившимся на обнажённой груди, виднеющейся сквозь не до конца застёгнутую рубашку.
- Мы с тобой не слишком-то похожи, – озвучил очевидное Мишель.
- Я могла пойти в Санду, а вы – в Кройтора! – Не унималась Саша. – Он наверняка вот именно так и выглядел, как вы! Смуглый, темноволосый, ну прямо вылитый Кройтор!
- У тебя навязчивая идея, чтобы я оказался, в конце концов, его сыном? Это лучше, по-твоему, чем быть сыном Ивана Гордеева?
- Не знаю. Оба хороши, если верить рассказу Рихтера.
- Да не мы это, сестрёнка, не мы, – заверил её Мишель. Так, словно знал наверняка.
«Да хорошо бы, если хоть один из нас не их ребёнок!», подумала Саша, которая, вообще-то, тоже стыдилась, что её позорным образом тянет к потенциальному брату.
- Вашими бы устами... – Пробормотала она, поднимаясь из-за стола. – Я не спросила вас об Адриане. Он рассказал что-нибудь новенькое? Видимо, нет, раз история с кражей ещё и дочери, стала для вас новостью сегодня!
- Не было никакой кражи, – покачал головой Мишель. – С сыном ещё может быть, но дочь у Кройтора точно никто не крал. Моя мать наверняка забрала её уже после его смерти.
- Какой ещё смерти?! – Возмущённо воскликнула Александра. Мишель пояснил, пересказав слова Адриана, но Саша всё равно ничего не поняла. – Но если он вот уже двадцать лет как мёртв, то кто же тогда…
Про Юлию Николаевну она решила не говорить, дабы не озвучивать лишний раз то, о чём его величеству и без неё неприятно было вспоминать. Но он всё равно помрачнел лицом, как и всякий раз, когда речь заходила о его смерти его матери.
- Да. Я тоже задаюсь этим вопросом с некоторых пор. – Волконский взглянул на часы, и сказал с некоторым сожалением: - Пойдём, сестрёнка, нам пора, иначе ты опоздаешь.
Экий заботливый! И до чего непривычно было такое внимание с его стороны! Да что уж там, Саша вообще-то и до того не была разбалована ничьей заботой – разве что, Серёжи? Но про Авдеева рядом с князем ей и не думалось.
А Мишель словно и не собирался отходить от своего нового образа. Ни намёка на былую холодность в нём не было, более того, он был не в пример самому себе учтив, галантен и обходителен – открыл перед ней дверь, подал руку, чтобы усесться на сиденье кареты, и даже улыбнулся пару раз.
А под конец и вовсе заявил:
- Я скажу Воробьёву, что это я взял дело с его стола в тот день. Чтобы у тебя из-за этого не было неприятностей!
И тут Саша не удержалась.
- Ваше величество, да что с вами?!
- Что со мной? – С улыбкой спросил Мишель.
- Какой-то вы сказочно добрый в последнее время, сами на себя не похожий!
- В самом деле? – Как будто и не замечая за собой ничего подобного, поинтересовался Волконский.
- Где подвох? – С подозрением спросила Сашенька.
- А что, должен быть?
- Непременно! Вы же, в конце концов, наполовину Гордеев, как и ваш отец! А от Гордеевых непременно нужно ждать подвоха!
- Я ещё и наполовину Волконский, как моя мать. Так что никакого подвоха не будет, не волнуйся. – С этими словами он изысканно поклонился ей – так, словно она была, по меньшей мере, императрицей – и, посмеиваясь, уверенной походкой зашагал к больнице. Саша хотела, было, задержаться, чтобы не заходить вместе с ним и не давать поводов для сплетен, но Вера Гурко всё равно уже её увидела.
«Боже мой, только не это!», подумала Сашенька обречённо, и, повесив голову, зашагала к дверям.
- Прошу тебя, ни о чём не спрашивай! – Сразу же сказала она, вскинув руку, предвидя бурный поток вопросов. – Он просто меня подвёз! В конце концов, он мой брат, и в этом нет ничего такого!
- Просто подвёз?! – Возмутилась Вера, забыв даже об элементарном приветствии. – Видела я, как он на тебя смотрел!
- Как? – Ахнула Сашенька. Как на ничтожество, как же ещё? Раньше он смотрел на неё именно так. Но, видимо, так было раньше.
- Знамо дело как! – Фыркнула Вера, и покачала головой, но без укора, а скорее с восхищением. – Смотри, Сашка, осторожнее! А что будет, если блондинчик твой его здесь увидит? Или он блондинчика?
- Господи, Вера, перестань выдумывать! Они прекрасно знают друг о друге, и…
Но Вера её совсем не слушала.
- Брат! – Фыркнула она. – Как же! Не родной, поди, брат-то? На родных, Саша, такими глазами не смотрят!
«Да как он на меня смотрел-то, боже мой?!», с недоумением спрашивала себя Александра, и над этими словами Веры рассуждала всю первую половину дня, поминутно разбавляя эти мысли другими – об их с Волконским возможном родстве. И не о том, которое намечалось ввиду свадьбы их родителей, а о том, что, может быть, случилось уже давным-давно…
Не дай Бог, всякий раз думала она, и крестилась, крестилась, словно это как-то могло повлиять на события, произошедшие в прошлом. Но молитва ей помогала. И Ипполит Сидоренко, оказавшийся хорошим наставником, в трезвые свои часы, тоже помогал. С ним время летело незаметно, и в один момент Сашенька вдруг поняла, что перестала бояться покойников, и уже не вздрагивала от отвращения всякий раз, когда бралась за скальпель.
- Хорошая ты девка, Санька. Но, попомни моё слово, была бы парнем – цены бы тебе не было! – На этой фразе Ипполит Афанасьевич взял за правило завершать их совместную работу, и, лукаво подмигивая, добавлял всякий раз: - Может, выпьем?