- Хорошо, – ответила Саша, ничуть не слукавив. Постель у него была мягкая, и пахла… пахла им. Такой родной запах, всё ещё сводящий её с ума. – Как я здесь оказалась?
- Я тебя привёз, надо думать, – Мишель встал на пороге, облокотившись о дверной косяк, и выглядел при этом на удивление соблазнительно. Без пиджака, в одной тонкой рубашке на голое тело, с закатанными по локти рукавами, открывающими загорелые мускулистые руки с тёмной порослью. А до чего выгодно смотрелись его плечи, обтянутые светлой сатиновой тканью! Так и хотелось к ним прикоснуться. А ещё хотелось запустить руку в расстёгнутую на три верхние пуговицы рубашку, и…
И много чего другого, не менее бесстыдного, какой ужас, Сашенька!
- Вы привезли? Сюда? - С усилием заставив себя поднять взор с его потрясающей фигуры на его не менее прекрасные глаза, Саша вопросительно изогнула бровь. - Зачем?
- Думаешь, лучше было оставить тебя в больнице? На радость Воробьёву, ищущему малейший повод тебя выгнать?
О-о, нет, совершенно точно не стоило этого делать! Сашенька вяло улыбнулась, кивнула ему и подытожила:
- Получается, вы снова меня спасли? – Посмотрев на себя, она спросила бездумно: - А почему я в одежде, и на кровати?
Мишель не сдержал смешка, впрочем, тотчас же постаравшись взять себя в руки. Затем улыбнулся и спросил осторожно:
- А ты предпочла бы, чтобы я тебя раздел? – Он решил не говорить ей, что такой вариант развития событий вполне мог иметь место.
- Господи, нет! Я не об этом спрашивала! В одежде, на постели… как-то это… нехорошо! Я вот к чему, – Запоздало объяснила она, заливаясь краской от того, что он понял её неправильно.
- Ничего страшного, – заверил её Мишель, этим утром бывший на удивление добрым и милым. – Вставай, пойдём, я покажу тебе, где можно умыться и привести себя в порядок. Голова не болит?
- Болит, – созналась Саша.
- Что-нибудь придумаем. – С весёлой улыбкой сказал он, и, вспоминая о былых загулах на пару с Алексеем, под нос себе пробормотал: - В этой квартире, определённо, знают, как бороться с похмельем!
- Что?
- А? Нет, ничего. Ванная вон там, через две двери. – Когда Саша вышла в коридор, Мишель показал ей, в каком направлении идти. – Не заблудишься?
- Надеюсь, нет. Но, уж в случае чего, вы меня, пожалуйста, найдите. – С улыбкой сказала она, и Волконский пообещал.
Потом было десятиминутное умывание холодной водой, которое, однако, ничуть не помогло. А уж когда Саша увидела своё печальное отражение в зеркале над раковиной, ей стало совсем худо.
«Бог ты мой, на кого я похожа?! И он видел меня такой! И неизвестно, что ещё он видел! И, самое страшное, я ведь не помню, что говорила ему вчера! Я вообще ничего не помню! Боже, какой кошмар!»
Совладать с волосами оказалось и вовсе невозможно. Та часть, что была заплетена в косу, упрямо кудрявилась, другая же и вовсе стояла дыбом, и отказывалась укладываться даже после того, как Саша сбрызнула волосы водой. Отчаявшись улучшить свой внешний вид, она махнула рукой и оставила как было, уже не стесняясь предстать перед Мишелем жалкой, непричёсанной, растрёпанной и никчёмной. Вряд ли после вчерашнего он разочаруется в ней больше.
Он, однако, не разочаровался. Когда она застыла в изумлении в дверях кухни, никак не ожидавшая застать его величество за таким крестьянским занятием, как нарезание хлеба, Мишель, обернувшись, в свою очередь, тоже застыл.
На фею она была похожа, на самую настоящую сказочную фею! Солнечный свет терялся в её рыжих волосах, струившихся по хрупким плечам, а глаза её… Глаза её были похожи на талый шоколад, и в них хотелось смотреть бесконечно.
- Вы… что делаете? – С запоздалым удивлением спросила Саша, наконец-то перешагнув порог просторной кухни.
- А что, не видно? – С усмешкой спросил Мишель, отрезав последний кусок, и положив его на тарелку. – Присаживайся, сестрёнка, завтрак готов! Покушаешь, и я отвезу тебя в больницу.
- Отвезёте?! – Саша удивилась ещё больше. – Тут два шага пешком, я и сама дойду, ваше величество, не утруждайте себя!
- Мне это совсем не в тягость. К тому же, мне нужен твой ублюдок-начальник. – С простодушной улыбкой сказал Мишель, и, как ни в чём не бывало, поставил перед усевшейся Сашенькой тарелку с яичницей с беконом, блинчиками и зеленью. Бокал с чаем уже стоял, дожидаясь её, сливочное масло таяло в хрустальной вазочке на столе, рядом с розеткой, полной клубничного варенья.
Саша окончательно убедилась в том, что происходящее с нею – всего лишь сон, и решила, как и всегда в таких случаях, просто получать от него удовольствия. Мишель Волконский ей прежде никогда не снился, несмотря на то, что она только о нём в последнее время и думала.
- Кто это всё приготовил? – Спросила она, блаженно зажмурившись от самого вкусного блинчика в мире. Для её бедного желудка горячая пища сейчас была в самый раз.
- Боже мой, - смеясь, отозвался Мишель. – На редкость глупый вопрос, учитывая, что кроме нас с тобой в квартире никого нет! И, если это не ты, стало быть…? – Он поиграл бровями, призывая её самой додуматься до единственно верного ответа.
А Саша даже жевать перестала от удивления. Он, что, умеет готовить?! Так он не шутил, когда говорил ей об этом? Мишель улыбнулся, сел напротив неё, сделал пару глотков сладкого чая, и напомнил:
- Ты же сама тогда сказала, что не поверишь, пока не убедишься лично! Вот, пожалуйста, милости прошу!
- Ваше величество, у вас кулинарный талант! – Со всей возможной искренностью сказала ему Саша. Она была готова расплакаться в тот момент, до того тронула её эта неожиданная забота. А Мишель ещё чуть нахмурился и попросил:
- Ты не могла бы называть меня по имени?
Нет, не могла бы.
Она уже вообще ничего не могла, кроме как смотреть на него и безмолвно восхищаться. Вместо ответа, Саша прошептала сбивчиво:
- Для меня ещё никто никогда не готовил завтрак!
Разве что отец? Но это было один или два раза в жизни, обычно она готовила Ивану Фетисовичу сама. Мишель же её словам лишь улыбнулся, и не упустил возможности сказать:
- В таком случае я ещё больше разочарован в Авдееве. Не умеет делать девушке приятное!
Ну, допустим, Серёжа-то умел, грех возводить напраслину на хорошего человека! Просто делал он это не столь утончёнными способами, как Мишель. Но зато, кажется, куда более действенными и решительными.
«И вообще, посмотрел бы я на него, окажись он на моём месте вчера ночью!», коварно подумал Волконский. И уже в следующую секунду понял, что – о, нет! – пожалуйста, не надо испытывать Авдеева на прочность. Мишель был убеждён, что Сергей Константинович без боя сдаст первый же раунд.
- Простите меня, пожалуйста! – Прошептала Сашенька, когда завтрак был съеден, и оставался лишь чай. – Я вообще ничего не помню из вчерашнего! Должно быть, я доставила вам массу неудобств.
- Ничего страшного, в комнате Алексея кровать тоже удобная, – отозвался Мишель, а Саша едва ли не вздохнула с облегчением – слава богу, они всё-таки не спали вместе!
- Мне очень-очень стыдно перед вами, – продолжила она, опустив голову. – Я не должна была себя так вести! Я вчера вообще всё делала неправильно, начиная с самого утра и заканчивая этой попойкой с Владимиром Петровичем! Ох, знали бы вы, как мне стыдно!
Да уж знаем, сами не без греха. Мишель спрятал улыбку, и сказал ей совершенно искренне:
- Тебе не за что извиняться.
- Не за что?! А это всё как же? Господи, я ночевала в вашей спальне, какой кошмар! Что подумает Серёжа, когда узнает?! А Ксения Андреевна?! – Тут Саша невольно побледнела. – Боже, а если бы она пришла вчера?
- Она бы не пришла, – заверил её Мишель. – После того памятного вечера она больше не приходит. Обиделась.
- Так помиритесь с ней! – Горячо попросила Сашенька, которой всё ещё было неловко за то, что она так унизила Ксению вчерашним утром, да ещё и у всех на глазах.
- Она сама со мной помирится, когда сочтёт нужным. Да не волнуйся ты так на её счёт! – Тут Мишель мило улыбнулся ей и продолжил: - Что касается твоего Серёжи, я думаю, ему не обязательно обо всём этом знать. Уверен, он поймёт всё не так, как нужно. Собственно, никто не поймёт.