Ряд за рядом, поднявшись к большим облакам,

Вы зачем забрались в небеса, журавли?

Ваша песня тоскливая так грустна,

Вы куда направляете путь, журавли?

Словно бусы, нанизаны ваши ряды,

Высоко в небесах вы летите, горды.

Не случилось бы с вами какой беды,

Добывайте корм как-нибудь, журавли.

Я скажу, и в словах моих правда живет:

Вас крылатый злодей на дороге ждет,

Злобный сокол размечет ваш перелет,

Алой кровью окрасите грудь, журавли.

Ваша родина, ваша отчизна – Багдад,

Ваши перья – забава того, кто богат.

Ваши песни на сердце, как струны, гремят.

Вы зачем мне терзаете грудь, журавли?

Вы спросите, друзья, обо мне, больном.

Я письмо напишу дрожащим пером.

О больном Видади в свой багдадский дом

Принесите письмо как-нибудь, журавли.

Там, где любви напрасно сердце ждет,

Оно увянет, сгинет, пропадет.

Но и любовь там расцвести не сможет,

Где верности и дружбы не найдет.

Будь преданным, но каждому не верь

И душу всем не открывай, как дверь,

Товар души не выноси на рынок,

Где нет ему ценителей теперь.

Создатель, одинокого храни,

Трудны его безрадостные дни.

Он окружен заботой и печалью -

Где друга нет, там властвуют они.

Зачем нам к вечным истинам взывать,

В свои дома несчастья призывать?

Зачем от правды люди отвернулись,

Где нет причин о правде забывать?

Ликующий, ко мне направь стопы

И выслушай слова – они скупы.

Ведь даже розе иногда приятно

То место, где отсутствуют шипы.

Любви желают в мире все сердца,

И трепету и вздохам нет конца.

Сам исцелитель Видади страдает,

Когда не видит милого лица.

О друг души моей! Жду не дождусь.

Как рассказать мои мученья? Ах!

Оборвалась душа. Терпенья нет.

Как долгий год – часов теченье. Ах!

Беззвучно время тянется, дразня,

Пылает тело, словно сноп огня,

Истлела сердца ржавая броня,

Оно как склеп без назначенья. Ах!

Согбенный жаждой, согнутый в дугу,

Я рваных жил своих не берегу,

Ручьями слез по городу бегу,

Изнемогаю от влеченья. Ах!

Ни с чем любовь мою сравнить нельзя,

Приводит к смерти сладкая стезя,

О ветер! Были мы с тобой друзья,

Повей же вздохом облегченья! Ах!

Я Видади. Меня грызет недуг.

Я понимаю всех, кто полон мук.

О родина! О милая! О друг!

О жизнь! О тьма! О заточенье! Ах!

Мы жить не можем, смерть поправ,- как тяжко умирать!

На жизнь имея столько прав, как тяжко умирать!

Огонь любви в моей крови, тебя желаю я.

Мечтанья о тебе прервав, как тяжко умирать!

Мой взор еще не опустел, ведь он тебя встречал.

Тебя опять не увидав, как тяжко умирать!

Готов смеяться мой язык и голос щебетать.

Высоко голову подняв, как тяжко умирать!

Пускай страдает тот, кто знал, жалеет, кто не знал.

Свою хвалу тебе послав, как тяжко умирать!

Стрелой пронзенный прямо в грудь, бесцельно я бегу.

Мой след неровен и кровав… Как тяжко умирать!

Подруги сердца моего со мною нету здесь.

Душевных тайн не рассказав, как тяжко умирать!

Я разучился говорить, и силы нет в руках.

Недолюбив, не дострадав, как тяжко умирать!

Без крова, на чужой земле, вдали от мест родных,

Страданий всех не описав, как тяжко умирать!

Ты, Видади, имел детей, красивых, молодых!

Их всех по свету растеряв, как тяжко умирать!

Всевышний взор, не отвращай, пускай бездумен я,

Я узник сердца, от любви теперь безумен я.

Нелепы все мои дела, утратил разум я,

Но я не трус, за честь любви восстану разом я.

От жизни милой жизнь свою не отрываю я,

Я жертва глаз ее и губ, и к ней взываю я.

Хоть не поклонник винных чаш и пылких сборищ я,

Зато властитель той страны, где грусть и горечь, я.

Я славу мимо пропустил, ее не жажду я,

Своей печалью утолить сумею жажду я.

Каждое утро веет зефир, ищет любимую на заре,

Порою касается он ветвей, порой мокрых роз в серебре.

Скверная пища вязнет в зубах, в горло не хочет она идти.

Время проносится мимо тех, кто не стоит на его пути.

Напрасно в бархатной тьме горит маленький, нежный огонь свечи,

Может любимой коснуться он и озарить ее стан в ночи.

В беседе с ничтожным тратишь слова, напрасной становится речь твоя.

С мудрым беседуй – хаганских богатств стоят одежды его края.

Я на арене бед обращу голову в круглый, кровавый мяч,

Пустит ее по чужим рукам, в свальную яму бросит палач.

Смерть за достойного – славная смерть, великой жизни она равна,

Жизнь пожертвуй за душу ту, тысяча душ которой цена.

Пусть Видади немощен, стар, дряхл, морщинист и некрасив,

Но все же он стоит сотен таких пламенных юношей, как Вагиф.