Ризаматов круто повернулся:

— Пойдемте.

— Куда?

— Ко мне на квартиру.

— Нет, квартира — неподходящее место.

— А куда бы вы хотели?

— Вам виднее. Вы не менее меня заинтересованы в том, чтобы предстоящий разговор остался между нами.

Алим промолчал.

…Широкие степные просторы прорезал полноводный канал. По обоим берегам его тянулись стройные шпалеры тополей, зеленела сочная трава. До ушей долетал приятный рокочущий шум воды, спадающей каскадами. Слева тянулись веселые, нарядные коттеджи, окруженные клумбами цветов, увитые густым хмелем.

— Хорошо тут у вас! — заметил Раджими. — Как в городе.

— Да, пожалуй, — согласился Алим. Поселок остался позади.

У отводного канала разместилась птицеферма. Крик уток, хлопанье крыльев наполнили воздух.

Дальше тянулись огороды, пруды.

Раджими и Алим шли узенькой тропой по берегу канала.

— Вы работаете начальником противопожарной охраны? — поинтересовался Раджими.

— Помощником, — ответил Алим.

— Давайте сядем, — предложил Раджими. Помолчали.

— Ваш старший друг уже действует, — сказал Раджими, решившись начать деловой разговор. — Настала пора и вам последовать его примеру.

— Постараюсь сделать все, что от меня зависит, — ответил Алим, вспомнив состоявшуюся в свое время беседу с майором Шарафовым.

Майор предупреждал тогда, что лазутчики иностранной разведки могут пожаловать внезапно, а поэтому надо все время быть готовым к визиту и вести себя соответственно обстоятельствам.

— Много на этом предприятии работает наших земляков? — спросил Раджими.

Конечно, Алим мог задать встречный вопрос: кого именно имеет в виду Раджими под словом «земляк», ибо Алим еще не мог определить, к какой национальности принадлежит его собеседник, но он ответил:

— Очень много. Процентов шестьдесят, а то и семьдесят.

— Это хорошо, — заметил Раджими. — Вот ими в первую очередь мы с вами и займемся.

Мысль его была ясна: выяснить, сколько лиц из местных национальностей занято на ГЭС, что это за люди, откуда они, кто их родители, родственники, друзья; есть ли среди них участники последней войны: в данном случае Раджими интересовался только теми, кто был в плену. О них надо узнать все, что возможно: как попали в плен, как долго находились в нем, кем и когда освобождены.

— И вам и мне ясно, — пояснил Раджими, — что задачу эту сразу не выполнишь. Действуйте постепенно, но систематически, все интересное сообщайте мне. Нам надо неустанно искать людей для выполнения своих задач. Как мы их используем — подскажет обстановка.

Алим кивнул головой.

Как хотелось ему сейчас взять этого желтого, с пергаментным лицом посланца поджигателей новой войны, поднять в воздух и ударить о землю!

Беседа продолжалась долго. Условились, что за первой информацией Раджими явится через несколько дней.

— Будем надеяться, что аллах поможет вам, — сказал на прощанье Раджими. — Аллах — всемогущий наш заступник.

Алим чуть слышно скрипнул зубами.

7

Никита Родионович тщательно изучал маленькую фотокарточку. С нее смотрел мужчина с большими залысинами на лбу, с короткой бородкой, слегка вьющейся на концах.

Нет, это лицо ему незнакомо. Широкий, крутой лоб и властные, резко очерченные губы, правда, кого-то напоминают, но кого именно — вспомнить не удалось. Если бы на лице не было темных очков, то, возможно, оно выглядело бы иначе. Главное — глаза, а они скрыты.

— Ну как? — спросил майор Шарафов. Ожогин замотал головой:

— Этого человека я не знаю. А кто он?

— Пока сказать трудно, — ответил Шарафов, — но надеюсь, что общими силами мы разрешим эту задачу. Во всяком случае, он известен Раджими, а этого достаточно, чтобы он заинтересовал и нас.

Никита Родионович передал карточку Шарафову.

— А не съездить ли мне к Ризаматову? — предложил он. — На последнем свидании Раджими сказал, что остался доволен встречей с Алимом.

— Ездить к товарищу Ризаматову нет необходимости. Он также доволен результатами встречи и знает, как себя вести. Я, между прочим, хотел извиниться, что заставил вас так долго сидеть в парикмахерской Раджими…

— Обследование комнаты имело успех?

— Имело! И даже больший, чем я рассчитывал. Теперь ясно, что совместно с Раджими, Саткынбаем и Абдукаримом действует еще один человек. Но он находится здесь временно, с определенной миссией. Для пользы дела я могу вам кое-что рассказать.

Органы государственной безопасности перехватили донесение, предназначенное к отправке через границу. В нем сообщалось, что автор донесения оказался в городе Н. и нашел «четырех друзей». Далее автор приносил благодарность адресату за то, что тот дал ему возможность встретить здесь «настоящего друга, стоящего дороже четырех остальных», друга, с которым его связывает очень многое в прошлом.

Майор Шарафов полагал, что под четырьмя друзьями подразумеваются Саткынбай, Ожогин, Ризаматов и Абдукарим. Настоящим другом мог быть Раджими.

— Не исключено, — заметил майор, — что автор донесения и человек, заснятый на этой фотокарточке, — одно и то же лицо.

Он взял снимок, посмотрел на него вблизи, потом на расстоянии вытянутой руки и сказал:

— Но есть в этом донесении места темные и непонятные. Вот, например. — Майор положил фотоснимок, пододвинул к себе исписанный лист бумаги и прочел вслух: — «Транзитник перестал существовать в С — м Чикаго. Удачно были преодолены препятствия, мешавшие маршруту»…

— Как? В каком городе? Прочтите еще раз! Шарафов прочел фразу вторично.

— Чикаго?.. Чикаго?.. — как бы что-то вспоминая, проговорил Ожогин. — Где-то я читал… один литератор сравнивал наш Новосибирск с Чикаго. Он назвал Новосибирск — Сибирским Чикаго.

— Правильно, — улыбнулся Шарафов. — Я дал задание еще раз проверить.

— Вы сможете дать мне на час эту фотокарточку? — спросил Ожогин майора.

Тот поднял широкие брови:

— Для чего?

— Разрешите пока не высказывать своих предположений. Я собираюсь лишь показать эту карточку жене брата. Она жила и училась в Новосибирске и недавно возвратилась оттуда. Все может быть…

— Пожалуйста. — Шарафов подал карточку Никите Родионовичу.

Никита Родионович открыл своим ключом квартиру, зажег свет и, постучавшись в комнату к Антонине, попросил ее выйти.

Пока Антонина одевалась, Никита Родионович взволнованно ходил из угла в угол. Рассказ Антонины натолкнул его на мысль, что человек в очках, ехавший с ней через Новосибирск, то же лицо, что и изображенный на фотокарточке.

Вошла Антонина.

— Посмотри, пожалуйста, это не твой спутник? — протянул ей фотокарточку Никита Родионович.

Антонина взяла в руки карточку и вздрогнула.

— Он? — спросил Никита Родионович.

— Он, — тихо произнесла Антонина и с беспокойством посмотрела на Никиту Родионовича. — Как попала к вам эта карточка?

— Я ее взял у майора Шарафова, чтобы показать тебе. Я почему-то чувствовал, что мы имеем дело с одним и тем же лицом.

— С каким одним лицом?

— Этого, Тонечка, сказать не могу. Здесь уже тайна.

— Понимаю, — смутилась Антонина. — Но, конечно, он сфотографирован до смерти?

Никита Родионович рассмеялся:

— Если он действительно умер, то до смерти. Спасибо, Тонечка! Я побегу к Шарафову. Спи и не волнуйся… Костя не звонил? — И, не дождавшись ответа. Ожогин выбежал из дому…

— Почему же вы раньше не рассказали об этой истории с вашей родственницей! — с укором сказал Шарафов.

— Откровенно говоря, я не придал ей значения, тем более что соответствующие органы занимались расследованием, — ответил Ожогин.

— Ай-яй-яй! — покачал головой майор. — Как это нехорошо со стороны опытного разведчика.

Вывод напрашивался сам собой: автором донесения, предназначенного к отправке за рубеж, являлся иностранец-транзитник, ехавший в Шанхай, бесследно исчезнувший в пути и оказавшийся в Узбекистане.