Взглянув на группу бродячих цыган, которых всегда много летом в больших городах, Гарик брезгливо улыбнулся, поморщился: «Сопернички!» Но вот его взгляд насторожился, выхватив в уличной суете крепко скроенного бородатого мужчину. По всему, человека приезжего: он беспомощно оглядывался по сторонам и уже несколько раз о чем-то расспрашивал прохожих. Ему явно не везло: то ли вопрос был трудным, или мужчина попадал на приезжих — пожав плечами, они проходили мимо. Но вот одна сухонькая старушка, внимательно выслушав приезжего, указала клюкой в сторону и снова двинулась своим путем, утюжа старческими ногами асфальт. Бросив вдогонку старушке слова благодарности, бородатый устремился в указанном направлении.
Стараясь не упустить его из виду, Гарик направился за ним. Вскоре они оказались в огромном универмаге, который был забит до отказа: сплошная масса людей направлялась густыми потоками из отдела в отдел. Потоки сталкивались, смешивались, долго разбирались, кричали, ругались… У прилавков было не лучше: каждому хотелось купить именно ту вещь, которую уже кто-либо отобрал для себя и пошел оплатить покупку в кассу, а рядом, на Прилавке, лежала точно такая же вещь… Все лица были удивительно похожи друг на друга. Все, кроме одного…
Гарик внимательно следил за происходящим вокруг, не упуская из вида практически ничего и прежде всего — бородатого приезжего…
…Иннокентий Аристархович писал злополучную статью о мошенниках. Дело наконец сдвинулось, и рука легко скользила по листам. Именно события, связанные с Гариком, были положены Захаровым в основу статьи о мошенниках.
У Иннокентия Аристарховича имелась особенность, над которой часто подтрунивали коллеги: по каждому делу он заводил небольшую тетрадь, куда заносил свои впечатления, размышления и ошибки, совершенные им или кем — либо из сотрудников. Когда дело оканчивалось, Захаров собирал сотрудников, причастных к данному делу, и проводил внимательный и серьезный анализ: разбирались ошибки каждого, будь то рядовой сотрудник или сам Захаров. Многие скептически относились к подобным новшествам, но время показало, что благодаря этому и другим нововведениям человека, пришедшего со стороны (а он тогда в чине майора был назначен заместителем начальника отделения одного из самых неблагополучных районов города), отделение все меньше и меньше слонялось по кабинетам начальства, а вскоре и примером стало служить…
Просматривая записи шестилетней давности, Захаров во всех подробностях вспомнил то время. Начальник отделения бюллетенил, и Иннокентий Аристархович исполнял его обязанности, занимая и кабинет начальника, просторный, с четырьмя окнами, с высокими потолками. Т-образный стол захватывал едва ли не большую его часть. На центральной стене висел портрет Дзержинского. Два книжных шкафа были завалены специальной литературой.
На Захарове в то время висело довольно запутанное дело об ограблении. После допроса подозреваемого ничего не прояснилось, и Захаров решил еще раз прослушать запись допроса. Включил магнитофон.
— Где вы были за четыре часа до преступления? — раздался его собственный голос.
— Это во сколько? — спросил второй голос — низкий, прокуренный и нагловатый. Спросил с усмешкой, довольный тем, что не попался на удочку, закинутую начальничком.
— Посчитайте… — предложил Захаров.
— Что ты мне шьешь, начальник? Не был я там, в'ек свободы не видать, не был!
— Ну, хорошо… Где вы были в три часа третьего апреля?
— Третьего, в три?.. Не помню.
— Попытайтесь вспомнить! Это в ваших же интересах! — спокойно попросил Захаров…
…Между тем Гарик продолжал следить за бородатым приезжим, который внимательно рассматривал темный костюм… Недовольно поморщившись, он повесил костюм на место и неуверенно подошел к продавцу. Потоптавшись, ожидая, когда отойдет назойливый покупатель, он что-то спросил, но последовал, вероятно, ответ, явно не удовлетворивший бородатого мужчину: он обиженно махнул рукой и вышел из секции верхней одежды…
Прищурив черные глаза, Гарик пошел следом. А когда бородатый неловко ступил на эскалатор универмага, ведущий вниз, Гарик встал за его спиной и тихо проговорил:
— Извините, но мне показалось, что вы чем-то озабочены?
Бородатый вздрогнул от неожиданности и быстро обернулся. Увидев перед собой симпатичного интеллигентного мужчину, он с удовольствием начал ему жаловаться, стараясь выговориться, чтобы снять напряжение.
— Будешь тут озабоченным! Костюм хотел купить, а она, — он махнул рукой в сторону, — продавец в смысле, даже разговаривать не стала: размера, мол, вашего нет!
— Ну, это не проблема! — добродушно улыбнулся Гарик, помогая бородатому сойти с эскалатора. — Хотя прямо надо сказать — фигура у вас просто внушительная! — добавил он, усмехнувшись…
…Майор Захаров слушал запись допроса, медленно прохаживаясь по кабинету, изредка останавливаясь около стола, чтобы взглянуть в свои записи или сделать пометку для памяти.
— И куда же вы пошли после работы? — донеслось из магнитофона.
— Так я же говорил уже! — в сердцах воскликнул сиплый голос, в нем заметно чувствовалось волнение. — Пиво пошли пить…
— Третьего, после работы? — уточнил Захаров.
— Нуда…
— Один?
— Один… С кем же еще?
— А Киржаков?
— Тьфу, черт… забыл… с Киржаковым!
— А теперь послушайте меня: третьего апреля было воскресенье, и все не работали… А пиво вы пошли пить после того, как совершили ограбление.
Захаров нажал на кнопку «стоп», и голос мгновенно оборвался на полуслове. Немного посидев, размышляя над чем-то, он решительно поднял трубку телефона и набрал номер.
— Товарищ полковник?! Майор Захаров!.. Я по делу Киржакова и Виктюка… Алексей Ильич, я уверен, что с ними был третий!.. На девяносто процентов уверен… Ну, уж на семьдесят пять точно! И я прошу разрешить отпустить Виктюка из-под стражи… Гарантирую… Так… Хорошо… Под мою ответственность, товарищ полковник, лично проконтролирую… Я просто уверен, что именно третий прятал награбленное… Есть… Спасибо, товарищ полковник! — Захаров положил трубку на аппарат и радостно потер ладони…
…Гарик и его спутник, бородатый приезжий, медленно шли по небольшому скверу, утопающему в зелени. Увидев свободную садовую скамейку, Гарик сказал:
— Предлагаю сделать легкий привал. Дела не любят спешки. — Говорил он с еще большим акцентом, чем был у него. Вытащив из кармана пиджака жестяную коробочку с леденцами, открыл, бросил одну карамельку в рот — Курить бросаю, — как бы смущаясь, произнес он и тут же добавил: — Между прочим, тоже дефицит: монпансье… Угощайтесь!
Бородатый, не зная, как вести себя в данной ситуации, суетливо, чтобы не обидеть отзывчивого и любезного москвича, грубыми пальцами взял из коробки несколько леденцов.
— Так, — протянул Гарик, — значит, вам нужен костюм?
— Да… Вы знаете, там у нас хороших почти не бывает. Вернее, бывают, но редко! А тут еще у меня размер, сами понимаете… — Бородатый развел руками, как бы извиняясь.
— А вы откуда, Виктор Сергеевич?
— Из Сибири…
— О-о! Вот как?! И вероятно, нефтяник? — заинтересовался Гарик.
— Нет, почему, — пожал плечами бородатый, — я — егерь, — проговорив с небольшим пафосом, он тут же смущенно опустил глаза.
Искренне удивившись, Гарик повернулся к гостю.
— Это должно быть очень романтично! Помните, у Блока? — неожиданно спросил он и с чувством прочитал:
Там неба осветленный край,
Средь дымных пятен!
Там разговор гусиных стай
Так внятен…
Виктор Сергеевич, зачарованный профессиональным чтением, некоторое время молчал, потом удивленно спросил:
— Вы — артист?
— Было, все было… — несколько грустно проговорил Гарик и, опустив голову, задумался, вспоминая минувшее… Сибирский гость, не желая прерывать мыслей нового знакомого, смотрел на него во все глаза и молчал…
В некольких десятках метрах от скамейки, на которой они сидели, стояли ярко-красные автоматы газированной воды. Люди, изнывающие от палящего солнца, с нетерпением ожидали своей очереди, чтобы утолить жажду. Выпив живительной влаги, они тут же отходили по своим делам, не обращая внимания на молодого человека, находившегося слева от автоматов.