— Я не должен был соглашаться, — одними губами прошептал Дарет, имея в виду всю авантюру с освобождением Илы, затеянную Никой. — Не должен был вообще ничего ей говорить.

— Еще одно слово и я сломаю тебе шею, — равнодушно пообещал Пепел.

— Подожди немного, вдруг я еще вам понадоблюсь, а потом… Конец-то один будет.

— Ты о чем? — уточнил Инзор.

— Сам же сказал, Владычица Гилиана не прощает. Жаль только, с Илой напоследок перемолвиться словечком не успел, — со спокойной горечью отозвался наемник.

— Дурак ты, — поморщился рыжеволосый альсор в легком раздражении, словно приходилось разъяснять взрослому элементарные даже для ребенка понятия горячо-холодно, темно-светло. — Мать, конечно, будет злиться из-за нашего самоуправства и самоуверенности. Если сразу вернем Нику — не сильно, если потерпим неудачу — изрядно. Но при чем здесь ты? Ты — всего лишь телохранитель, обязанный доложить нанимательнице обо всем, касающемся ее безопасности. Похищение горничной затрагивало эту сферу напрямую. Виноваты мы, сразу не оценившие масштаб происходящего. А теперь действительно помолчи, еще пара фраз и Пепел действительно решит замуровать нас в тауберите навечно и спасать Веронику в одиночестве.

— Сам догадался, или кто умный подсказал? — прежним равнодушно-спокойным тоном уточнил Эльсор. И только крылья, по-прежнему танцующие за спиной танец безумной тревоги, выдавали истинное настроение мужчины.

Он привык к тому, что течение жизни, чреватое для иных порогами, перекатами и водоворотами, предсказуемо и тем удобно. Интуиция и логический склад мышления позволяли альсору просчитывать основные события на много ходов вперед, а сопутствующие им мелочи он оставлял без внимания сознательно, дабы придать жизни толику перца. А вот теперь, когда в его судьбу, неловко мотнув волосами, вторглась девочка с Террона, Пепел, пожалуй, впервые осознал не абстрактное значение слова «тревога», а его эмоциональный вкус. Не сказать, чтобы альсору понравилось. Ощущение беспомощности раздражало! Он не мог просчитать ничего связанного с Видящей. Наверное, да-да, именно потому оно было все так, а не иначе, что Вероника Соколова, глупышка-писательница, оказалась провидицей Альрахана.

Вопрос об убийстве пришлось отложить, когда трое подошли к развилке в тауберитовом коридоре. Тот делился на два совершенно одинаковых братца-близнеца и ни в одном не лежало ли клочка одежды, бусины или волоска, чтобы точно сказать — именно этой дорогой прошел похититель. Ни запаха, ни шороха, чтобы предположить — именно туда утащил похититель Нику, не раздавалось. Нескольких мгновений полной неподвижности хватило Пеплу, чтобы убедиться в этом совершенно точно.

— Разделимся? — негромко предложил Инзор.

— Нет, — отказался Пепел почти мгновенно, даже прежде, чем дал себе труд задуматься, почему решил так. Просто зашагал по левой ветке прохода. Лишь через несколько шагов объяснил, то ли сам только что сообразил, что к чему, то ли счел нужным поделиться информацией со спутниками:

— Коридоры короткие. Оба.

И впрямь, буквально через пару поворотов и стольких же минут быстрой ходьбы Эльсор уперся в тупик. Нет, высота потолка не понижалась, сходя на нет, и не заканчивалась дверью в чей-нибудь подвал или погреб на заднем дворе. Тупик был столь же монолитно «тауберитен», как и весь коридор.

Серый взгляд-рентген смерил препятствие через равнодушно-ненавидящий прицел и предложил:

— Я могу проломить преграду.

— А смысл, брат? Хочешь поразмяться? — миролюбиво уточнил Инзор, пройдя вперед и присев на корточки рядом у стены тупика. Поставил на пол кашпо со светящимся мхом. Теперь стали неплохо видны старые, явно старые царапины. Плита явно задвигалась каким-то механизмом с другой стороны. — Этим путем не пользовались как минимум несколько лет.

Поначалу Дарету показалось, что заскрежетали камни, словно кто-то вот прямо в эту секунду открывает «дверку» с секретом с той стороны, но нет, это скрежетали зубы Пепла. Резко хлопнули крылья, ленты свились в жгуты, будто готовились придушить кого-нибудь, и сероглазый альсор отправился в обратный путь до развилки. Два спутника приотстали, не в силах тягаться с темпом бреющего полета, взятого лидером «забега» по темным недрам Альрахана.

Второй коридор оказался еще короче первого, несколько понижался к концу, примерно до полутора метров и заканчивался он не замечательной во всех отношениях для осадного положения плитой, а вполне себе заурядной дверью. Ясное дело, пытаться подвесить ее на тауберит было делом безнадежным, способным привлечь разве что гения по части изобретения клеящих материалов. Посему дверь была сооружена по методу затычки в бочке.

Взявшись за приклепанную к доскам по центру ручку, Эльсор совершил рывок на себя. Одной стороной ручка с глумливым треском вышла из пазов, но было поздно. Дверь уже была открыта в очередную порцию темноты. Не такой кромешной и куда более пыльной, с острохарактерным запахом. Лаванда, лаванда, лаванда в кубе! Всеохватная и подавляющая! Безлюдной новая темнота тоже была лишь относительно, потому что где-то рядом раздавались громкие, азартно спорящие голоса.

Прислушавшись, Дарет сообразил: никто не ругается, пяток мужчин и одна женщина азартно торгуются. А что изначально торг походил на азартную ссору, так случалось каждый раз, когда квибийцы сталкивались у прилавка с нидорцами. Кресало стучало о кремень, и искры сыпались ворохом. Иначе не бывало от начала времен! Детей влажных джунглей выводило из себя упертое самодовольство и невозмутимость жителей степей. Но при всем при этом, обе стороны получали массу удовольствия от ссоры-торга. Та пора, когда каждый второй торг кончался настоящей дракой, а то и поединком до смерти, канула в прошлое несколько сот лет назад. Именно тогда стороны стали совершать сделки на нейтральной для обеих территории — Альрахане.

Инзор раздавил в кулаке последний кристалл-искорку из запаса и в свете повисшего под стропилами огонька и корзинки со мхом трое преследователей явственно разглядели, куда именно они выбрались из тауберитового коридора. Склад! Громадный, вполовину бального зала во дворце Владычицы, склад! Длинные ряды, настоящие лабиринты полок от пола до потолка были завалены рулонами шерстяной ткани, коврами, ковриками и дорожками самых разных оттенков, цветов и узоров в таком изобилии, что рябило в глазах. А нос переставал ощущать что-либо, кроме аромата лаванды, уже после третьего вдоха.

Снаружи все еще яростно спорили-ругались-торговались, а вот внутри, кроме тканей, ковров и смертоносной цветочной вони, убивающей не только насекомых-шерстеедов, но и неподготовленных к такому амбре людей, не было ничего и никого. Кроме шуток, на складе не было ни души, а ведь должны были бы толпиться покупатели, которых предусмотрительные владельцы снабжали прищепками на нос и ароматическими шариками в пазухи оного.

«Время! У нидорцев пора дневного отдохновения!» — сообразил Дарет причину безлюдности склада.

Вытаскивать товар или пускать покупателей внутрь в пору отдохновения считалось неприличным, а вот всласть поторговаться, если товар выбран и сделка почти совершена — это и для квибийцев с нидорцами — пожеланнее иного отдыха было.

Похититель все рассчитал идеально, чтобы его не застали на пути бегства с добычей. Инзор тихо выругался, сделав аналогичные выводы. Под носом торговцев, самозабвенно спорящих в свое удовольствие, при некоторой сноровке и толике везения можно было унести и все содержимое склада.

Зато снова становилось возможным использовать для поиска похитителя и ценной пропажи магию. Судя по настрою Пепла, желательно было начинать побыстрее! Обыкновенно невозмутимый, почти равнодушный Эльсор был готов сравнять склад с землей, а потом взяться за всех непричастных и околопроходивших в пределах крылатой доступности.

Инзор мысленно поблагодарил мать и свою предусмотрительность. Отправляясь освобождать Нику, альсор прихватил тройной против обыкновенного запас кристаллов-амулетов и артефактов с заклинаниями.