Так, к эстетическому видению наиболее близко стоит категория эстетической идеи, которая понимается как единство представления, воображения и понятия, не характеризуемая понятием и понимаемая как обнаружение вкуса и духа.
Вслед за эстетической идеей И. Кант ставит категорию «эстетический идеал», который понимается как представление о существе, равном идее (идее разума) и наиболее полно воплощается в человеке. Человек, по Канту, — идеал красоты, человечество же — идеал совершенства. В понимании идеала Кант близок к идеям просветительского гуманизма, и его антропологизм здесь приобретает явно социальный характер, так как цель идеала — существование человека в самом себе, и он не может быть средством внешней необходимости.
Через это понимание идеала Кант приходит к определению категории возвышенного, которое, существуя в двух ипостасях (математическое и динамическое) и соединяя в себе объективно природное и дух, все же наиболее полно проявляется в человеке, который возвышен через чувство собственной самоценности.
Специфическое проявление возвышенного в эстетической сфере и особенно в искусстве раскрывается Кантом через категорию «гений», в которой раскрывается его понимание эстетической деятельности и творчества, так как гений есть способность иметь не только понятие, но и представление О произведении, им создаваемом, которое выражается через субъективную целесообразность (свободу творчества) и эстетическую идею.
Именно поэтому гений (художник) творит прекрасное и искусство, так как «для суждения о прекрасных предметах... нужен вкус, а для художественного искусства, то есть для создания таких предметов, нужен гений» [71.325].
И наконец, категория «искусство» рассматривается Кантом как параллель вкуса. Искусство — порождение свободы творчества, в его основе лежит акт разума, и в нем реализуются эстетическая идея и эстетический идеал (идеала не может быть в природе, Он только в человеке и искусстве). И в соответствии с различными способностями порождаются различные виды искусства: разум порождает поэзию, рассудок (созерцание) — пластические искусства, чувство — музыку.
В системе эстетических категорий Канта очень четко отражаются теоретические принципы его эстетики, ориентированные на диалектически понятую сущность целесообразности человеческой деятельности и сознания. И хотя его теории, и эстетической в том числе, были присущи элементы диалектики (учение об антиномиях), в системе его категорий наиболее полно отразился антропологический принцип его эстетики. |
Материалистическая интерпретация антропологического принципа наиболее полно выражена в эстетике Н.Г. Чернышевского который через концепцию человека пришел к материалистическому решению эстетических проблем. В первую очередь следует отметить, что Чернышевский освободил учение о человеке от излишнего антропологизма, придав ему материалистический смысл. Его понимание потребностей, в особенности нравственных и эстетических, связано с утверждением, что они есть общечеловеческие, социальные потребности- «В труде и в наслаждении, — писал он, — общий человеческий элемент берет верх над личнм-ми особенностями...» [167.289]. И далее он связывает все эстетические категории с эстетическим чувством, понимаемым им как социальное, общественное чувство. В центр системы категорий он ставит прекрасное и понимает эстетику как науку о прекрасном [J4-76].
Но вместе с тем он придает определенное значение эстетическому отрицательному. Так, он отмечал, «что безобразие кроко^ дилов страшно и поэтому эстетично» [14.78]. И тем самым раздвигает категориальную шкалу.
Ставя прекрасное в центр своей системы, Чернышевский не понимает его только как изящное, не связывает его только с искусством, он стремится найти его объективные основания. Его знаменитое определение:, «Прекрасное есть жизнь. Прекрасно то существо, в котором видим мы жизнь такою, какова должна быть она по нашим понятиям» — глубоко диалектично, так как связывает воедино объективное (жизнь) и субъективное (существо) и вместе с тем включает момент оценки (какова должна быть жизнь по нашим понятиям) [см. 168].
Это дает ему возможность и все остальные категории рассмотреть в диалектических отношениях. Так, возвышенное для него и чувство (страх, удивление и т.д.), и свойство объективной действительности («Возвышенное есть то, что гораздо больше всего, с чем сравнивается нами» [168.71]); комическое - также чувство, вызванное пустотой (человека, общества), претендующей на глубокое содержание; наконец, трагическое — это и чувство ужасного, и «...ужасное в человеческой жизни» [176.86].
Эстетический идеал Чернышевский определяет как возрастание красоты в человеческом обществе и соотносит его с общественным идеалом, идеалом человеческой жизни.
Рассматривая категорию «творчество», он связывает его с такими способностями человека, как фантазия, увлечение, вдохновение, которые реализуются через труд и эстетическую способность.
Особое место в эстетике Чернышевского занимает категория «искусство», которое в первую очередь обладает эстетическим качеством — вызывать восхищение: «Не восхищаться Горацием, Вергилием, Овидием может только тот, у кого недостает эстетического чувства» [167.37].
Но вместе с тем искусство — это и познание, и средство самовоспитания и активизации познания, воображения вообще.
Причем важным достоинством искусства является его художественность, которая понимается как способность «прекрасно нарисовать лицо», т.е. как момент творчества и вместе с тем — процесс объективирования в произведении искусства не только прекрасного, но и трагического, комического, ужасного. «Нарисовать прекрасное лицо» есть в то же время эстетический акт, т.е. здесь он еще раз подчеркивает тождество эстетического и прекрасного [см. 14.112].
Таким образом, система эстетических категории у Чернышевского строится по принципу субъективно-объективных отношений, причем под субъектом понимается общественный человек (и в эстетике Чернышевский освобождается в значительной степени от антропологизма), а под объектом — жизнь и природа. Система эстетических категорий Чернышевского органична его материалистической эстетической теории, и здесь он сумел «остаться на уровне цельного философского материализма» [91.384].
Эта позиция Чернышевского отличается от тех концепций, которые предлагают представители антропологизма в современной западной эстетике. В особенности это проявляется в системах эстетических категорий французской «реальной эстетики».
Так, отец «реальной эстетики» Этьен Сурио в своей книге «Категории эстетики» определяет содержание эстетических категорий только через оценку, исходя из того, что предметом эстетики является искусство как носитель прекрасного. Сурио считает, что все эстетические категории равны, не находятся в какой-либо субординации и координации (хотя и-разделяет их на основные и малые категории). Так, прекрасное он определяет как очевидную удачу искусства в обстановке спокойствия, гармонии, величия, верных пропорций и меры, счастья и любви [см. 194.13].
Допуская, что прекрасное возможно в природе, ой определяет его как удачу природы [194.18], называя ее «искусством природы». Вместе с тем он характеризует безобразное как эстетическую категорию, так как оно есть неудавшийся процесс становления прекрасного, возникший в результате эстетического аморализма, желания освободиться от норм традиционной красоты, а также как антипод красоты. Поэтому «безобразное не является ценностью в себе, но часто смысл его существования в искусстве является функциональным» [194.28].
Это основные категории. Малыми категориями у Сурио являются: красивое — внешняя форма прекрасного, как выражение удачи, грандиозное — как совершенное, но неустойчивое равновесие, изящное — как умеренность, простота и скрытая сила.
И даже такие категории, как драматическое, трагическое и комическое, Сурио относит к малым категориям.
Причем Сурио отдает предпочтение среди этих категорий драматическому, определяя его как борьбу равных сил.