— Не хочешь ли ты сказать…

— Да. Майор Эндрю Дункан.

Томас отшатнулся, словно ему в лицо плеснули кислотой.

— Ну вот, — продолжала Присцилла, — теперь ты можешь перестать винить себя за смерть Регины и уж точно — за недостаток внимания ко мне.

— Ты… ты лжешь, Присцилла. Ты все это выдумала, чтобы свести со мной счеты… посильнее ранить меня…

— Я же тебя предупреждала, что знаю кое-что такое, из-за чего ты будешь очень страдать!

— Регина была моей дочерью! Моей!

— Откуда, по-твоему, у нее рыжие волосы и веснушки на бледной коже?

— От моей матери!

— Или от майора Дункана. Мы никогда наверняка не узнаем.

Присцилла подошла ближе, чтобы лучше разглядеть выражение его лица. Ее маленькие зубки заскрежетали.

— Я тебя любила, Томас. Я тебя хотела, хотела не ради денег, громкого имени и возмещений, которые ты бросал мне в виде подачек. Конечно, когда мы только поженились, у меня были свои предрассудки, но если бы ты меня по-настоящему любил, то с помощью тепла и ласки смог бы все преодолеть, как это впоследствии удалось Эндрю. Он вернул меня тебе уже другой женщиной. Тебе это понравилось. Ты много лет этим пользовался.

Присцилла похлопала мужа по облаченной в рубашку груди.

— Пройдет определенное время, прежде чем ты примиришься с правдой, Томас, но мы справимся, как всегда справлялись. И всем будет лучше, если я больше никогда не услышу, что ты флиртуешь с Жаклин Честейн. Я не потерплю от тебя измены. Ты мне кое-чем обязан.

Томас отпихнул от себя руку жены.

— Я подам иск завтра же утром, — заявил он.

Присцилла вопросительно склонила голову набок.

— Какой иск?

— Я подам на развод, обвинив тебя в супружеской неверности.

Глава 90

— Подумай о Верноне! — молила Присцилла. — Подумай о Регине! Как это отразится на ее добром имени!

— Тебе следовало бы больше о них думать, Присцилла.

Конечно же, по округе поползли слухи, когда Томас и Присцилла Толивер развелись после двадцати шести лет брака. Впрочем, до настоящего скандала дело не дошло, так как Присцилла согласилась дать ему развод без судебных разбирательств. Условия выдвигал Томас. Он согласен был не доводить дело до суда, если она тихо, без каких-либо апелляций, покинет его дом и исчезнет из его жизни, не оставив себе никаких легальных возможностей к возвращению. С официальной точки зрения надо было указать причину расторжения брака. Томас согласился на стандартное, общепринятое объяснение: брак был расторгнут вследствие «невыносимости, вызванной разногласиями или противоречиями между сторонами, которые положили конец естественным основаниям для брака и любым возможностям примирения».

— Любым возможностям примирения, Томас? — дрогнувшим голосом спросила Присцилла.

— Любым.

Сказано — сделано. Присцилла решила перебраться в Хьюстон из-за наличия железной дороги, по которой Вернон, ее братья и несколько оставшихся у нее подруг могли с удобством ездить к ней в гости. Томас поселил бывшую жену в небольшом, но красивом домике, расположенном в самом престижном районе города, открыл на ее имя банковский счет и согласился оплачивать прислугу из трех человек, содержание лошади и кареты.

Развод вступил в полную силу спустя девяносто дней после того, как судья подписал соответствующий документ. На девяносто первый день Томас признался Жаклин Честейн в любви. Они сочетались браком через три месяца. «Универсальный магазин Дюмона» лишился своего ведущего модельера.

Четыре года спустя, в 1892 году, Вернон Толивер протянул кондуктору свой билет и уселся в купе вагона первого класса. Локомотив, запыхтев, покатил по пригородам Хоубаткера. Рельсы были проложены вдоль берега озера. Из окна вагона Вернон видел, что влаголюбивые кипарисы уже сбрасывают свою листву. Кипарисы в Техасе всегда первыми сбрасывают листву. Ровно девять лет назад таким же октябрьским утром погиб его младший брат. Дэвиду было бы сейчас двадцать четыре года, останься он жить. С воспоминаниями о брате всегда приходила ноющая сердечная боль, еще больше погружающая его в меланхолию. Вернон ехал в Хьюстон, намереваясь провести уикенд с матерью. Он любил и жалел ее, но страшился тех часов, которые доведется провести в тесном домишке наедине с Присциллой. Ему неприятно было видеть, в кого она превратилась.

Его мама потеряла все, что взлелеяло ее тщеславие. Присцилла прежде одевалась и украшала себя так, как подобает супруге Томаса Толивера и тому положению, которое она занимала на вершине социальной пирамиды Хоубаткера — всего штата, если уж на то пошло. Помимо своих детей, Присцилла жила ради того, чтобы на нее смотрели, восхищались ею, признавали своей. Когда исчезли эти мотивы, Присцилла начала набирать вес и перестала следить за своим внешним видом.

Что бы Вернон ни говорил, что бы ни делал, ничто не могло разжечь интереса матери к благотворительности, умственным занятиям или поиску новых друзей на новом месте. Она предпочитала жить затворницей, пряча от людей позор своего развода и унизительного повторного брака Томаса с его «любовницей». В уединении Присцилла холила и лелеяла свое горе, вызванное утратой двоих детей и положения в обществе.

Вернон тяжело вздохнул. Сейчас не то время, чтобы уезжать с плантации. Надо собирать урожай. Новый грозный вредитель, впервые замеченный в Браунсвилле, распространился по землям штата, проникнув в Техас из Мексики. Назвали его хлопковым долгоносиком. Отвратительный жучок длиной около четверти дюйма имел крылья и заметный хоботок. Фермеры, выращивающие хлопчатник и кукурузу, и прежде сталкивались с вредителями, угрожавшими их посевам, но от хлопкового долгоносика, кажется, не было спасения. Вернону хотелось принять участие во встрече плантаторов и фермеров с представителем министерства сельского хозяйства США. Сегодня вечером они должны будут обсудить план мер, направленных на борьбу с хлопковым долгоносиком. Вот только оставлять маму в одиночестве в очередную годовщину смерти Дэвида он не хотел. Отца утешит его новая жена.

Вернона удручил развод родителей, хотя он понимал, что по-другому и быть не могло. Случайно подслушав ссору матери и отца, он обратился к бабушке с просьбой объяснить, что же произошло в комнате, где лежит его мертвая сестра. Вернона неприятно поразило то обстоятельство, что Присцилла тайком читала дневники Джессики. Как и отец, он не поверил в ее отговорки. Когда же кое-какие секреты всплыли на поверхность, Вернон настоял на том, чтобы бабушка рассказала ему все о «проклятии Толиверов». Отец был в таком подавленном настроении, что приставать к нему с расспросами Вернон не рискнул.

Бабушка, уступив просьбам внука, рассказала обо всех тех трагедиях, которые предшествовали бурной ссоре, ошеломившей его в коридоре дома на ранчо Мак-Кордов. То, что над Сомерсетом может тяготеть проклятие, ниспосланное его прабабушкой из Южной Каролины в те времена, когда Техас еще даже не был республикой, показалось Вернону полной бессмыслицей. Для матери «проклятие» являлось еще одним поводом для недовольства отцом, не более того. Вернон уже знал причину, побудившую отца жениться на Присцилле, и был уверен, что мама тоже обо всем догадывается. Сын прекрасно понимал мотивы поступков отца и причины недовольства матери. А вот история бурного, но вполне счастливого брака Джессики и Сайласа была ему доселе неизвестна. Рассказ бабушки произвел на внука неизгладимое впечатление.

Вернон даже радовался тому, что Дэвида и Регины нет сейчас рядом и они избавлены от всех душевных мук, вызванных разводом родителей и необходимостью видеть теперешнее состояние Присциллы. Осмысливая грустную судьбу брака родителей, Вернон пришел к выводу, что женится только на той девушке, которую полюбит по-настоящему и которая полюбит его. Это его решение, впрочем, неизбежно поднимало целую череду вопросов. А что, если он так и не встретит такой девушки? Что тогда? Вернону исполнилось уже двадцать семь лет, и пока что он не встретил ту, которая соответствовала бы его пожеланиям. Из всех наследников Сомерсета в живых остался он один. Что станет с плантацией, если у него не будет детей?