— Готов? — спросил Томас, но сразу же понял, что вопрос излишний.

Вернон облачился в костюм для верховой езды. Он собирался прогуляться вместе с близнецами Мак-Кордов, которые по возрасту вполне подходили в друзья двадцатидвухлетнему молодому человеку. Перед барбекю они решили немного проехаться по землям ранчо. Вернону это пойдет только на пользу. Он такой одинокий. Старший сын всегда выказывал живейшую привязанность к брату и сестре, а теперь Дэвид умер, а Регина вышла замуж. На общение со своими приятелями из Уориков и Дюмонов у него почти не оставалось времени. После той памятной беседы с отцом он прекратил ухаживать за дочерью фермера.

— Да, — сказал Вернон. — Готов. Все уже собрались?

— Все, кроме тебя. Джереми и Бесс уже прибыли. Их экипаж стоит перед домом. Предлагаю поехать сзади. Я приказал седлать твою лошадь.

— Хочешь со мной о чем-то поговорить?

— Да.

Сын никогда не заговаривал о ссоре, невольным свидетелем которой он стал в тот памятный ноябрьский день. Таков уж был его характер. Вернон никогда не вмешивался в дела других. Тогда Томас и Присцилла застыли, словно окаменевшие, не зная, сколько из сказанного ими слышал сын. Присцилла выдавила из себя жалкое подобие улыбки.

«Мы… не ожидали тебя так рано», — запнувшись, выговорила она.

«Вижу, что нет», — произнес Вернон, развернулся и направился к себе в комнату.

Они поужинали вместе. Атмосфера за столом была довольно напряженной. Утром следующего дня Вернон уехал прежде, чем Томас спустился вниз выпить кофе.

Но сегодня он намеревался поднять этот вопрос и прояснить ситуацию. Пусть сын не думает, что у его отца роман с этой женщиной.

После той ужасной сцены Томас решил быть осторожнее и прекратил даже ничего не значащий обмен любезностями с миссис Честейн. Если кто-нибудь, помимо шпионки Присциллы, заметит и превратно его истолкует, репутации женщины будет нанесен вред. Впрочем, прекратить общаться с Жаклин, ничего ей не объяснив, Томас просто не мог. Он подумывал о том, чтобы в последний раз поговорить с ней в универмаге или послать ей домой записку, все объясняющую, но опасался, что может сказать или написать что-то лишнее, чего Жаклин знать не захочет. Ему казалось, что женщина разделяет его чувства, но он мог и ошибаться. У него не хватило бы проницательности точно определить, что же женщина чувствует по отношению к нему. Что они будут делать, если Жаклин чувствует то же, что и он? Томас был женатым мужчиной, а миссис Честейн — беззащитной женщиной в городке, который только и ждет, чтобы осудить ее по малейшему незначительному поводу.

Поэтому он ничего не предпринял — лишь стал встречаться с Арманом уже в ресторане отеля «Ферфакс». С тех пор он перестал видеться с миссис Честейн.

Джессика, Джереми, Бесс и Присцилла сели в экипаж. Правил Варнава. Томас и Вернон верхом отправились вслед за ними. Маленькая кавалькада со стороны, должно быть, выглядела вполне внушительно. Присцилла настояла, чтобы Варнава надел ливрею. Красный цвет выгодно контрастировал с темным лицом негра и пышным белым жабо из кружевной ткани. Два быстроногих, норовистых черных жеребца тянули за собой сверкающую черную карету, отделанную золотом. В соответствии с пожеланием Присциллы — отказывать ей в чем-либо было рискованно — дверцы кареты украшал герб Толиверов: на темно-зеленом фоне алая роза поверх скрещенного оружия.

Выдался погожий воскресный денек. Утром они все вместе посетили церковную службу, и Томасу запомнилось, как преподобный цитирует из Книги Притчей Соломоновых: «Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится».

Вернон являл собою живой пример правдивости этих слов. Все невзгоды и трудности, связанные с ведением сельского хозяйства (изнурительная работа, недороды, беспокойства насчет погоды и безденежья) не могли склонить сына к тому, чтобы поменять род занятий, как это бывало с сыновьями многих других фермеров и плантаторов. Многие не желали трудиться на земле своих отцов, соблазняясь более легкой работой в городе, или вступали в колледжи для того, чтобы получить профессию. С другой стороны, Томас не хотел, чтобы сын следовал по его стопам след в след. Надо его предупредить, уберечь от тех жертв, которые он готов принести ради плантации. Сын не должен думать, что тень деда, а со временем и самого Томаса, будет вечно витать над Сомерсетом.

Но об этом он поговорит с сыном в следующий раз. Сегодня Томас хотел узнать, как много Вернон услышал из тирады Присциллы, и, если тот захочет, поговорить о ее угрозах. Жена была пьяна, но не настолько, чтобы можно было посчитать, будто ее страстные заявления ни на чем не основывались. Угрозы Присциллы вызвали у мужа нешуточное любопытство, но он не унизился, требуя у нее ответа. Впрочем, его все еще мучили вопросы: что же такого знает Присцилла о его семье, что от этого волосы дыбом встанут у всех в округе? Какими такими муками, которые он даже представить себе не может, жена угрожала ему?

Вернон улыбнулся отцу.

— О чем поговорим, папа?

Томас придержал коня, желая отдалиться от кареты так, чтобы их не могли подслушать.

— Сын, я хочу поговорить о той ссоре между мной и мамой.

— Это не мое дело, папа.

— Тебе надо знать, что я…

Громкий топот копыт позади них прервал разговор. Их кони тоже встревожились. Варнава чуть свернул карету в сторону, уступая дорогу.

— С какой стати так спешить в воскресенье? — воскликнул Томас.

К ним на большой скорости приближались два всадника — мужчина и женщина. Томас их узнал. То были врач, заменивший покойного доктора Вудворда, и местная акушерка.

Врач, в свою очередь, узнал карету и, натянув поводья, резко остановил коня, а акушерка пронеслась мимо экипажа.

— Мистер Толивер! Скачите за мной! Я спешу! — воскликнул доктор.

— А что случилось? — с дурным предчувствием осведомился Томас.

— Прискакал человек от Мак-Кордов. Ваша дочь рожает. Трудные роды. Я скачу на ранчо.

Не дожидаясь ответа, врач хлестнул своего коня, и тот пустился вскачь, подняв за собой облако пыли.

Присцилла высунула голову из кареты. В голубых глазах светилась тревога.

— Томас! Я не ослышалась? Что-то с Региной?

— Не ослышалась, — резко ответил Томас. — Вернон! Оставайся с матерью. Варнава! Правь осторожно. Не торопись.

Мужчина пришпорил коня и помчался вслед за врачом. В ушах засвистел ветер, а впереди замаячил призрак большой беды.

Глава 88

Он прискакал через несколько минут после врача. Все мужчины семейства Мак-Кордов — Тайлер, его братья-близнецы и отец — стояли кружком на веранде главного здания ранчо. Головы опущены, плечи ссутулены. Спрыгнув на землю, Томас первым делом уставился безумными глазами на Курта Мак-Корда. Рука владельца ранчо, казалось, намертво вцепилась в нижнюю челюсть. Всем своим видом он показывал, что находится в крайней степени отчаяния. Ужас вонзился Томасу прямо в сердце. Завидев свата, Курт растолкал своих сыновей и бросился вниз по ступенькам крыльца.

— Слава Богу, вы тут! Успели…

— К чему?

— Поторопитесь, — сказал Курт. — Не хочу вас пугать, но лучше поторопиться.

Томас проскочил мимо. Взбегая вверх по ступеньках крыльца, он бросил взгляд на Тайлера. На щеках парня — следы слез. В покрасневших глазах — чувство вины. Встретившись взглядом с тестем, Тайлер тотчас же отвел глаза в сторону.

Слуга, узнавший Томаса, лишь указал на ступеньки, ведущие наверх. Еще до того, как он достиг двери, желудок его сжался, когда в нос ударил вязкий запах теплой крови и других биологических жидкостей, знакомый ему с полей сражений, где полным-полно было раненых и умирающих. Он ускорил шаг. В дверном проеме путь Томасу попыталась преградить высокая, неразговорчивая мексиканка, которая правила домом железной рукой. Женщина встала у него на пути.

— Вы не можете войти, сеньор. Там врач. Мужчинам нельзя.