Вот сколь знаменательными и многозначительными оказываются библейские тексты, в которых проявляется стремление связать древний звездный миф о тельце, жертвоприношении сына и божьем агнце, о смерти и рождении у дерева или куста с родоначальниками израильского народа.

Итак, на смену верованиям, связанным с лунным божеством — творцом всего сущего, приходит учение о дереве, от которого произошло человечество. Во многом это учение тесно связано с луной, хотя и содержит элементы нового: если дерево рождает, оно может быть только женским обожествленным существом. Прежде верили, что вечерняя звезда Венера ежемесячно рождает на западе луну. Теперь же богиня-мать стала в представлениях людей богиней дерева. Иногда все же в этой роли по-прежнему выступает вечерняя звезда Венера, которая, находясь на Млечном Пути или поблизости от него, рождает молодой месяц.

В Египте, например, богиня неба Хатор слилась воедино с богиней-матерью Исидой, богиней дерева, «владычицей южной сикоморы» в Мемфисе. В Дендера, по-видимому, был ее культовый символ — столб с двумя головами богини, обращенными в разные стороны. Вероятно, они олицетворяли Венеру как утреннюю и вечернюю звезду и как обе ее сущности — смерть и рождение. В обоих обличьях Хатор может находиться у дерева или в нем. Египетская Нут, богиня и госпожа всего неба, также превратилась во владычицу дерева.

Рождает не только дерево, но и скала, камень, столб и менгир.

Одно из сказаний Южного Египта гласит, что бог луны Тот ведет свое происхождение от нескольких камней.

На берегах Нила лежали, очевидно, специальные камни, так называемые «родильные кирпичи», на которых женщины рожали. В одной из легенд говорится о том, что «судьба возносит новорожденного на „родильных кирпичах“».

В индийской Ригведе неоднократно упоминается «Агни, рожденный из камня», или «сын камня», или «родившийся из камня». Согласно джайнистской легенде, Агни скрывается в камнях и деревьях.

У Гесиода упоминается связь между деревом и скалой, а в Одиссее есть такой стих:

«…Скажи же откровенно мне, кто ты? Уж верно не отрасль славного в древности дуба, не камень от груди утеса»^[277].

Греческая легенда о потопе и Девкалионе также говорит о том, что первые люди возникли из камней. И Еврипид говорит устами девы Креусы в трагедии «Ион»: «Я родила!». А когда ее спрашивают: «Где ж и при ком? Иль мучилась одна?» — девушка отвечает: «Одна — и там, где сочеталась с богом»^[278].

Поскольку между древними культурами существует тесная преемственность, не удивительно, что и Овидий передавал легенду о возникновении человеческого рода из камней, очевидно не понимая ее происхождения.

Многочисленные рельефные изображения и скульптуры, найденные на огромной территории Римской империи, воспроизводят рождение из скалы сирийско-малоазийского бога Митры. Одна такая скульптура обнаружена в Бингене на Рейне, где когда-то стоял римский легион. Верхняя часть фигуры бога уже вышла из скалы, а нижняя еще находится в камне. Вокруг скалы обвилась змея. Переход от камня к телу божества скрыт венком из цветов. Даже в средние века верили, что petra genetrix — камень рожениц помогает разрешиться от бремени, а в Аахенском соборе сохранилась надпись, в которой говорится о животворном камне.

Представление о рождении из скалы содержится также в Ветхом завете. В Пятой книге Моисеевой говорится: «А заступника, родившего тебя, ты забыл, и не помнил бога, создавшего тебя»^[279]. Здесь под заступником понимается твердыня, то есть скала.

Пророк Исаия несколькими веками позднее повторил: «Послушайте меня, стремящиеся к правде, ищущие господа. Взгляните на скалу, из которой вы иссечены»^[280]. Здесь и речи нет о комке глины, из которого бог сотворил человека; здесь сказано о скале, из которой был высечен человек, о скале, которая его сотворила.

Конечно, не все проповедники слова божьего среди израильтян признавали это учение. Пророк Иеремия заклеймил подобные представления: «Как вор, когда поймают его, бывает осрамлен, так осрамил себя дом Израилев, они, цари их, князья их, и священники их, и пророки их, говоря дереву: „ты мой отец“ и камню: „ты родил меня“»^[281].

Но много веков назад отвергнутая вера в созидающую и порождающую скалу пробивает себе дорогу в раннем христианстве. Сам Иисус Христос — «живой камень», который, как об этом прямо говорится, человеками отвержен, но богом избран, драгоценен^[282].

Чтобы никто не подумал, что это только притча, Иоанн Креститель говорит о старой вере Авраама: «Ибо говорю вам, что бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму»^[283], — и продолжает: «Уже и секира при корне дерев лежит»^[284]. Срубленное секирой дерево следует бросить в огонь. Тогда-то будут из камней воздвигнуты дети и придет тот, кто сильнее Иоанна, — сын божий Иисус Христос^[285].

Нет, это не только притчи! Это скорее тайное слово к верующим, скрывающееся за притчей, только верующие могут понять и поймут его правильно. Они еще помнят, что дерево — это и скала, и камень. Люди же равнодушные, поверхностные или враждебно настроенные прочтут эти слова, не понимая их подлинного смысла. Весть о мессии — не только «благая весть» евангелий, но также и весть тайная, скрытая, проникающая непосредственно в человеческую душу.

Если дерево или куст, скала или камень — воплощение материнского начала, Млечного Пути, дающего начало жизни, то кто же отец? Ответить можно кратко: дитя небесного древа или скалы — луна, но в то же время лунный серп — бог-созидатель. Народившийся месяц, как и воскресший бог, это уже не прежняя луна, а скорее ее детище и наследник. Это новая луна. Но теперь в переплетении древних религиозных представлений сталкиваются различные, сложившиеся в течение длительного времени взгляды, которые, по-видимому, еще в доисторический период придавали учению о небе характер таинства. Месяц — сын небесной царицы (иногда — вечерней звезды — богини Венеры), которая как мать-девственница находилась в дереве и превратилась сначала в царицу дерева, а затем и неба. Месяц — и жених, и любовник, а отчасти и отец этой небесной богини. С ней он зачинает ребенка — новый месяц, своего сына и наследника.

Длительные исследования показали, что эти представления уходят корнями в глубокую древность, когда люди пытались представить себе процессы, происходящие на небе: луна вступает в брак с богиней Венерой. Судя по изображениям в египетском храме фараона Сети в Абидосе, имелось в виду физическое единение умирающего или уже умершего месяца со спускающейся вниз в образе сокола богиней Венерой, великой богиней. Сцена, воспроизведенная тысячелетием позже, уже в первых веках до нашей эры, в святилище Эль Каргех имеет тот же смысл, выраженный, однако, в более возвышенной символической форме. Осирис празднует священную свадьбу с соколом Исиды-Венеры. Здесь же новорожденный бог, изображенный с детским локоном.